Стальная рапсодия - Вацлав Подзимек

— Ребята, — начал он так же, как и командир полка. (За эти несколько лет военной службы я хорошо понял, что ребятами солдат называют тогда, когда дело принимает действительно серьезный оборот.) — Ребята, — повторил он, — мы отстаем от графика, а между тем впереди у нас очень сложный участок марша. Песочком нам никто дорогу посыпать не будет. Но мы не можем позволить себе, чтобы отставание увеличилось. Все теперь будет зависеть от командиров и водителей танков. Вы хорошие командиры и хорошие водители. Вы умеете водить. Все без исключения. Даже те, которых мы иногда ругаем. Теперь необходимо, чтобы вы доказали это.

Я приказал Малечеку увеличить интервал. Колонна продолжала пробиваться сквозь тьму и метель, невзирая на плохую дорогу.

Не знаю почему, но именно во время опаснейшего спуска я сказал Малечеку:

— Мы отложили вашу свадьбу. На четырнадцать дней.

Я ждал, что он ответит. Но напрасно. Пришлось мне прямо спросить его:

— Что вы скажете об этом?

— Наверное, это самое мудрое из того, что вы могли сделать, — ответил он решительно.

— Либушка, конечно, поймет это, — продолжал я.

Малечек не ответил, потому что неожиданно наш танк затанцевал на обледенелой дороге.

— Придержите левую гусеницу. — Я тоже хотел быть хоть как-то полезен в этой трудной обстановке. — Еще больше, еще.

Танк успокоился, и мы без проблем продолжили движение.

— Как вы сказали, товарищ поручик? — спросил Малечек, убедившись, что из непослушного хищника танк снова стал кротким ягненком. — Что она поймет?

— Не беспокойтесь зря, Малечек, все будет хорошо, вот увидите, — успокаивал я его.

Возвышенность осталась позади. Все обошлось без приключений. Я облегченно вздохнул.

Давно известно, что беда приходит тогда, когда ее меньше всего ждешь. Так было и с нами. Резкий толчок — и в голове моей от удара заплясали разноцветные искорки — голубые, зеленые, желтые, красные. Как у героев рисованных мультфильмов, когда им хорошенько достается. Через несколько секунд, когда интенсивность пляски немного уменьшилась, я установил, что мы оказались в канаве.

— Товарищ поручик, с вами ничего не случилось? — услышал я тревожный голос Малечека.

— Шишка наверняка будет, — ответил я. — Но это неважно, я в отличие от вас не жених.

— Не хотите расстегнуть комбинезон?

— Наплевать на него. Сейчас мы должны выбраться из каналы.

— Есть, — преобразился Малечек-жених в Малечека-солдата и включил заднюю скорость. Гусеницы начали буксовать.

— Чуточку вперед и попробуйте еще раз, — посоветовал я ему.

Мотор снова завыл, танк вздыбился — и опять ни с места.

— Так я из этой канавы не выберусь. Единственный выход — ехать вперед, — проговорил Малечек. — Это я понял еще при первой попытке.

Перед нами тянулся освещенный фарами фабричный забор из проволочной сетки, натянутой на бетонные столбы.

— Сколько может стоить метр проволочной сетки? — спросил я.

— Тридцать крон, — ответил Незбеда. — Отец покупал такую для дачи. Если, конечно, она с тех пор не подорожала.

— А один бетонный столб? — поинтересовался я.

— Приблизительно пятьдесят, но точно не знаю. Мы натягивали сетку на металлические трубы.

— Если мы поедем вперед, сколько столбов и сетки сомнем?

— Четыре столба и метров пять сетки, товарищ поручик, — прикинул Малечек ущерб, который мы собирались нанести государству.

— Так что более пяти сотен это стоить не будет, — быстро подсчитал я.

— Не будет, — единодушно отозвался экипаж моего танка. По-видимому, всем уже надоело стоять в бездействии.

— Пятьсот осилю, — решил я и готов был уже отдать приказ начать движение вперед.

— Товарищ поручик, согласен взять на себя половину, — предложил в последнюю минуту Малечек.

— Знаете, сколько стоят пеленки, ползунки, коляска и конверт для ребенка? А эти ползунки должны быть каждый месяц новые, потому что сейчас дети быстро растут. Экономьте денежки, они вам еще потребуются, — отверг я его предложение и почти сразу же увидел, что за забором неистово размахивает фонарем мужчина с повязкой заводского охранника на рукаве. Наверное, он понял, что может произойти.

— Подождите! — кричал он, стараясь удержать нас от намерения сломать забор.

— Не бойтесь, товарищ! — крикнул я в ответ, пытаясь успокоить его.

Я вынужден был кричать, чтобы он услышал меня. — Мы проедем аккуратно!

— Сынок, ты хочешь повалить забор? Я за него отвечаю!

— Веру это на себя, — заявил я. — И любой ущерб возмещу.

— Но я тебя не знаю, — заколебался охранник.

Самое время было дать ему визитную карточку, но таковых я пока не имел. Собирался заказать после производства в надпоручики.

— Я поручик Гоушка! — крикнул я. — А счет предприятие пусть пришлет на мой адрес! — Я продиктовал ему название гарнизона и номер части. Он записал все это в блокнот. Было ясно, что я его уговорил.

— Товарищ, отойдите шагов на двадцать в сторону, — попросил я его. Мне стоило большого труда не назвать его дедушкой. Он находился при исполнении служебных обязанностей и мог обидеться. Охранник сделал двадцать шагов в сторону, старательно их при этом отсчитывая, и я отдал приказ: — Вперед!

Малечек нажал на газ, отпустил сцепление, и мы прошли через забор как нож сквозь масло. Меня больше всего интересовал размер ущерба. С облегчением я подсчитал, что более чем на пять сотен он не потянет.

Выехали мы через ворота завода, которые охранник проворно открыл для нас.

— Сколько мы потеряли из-за моей шишки? — спросил я Малечека.

— Не более тридцати минут.

— Тридцать минут — это порядочно, но мы их наверстаем.

— Наверстаем, товарищ поручик.

Нам быстро удалось догнать колонну, потому что она, к счастью, остановилась на короткий привал. Все экипажи не преминули воспользоваться этим и поспать. Я обошел роту. Все, казалось, было в порядке. Кроме одной мелочи. Малечек уснул как убитый. Я несколько раз его встряхнул и убедился, что это уже был не сон, а полуобморок. Наконец мне удалось привести его в состояние, при котором он был способен хотя бы частично что-либо воспринимать.

— Вылезайте, — приказал я.

Это получилось у него с трудом, так как он еще находился в полусонном состоянии.

— Я поведу танк сам.

— Нет, этого я не могу допустить, — осмелился он запротестовать. — Это был бы позор…

— Никакого позора! — Я даже не обратил внимания на его возражение и стал в уме подсчитывать, сколько суток мой водитель не спал как следует. Получилось пять суток.

— Все ясно. Разве можно без нормального сна выдержать пять суток? Кто угодно уснет, — сказал я.

— Но ведь и вы не спали как следует столько же, — продолжал он возражать.

— Я командир и должен быть выносливее, — все еще не желая устраивать ему разнос, сказал я.

Тут в наушниках раздался громовой голос. Командир батальона на этот раз действительно кричал, что делал весьма редко:

— Всем из машин — и пять минут основательно разминки! Основательной! Ответственные — командиры рот!

Мы пулей вылетели из танков и усердно принялись разминаться. Разминались мы эти пять минут на самом деле основательно, затем бросились к машинам. Малечек, конечно, — на свое место водителя.

— Вы что, не поняли? — остановил я его.

— Я думал, что после такой спартакиады менять меня уже не имеет смысла.

Он все еще пытался возражать!

— Нет, Малечек, мое решение неизменно.

Глава 23

Сказав это, я тут же подумал о том, что сравнительно давно не водил машину и как раз сейчас настало время опростоволоситься перед Малечеком и другими водителями. В училище я, правда, занимался вождением, но в роте мне пока на это не хватало времени. К тому же каждая машина, несмотря на тщательную подготовку, и я в этом ни минуты не сомневался, имеет свой характер. У каждой свое сцепление, свои тормоза, свои особенности при поворотах. Мне потребуется, по всей видимости, проехать километра два, чтобы к ней как следует приноровиться. Особое внимание надо обратить на выполнение поворотов. В училище у меня несколько раз машину на поворотах сильно заносило.

Наверное, даже в темноте по моему лицу можно было понять, о чем я думаю, потому что свободник Малечек все еще стоял за моей спиной и ждал. Ждал, очевидно, в надежде, что я отменю свое решение. В какой-то момент у меня действительно появилась такая мысль.

— Дайте сюда бумаги, подтвердим передачу машины, — окончательно пресек я свои колебания.

В неярком свете карманного фонаря я оформил все, как положено, устроился на месте водителя и воспроизвел в памяти все несложные операции по управлению танком. Я подумал, что и теперь, когда сам поведу машину, я все же останусь командиром роты и должен буду обеспечить командование ею. Я подтянул к себе длинный шнур, необходимый для езды под водой, переключил работу радио и проверил связь.