На распутье - Павел Дмитриев

— А еще Хайнлайна нет?

— Скоро, не переживай, будет еще пара переводов. Но с «Чужаком» аккуратнее, не давать никому читать уже не прошу, но из рук не выпускай ни на минуту! А то больше ничего не будет.

— Только не думайте чего, — наконец решился высказаться обрадованный Федор. — Я тут смотрел распечатки, ну, вчера, на «Консулах», там, кроме результатов, и формулы были, сложные такие.

Идиот!!! Кретин директор! Вышел из положения, называется. Не хотел прерывать распечатку очередного help’а на «внутренних» принтерах и вывел наружу расчеты Семичастного. Чего там особо скрывать, сплошные числа. И тут же получил предупреждение с занесением.

— Я и спросил у Оли, ну, на ТЭЦ которая, программистка, так им такое за час не посчитать. А у вас печаталось и печаталось.

— Та-а-а-ак! Ты что, очумел?! — Я дернул трубку секретарского телефона: — Анатолия сюда, срочно!

— Да я ничего такого…

— Совсем ума нет?! Эти формулы идут напрямую от Председателя КГБ! Мне башку шутя оторвут, а тебе ноги! По самую шею!

Конечно, это было преувеличение. Ничего секретного в формулах не имелось, насколько я помнил математику. Но производительность как-то надо было объяснить. И не только этому балбесу, еще слухи пойдут по ТЭЦ, тогда вообще туши свет. Хорошо еще, что «Консул» печатает медленно, иначе разница в скорости стала бы совсем «инопланетной».

— Нет, Петр Юрьевич, не волнуйтесь! — Федор выставил вперед открытые ладони и перешел на «вы». — Я ничего не выносил. Только примерно переписал формулу на листочек и спросил, сколько будет БЭСМ-4 считать для одного набора переменных.

— Где он?! — и, видя недоумение в глазах, добавил: — Где твой листок?

— Вот… — Федор трясущимися руками нашарил в кармане брюк между засаленными рублями и трояками обрывок бумаги и протянул мне.

— Хоть тут догадался. — Я двумя пальцами приподнял неровный краешек. — О НИИ и секретном отделе с Олей говорил?

— Не дурак же, подписку давал!

— Не заметно что-то. — Я начал успокаиваться.

Похоже, проблема оставалась одна — как объяснить скорость работы «секретного компьютера». Ну, и заодно напугать нашего электронщика до полусмерти. Словно по заказу, в кабинет ворвался Толя. Окинул взглядом пейзаж, поймал мое подмигивание и, сдержав улыбку, грозно спросил:

— Он хоть не успел до американского посольства добраться?

Огласке инцидент предавать не стали. Тем более что главным виновником в этой истории был совсем не Федор. Пока Анатолий поминутно разбирал вчерашний день нашего электронщика в общем и его беседу с Олей в частности, до меня дошло, что объяснять, в сущности, нечего. То, что в боксе установлен зарубежный накопитель данных огромной емкости, было для Федора очевидно. Шила в мешке не утаишь, как ни пытайся. Сколько «Консулов» работает непрерывно, он видел своими глазами. Полагаю, наличие необычной ЭВМ тоже секрет Полишинеля. Не «бьется» только соотношение объема и производительности. Но это легко поправимо.

— Понимаешь, — начал я, — ты привык смотреть на БЭСМ-4 всю, целиком. С пультом, магнитными барабанами, магнитофонами, перфораторами… Откинь все это, что останется?

— АУ и МОЗУ? — и, наткнувшись на ничего не понимающий взгляд Анатолия, он поправился: — В смысле арифметическое устройство и магнитное оперативное запоминающее устройство. Но без УУ, устройства управления, работать это все равно не будет.

— Молодец, — я не смог сдержать улыбки, — много ли места они занимают?

— Два шкафа…

— Теперь представь, что лебедевский точмех[137] уже заканчивает разработку БЭСМ-6. Наша ТЭЦ стоит в планах поставки на следующий год. Так вот, их новая ЭВМ в пятьдесят раз быстрее, чем четвертая!

И незачем говорить, что она по габаритам раз в пять больше. Пока оборудование придет, установят, год пройдет. Любой про разговор успеет забыть.

— Ничего себе! Здорово! — Федор не удержался. — А это тоже секретно?

— До конца года, — Анатолий покачал перед лицом электронщика указательным пальцем, — чтобы ни звука!

— Как рыба!

— Ну вот, то, что у нас в боксе иностранная ЭВМ, ты уже наверняка сам понял, — веско сказал я и, дождавшись кивка, продолжил: — Она пока быстрее. Не намного, но от БЭСМ-6 уже чуть-чуть отличается. Отстает в СССР элементная база, особенно память. Но наша с тобой задача как раз и заключается в том, чтобы ликвидировать эту досадную недоработку. Мы должны сделать именно советские компьютеры самыми лучшими в мире.

…Уф. Вроде опять выкрутился, с ходу не подкопаешься. Но когда Федор переварит рассказанное и успокоится, полезут нестыковки. С уровнем доступа к артефактам, обслуживанием ЭВМ в хотя бы приблизительно похожих на БЭСМ масштабах. Да что там, при строительстве я не позаботился заложить сверхмощную вентиляцию. Для ноутбука и разборки на части «тойоты» ее с избытком хватает, даже на «Консулы» остается. Но масштабы у местных ЭВМ сильно иные.

Федор парень умный, интуитивно понимал, что я сильно недоговариваю. И любопытства у него на целый детский сад хватало. Так что сомневаюсь, что он оставит свои попытки разобраться в ситуации. Придется присматривать за его самодеятельностью всерьез. Анатолий, впрочем, это сам понял, обещал принять меры. Только надолго ли хватит?

— Петр Юрьевич, а почему у нас нет профкома?

Знает бухгалтер, как настроение с утра испортить. Какой-то новый обряд придумала, будто без этих ужимок социализма прожить нельзя.

— А зачем он нужен? — При виде чуть расширившихся глаз Софьи Павловны я быстро добавил: — Так срочно?

— Так без него нам путевок никогда не выбить из главка! Они там все по своим растаскивают, со мной на прошлой неделе даже разговаривать не захотели.

— Это они могут, — задумчиво вставил я на автомате. — И что нужно делать?

— У нас сейчас более двадцати пяти сотрудников!

Уважаемая Софья Павловна давно поняла, что директор «721-го» в реалиях СССР ориентируется, мягко говоря, слабо, но вопросов на этот счет не задавала. Явно не обошлось без инструктажа от товарища Семичастного. Не удивилась она и в этот раз моему вопрошающему взгляду, а спокойно продолжила разъяснять суть вопроса:

— С таким коллективом уже можно создать свой профсоюзный комитет, выбрать профорга, и пусть в главке только попробуют отвертеться!

— И в профсоюз придется вступать?

— Зачем? — Бухгалтер непритворно удивилась. — У нас все в нем, как же иначе больничные получать? Один процент отчисляем[138].

— Точно, как я забыл?!

Так вот что за процент снимали при выплате зарплаты дополнительно к тринадцати процентам подоходного и шести процентам за бездетность! Самое смешное, что никто меня про профсоюз даже не спрашивал и никаких специальных бумаг на этот счет не подписывал. Разве что в общей пачке просочилось.

— Вы не возражаете, если я буду профоргом?

— Разумеется, — невольно улыбнулся женщине, — как раз хотел сказать, что у нас инициатива наказуема.

— Вот и хорошо, я к вечеру документы подготовлю. — Бухгалтер явно обрадовалась так просто решившемуся вопросу.

— Так можно и не торопиться, профсоюз не волк…

— Нет, — перебила меня Софья Павловна. — Срочно надо, на следующей неделе в главке будут распределять путевки в Анапу.

— А… Ну, тогда, конечно, ради этого стоит поспешить.

Интересно, чем поездка по путевке отличается от обычной? Да еще так сильно, что ради этого затеваются мощные многоходовые интриги? И ведь не спросишь прямо, в СССР такие вещи небось даже детсадовцы знают.

Продолжение этой истории не заставило долго ждать. Софья Павловна получила на НИИ пару желанных путевок в Анапу. Но… На февраль. Оказывается, бальнеология и прогулки в пальто под пальмами тут считались вполне нормальным явлением[139]. Причем разыгрывали путевки по-советски честно, тянули бумажки. Вот только перед этим «весь август» забрал себе главк.

Зато в дополнение дали целый ворох направлений в подмосковный санаторий-профилакторий «Заря». Два выходных дня «all inclusive» в лесной глуши за рубль тридцать на морду лица. В программе свежий воздух, лыжи, коньки и даже бассейн с сауной. Не скажу, что этот вариант пользовался в коллективе сильной популярностью, но группа из десятка желающих сформировалась быстро. Излишне говорить, что мы с Катей были в их числе.

Скучновато становилось без привычных спортивно-культмассовых развлечений, начиная от боулинга с пивом и суши и заканчивая покатушками с уральских горок на сноуборде. Все время работа, один лишь ежедневный разбор корреспонденции умудрился переплюнуть e-mail две тысячи десятого года. Входящих писем насчитывалось под две сотни, из них минимум десять требовали немедленного ответа, и еще лежало полсотни каких-то просьб и отзывов трудящихся и изрядное число корреспонденции, требующей пересылки. Ладно, хоть спама не имелось, но он меня и в двадцать первом веке не слишком раздражал.