Судьбе наперекор... - Лилия Лукина

Александр с Алексеем подхватили своих детей и тоже пошли в дом, а Галина осторожно потрогала Ирочку за плечо и с нескрываемой нежностью в голосе сказала:

— Вставай, малышка! Скоро праздник начнется. Тебе переодеться надо.

Та, проснувшись, недоуменно огляделась, не сразу сообразив, где она, но увидела меня и все вспомнила.

— Пошли, Ирочка,—позвала я ее.—У меня здесь комната есть, надо же нам с тобой себя в порядок привести.

В доме нас встретила миловидная горничная и провела в приготовленную для меня комнату, по дороге объяснив, кто где живет.

— А Анастасия Владимировна где? — спросила я, имея в виду мать Власова — интересно же, как у Лидии Сергеевны со свекровью отношения складываются.

— А она почти все время у Людмилы Алексеевны — это мать Лидии Сергеевны — проводит,— словоохотливо объясняла горничная.— Сидят на балконе, разговаривают, ведь им обеим очень трудно ходить,— и, открыв перед нами дверь, предложила: — Ну вот, располагайтесь, отдыхайте, а к часу дня выходите в парк, обедать сегодня там будут.

И действительно, когда мы спустились туда, около беседки под навесом был накрыт окруженный стульями большущий стол, вокруг которого, оживленно переговариваясь, стояли все обитатели усадьбы, включая нарядно одетых и аккуратно причесанных малышей, не было только самого Матвея. Близнецы были в военной форме, причем оба выглядели так, словно сами удивлялись, зачем они ее, собственно говоря, надели.

Мы с Ирочкой подошли к Лидии Сергеевне, и я спросила:

— Ну, когда же наконец мы узнаем, что за повод

у этого торжества? — и шутливо пригрозила: — Вот мы сейчас умрем от любопытства, и наша смерть будет на вашей совести.

— Леночка, остались считанные минуты, потерпите,— Печерская светилась от радостного возбуждения, не отрывая глаз от идущей к беседке от фонтана дорожки.— Да вот же они.

Я повернулась и почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног, и, чтобы не упасть, ухватилась за Ирочку.

— Что с вами, Елена Васильевна, вам плохо? — забеспокоилась она.

В ответ я смогла только покачать головой. Я не верила своим глазам. По дорожке к нам приближался Матвей, а рядом с ним шел Игорь.

ГЛАВА 4

— Батя приехал! — раздался у меня за спиной радостный возглас одного из близнецов, и я немного пришла в себя.

— Дядя Батя! Дядя Батя! — заверещали малыши и стремительно, действительно как стрижи, бросились навстречу высокому, довольно молодому военному, идущему рядом с Матвеем.

Они окружили его и если бы не их нарядные платьица и костюмчики, то, чего доброго, стали бы карабкаться на него, как мартышки на пальму. Матвей и Батя остановились с ними буквально на минутку, но и этого времени хватило мне, чтобы понять, как я ошиблась, но Батя действительно был издали очень похож на Игоря. Я быстро огляделась: кажется, моей слабости не заметил никто, кроме Ирочки, которая продолжала встревоженно глядеть на меня.

— Не волнуйся, все нормально,— успокоила я ее и даже постаралась улыбнуться. Потом посмотрела на Лидию Сергеевну, и она, мельком глянув на меня, объяснила:

— Это командир полка, где Саша с Лешей служат.

Матвей и Батя подошли к нам, близнецы, улыбаясь, шагнули к своему командиру, и все трое обнялись. Потом Батя отступил на несколько шагов, засунул руки в карманы брюк и принялся разглядывать Сашу и Лешу, только что вокруг не обошел, горестно вздыхая:

— И это гордость нашего полка... Ать-Два? Вы когда на себя последний раз в зеркало глядели? Разгильдяи! — начал он их распекать.—Разъелись! Животы отрастили! «Шоколадники»! И здесь остановиться не можете? С полетов сниму! Павел, ты только на них посмотри! Разве же это военные летчики?! Капитаны?!

— Полностью с тобой, Батя, согласен. Ну какие из них капитаны? — улыбаясь, ответил Матвей, тоже стоявший, держа руки в карманах брюк.

Близнецы недоуменно, растерянно переглядывались.

— Да-а-а... Уж никак не капитаны! — Батя подмигнул Матвею, они одновременно выдернули руки из карманов, шагнули к близнецам и положили им на плечи новые погоны,— Поздравляю вас майорами, Ать-Два!

Саша с Лешей на мгновение застыли, а потом у них на лицах появилось выражение такого детского, безграничного счастья, что все засмеялись. Лидия Сергеевна вытирала глаза, а Власов светился от гордости собственным светом, и его глаза тоже подозрительно поблескивали.

— А почему он их шоколадниками назвал? — тихонько спросила меня Ирочка.

— Тем, кто на реактивных самолетах летает, 15 граммов шоколада в день положено, поэтому их так и зовут,— объяснила я.

— А откуда вы это знаете? — она удивленно посмотрела на меня.

— Потом, Ирочка, потом,—сказала я и обратилась к Печерской.— А Ать-Два их в полку прозвали? Потому что близнецы?

— Нет, Леночка, это еще в Суворовском началось.

Близнецы так крепко держали в руках свои новые погоны, боясь выпустить их даже для того, чтобы Ната с Татой могли пристегнуть их на место, капитанских, что Бате и Матвею пришлось чуть не силой их отбирать и пристегивать самим.

Потом начался ритуал знакомства, слава богу, что не с меня, поэтому мне хватило времени, чтобы окончательно прийти в себя. Наконец Батя оказался передо мной. Вблизи его сходство с Игорем было гораздо меньше, да еще и глаза... У Игоря они были веселые, смеющиеся, добрые, а у Бати, хоть и тоже голубые, но какие-то дерзкие, просто наглые. Представляю себе, как должны теряться под его взглядом женщины. Только для меня это... Как там в немецкой грамматике? Давным-давно прошедшее время.

— Гвардии полковник Орлов Владислав Николаевич,— Батя небрежно бросил руку к козырьку и, уточнив: — Не граф,—добавил: — Летаю на всем, на чем только возможно.

— Елена Васильевна Лукова,— представилась я и ехидно поинтересовалась: — Что, и на помеле?

— Как можно, мадам?! — притворно изумился он.— Отбирать у женщин их родное транспортное средство? Это не по-джентельменски,— и тут же поинтересовался.— А фамилия ваша от какого лука происходит? От того, от которого плачут? Или от того, от которого умирают?

— Злые языки, господин полковник, утверждают, что вообще от лукавого,— парировала я.

— Воистину,— серьезно согласился он.— Глас народа — глас божий.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и обоим стало ясно, что эта встреча для нас просто так не закончится. Ну что ж, подумала я, именно такие отношения, не задевающие ни ума, ни души, ни сердца, с некоторых пор и стали для меня единственно возможными. Правильно Мыкола сказал, что я живу по принципу: эмоции выше пояса не пускать.

«Это просто лекарство,— мысленно обратилась я к Игорю.— Это только лекарство».

За столом пили за новоиспеченных майоров, за женщин — лучшую половину человечества, потом поднялся Батя:

— Тост номер три,— он немного помолчал и сказал: — Мы пьем за тех, кого сегодня нет рядом, но они по-прежнему с нами, потому что они живы, пока мы помним о них. А помнить о них мы будем всегда. За вечно живых!

— За тебя, Игорь,— тихонько сказала я.— Для меня ты навсегда живой.

— Владислав Николаевич,— спросила у Бати Печерская.— Что же все-таки такое случилось у Саши в марте с самолетом? Он сам не рассказывает, к вам отсылает.

— Лидия Сергеевна, если вам не очень трудно, называйте меня, пожалуйста, по имени или Батей, а то я себя неловко чувствую. А в марте... Да ничего особенного, просто метеослужба прошляпила и не дала отбой по погоде, вот он и сел очень жестко. Но — Слава советским сталеварам! — все обошлось. Я еще по связи слышал,— он усмехнулся,— как Ать, помянув ее нелестным словом, удивился: «И чего морякам так земля нравится?».

— Елена Васильевна, а причем тут советские сталевары и моряки? — шепотом спросила меня сидящая рядом Ирочка.

— О сталеварах говорят, если при жесткой посадке корпус самолета выдерживает. А моряки... Для них же дом на земле, вот они туда и стремятся.

— И откуда вы все это знаете? — опять удивилась Ирочка, глядя на меня с уважением.

— Владислав, тогда, может быть, вы еще один секрет откроете,— продолжала любопытствовать Печерская.— Откуда вдруг шкура белого медведя взялась? Они же в Красную книгу занесены, я надеюсь, что мальчики не...

— Ну что вы! — перебил ее Батя.— Медведи, бывает, и своей смертью умирают. Поэтому пусть совесть вас не мучает. Все нормально.

После обеда все разбрелись кто куда: близнецы пошли к бабушкам хвалиться новыми погонами, малыши навалились на Батю, по которому успели ужасно соскучиться, и отправились с ним в его комнату помогать устраиваться, а па самом деле не иначе, как за подарками. Мы же с Ирочкой устроились в беседке.

— Как здесь хорошо! — восторгалась она.— Красиво! И семья такая дружная, добрая, а малыши вообще прелесть. Вы не думайте, что они избалованные, нет. Просто они очень энергичные, а там, на Севере, где их папы служат, им играть негде и не с кем, вот они здесь и шалят. Но они очень умненькие, и с ними можно договориться.