Эра беззакония - Вячеслав Энсон

Калмычков сидел у стеночки в просторном кабинете. Совещавшиеся расположились за длинным столом. Все — генералы. Мелкие чины заняли стулья, расставленные в два ряда вдоль стен. Во втором ряду, за широкими спинами, Калмычков и прикемарил слегка. У него как болезнь: на больших совещаниях торжественных вечерах и тому подобных говорильнях, организм сам собой отрубается с первыми словами первого выступающего. Спать он умеет стоя и с открытыми глазами.

Отоспав положенные двадцать минут, потом столько же поковырявшись в мыслях, Калмычков поймал нить совещания. Разные департаменты и управления обсуждают сводные цифры. День милиции на носу. Праздничный приказ, речь министра. Вот и обобщают, уминают в допустимые пределы недопустимо расползающиеся показатели.

Ага! Вот плановые цифры снижения по отдельным видам преступлений. Неужто выполнили? Ай да мы! По убийствам на 0,7 процента перевыполнили! И плановый процент раскрываемости перекрыли?! На полном серьезе! Еще и ресурсы сэкономили?

Как не похоже на ГУВД. Там что ни комиссия, то втык. Выговора, приказы. А здесь — трудовые подвиги и победы! «На земле» четко видно, кто чего стоит. Раскрыл — молодец! Не наказали — значит, поощрили.

А тут сидит бригада сценаристов и верстает главному шоумену подходящий сценарий. Чтоб от зубов отскакивало! При полном параде. На шоу «Кабинет министров» или «Прием у Президента». И по телеканалам. «Укрепляем!.. Совершенствуем…»

Жизнь — где-то там, течет своим чередом. В этих незначительных городах, городишках и селах. По подъездам все душат и насилуют. Наркотой только что в детских садах не торгуют. Воруют, прячут бабло за границей. Крадут и убивают детей. Педофилия, проституция. Развращение вседозволенностью и безнаказанностью. Деградация и вымирание.

Это к работе МВД отношения не имеет. У «Шоу-министерства», как и у прочих министерств нашего «Шоу-Государства», иные задачи. Создать иллюзию деятельности. Информационный фантом. Скрыть реальные цели… За результаты кто же спросит? Сам планируешь, сам выполняешь. Сам победные рапорта пишешь. Нету критериев! Полная безответственность. На ней такие бабки растут! Биржам не снилось! Власть — рентабельнее нефтяного бизнеса. В разы!

Неожиданно раздалось: «Товарищи офицеры!..»

Калмычков вскочил и вытянулся вместе со сворой разнокалиберных генералов и полковников. В зал ворвался и прошествовал во главу стола коренастый генерал-полковник. «Замминистра…» — зашептали в рядах.

Вошедший поздоровался, сел во главе стола. Сели и присутствующие. Засуетился генерал-лейтенант, ведущий совещание. Начал перебирать документы и папочки, собранные с департаментов.

— Вот, товарищ генерал-полковник, подработали материальчик для Коллегии… — нашел нужный лист и торопливо застрочил цифрами и формулировками.

Через десять минут перечитывание «жвачки» надоело даже генерал-полковнику. Он заерзал в кресле, ища, чем бы заняться, потом не выдержал и перебил докладчика:

— Ясно, ясно, Вячеслав Геннадиевич. Можно передавать… Работу сделали большую, но успокаиваться рано. Преступность не дремлет! Больше сил отдавать работе! Больше!.. Доложу министру, думаю оценит. Ваше управление, Вячеслав Геннадиевич, славно потрудилось. Владеете ситуацией. Все бы так… Что еще в повестке?

— Все. То есть, было все… Генерал Бершадский просит внести в повестку некорректный вопрос. В разделе «Разное». Я против, но он настаивает… — промямлил Вячеслав Геннадиевич.

— Что за бред?

— Василий Тимофеевич второй месяц на излечении. Бершадский его замещает. По его словам, возникла ситуация, требующая внимания руководства. А по команде бумаги ходят долго.

— Где этот Бершадский? — насупил брови генерал-полковник.

Молодой генерал встал, представился. «Он мой сверстник, — подумал Калмычков, — первый раз на большом совещании, и перед замминистра выступает впервые. Смельчак, однако. Или выскочка?»

— Товарищ генерал-полковник, — начал молодой генерал. — Отдаю себе отчет, что совещание обсуждает стратегические вопросы, а у меня проблема оперативного характера. Но прошу предоставить несколько минут. Я отправил по команде докладные, они, видимо, ходят по канцеляриям. Прямого доступа к руководству у меня нет. Я человек в министерстве новый. За время, пока Василий Тимофеевич будет лечить свой инфаркт, ситуация может обостриться. Для упреждения серьезных последствий прошу выслушать и оказать помощь советом и мероприятиями.

— Ну давай. Только не растягивай сильно. Работы полно.

Бершадский перевел дух и продолжил:

— Товарищ генерал-полковник! На фоне успешной борьбы с преступностью и при общем подъеме работы в министерстве, мы не застрахованы от нетипичных преступлений, могущих оказаться и акциями недружественных организаций. Иногда случаются…

— Кобели случаются… — громко вставил генерал-полковник.

— П-простите, не понял? — сбился Бершадский.

— Кобели, говорю, случаются с суками, — генерал-полковник, видимо, любил хорошую строевую шутку. — А у нас с вами — происходит.

— В этом смысле?.. Извините, — поправился молодой генерал. — Происходят нетипичные, как я сказал, события. Одно такое слу…, простите, произошло в Санкт-Петербурге, еще пятнадцатого октября. Сейчас явление распространилось на восемь областей. Вызвало широкий резонанс в прессе и на телевидении, в том числе за рубежом. Питерский ГУВД ведет расследование. Я вызвал для доклада их представителя. Чтобы из первых рук, так сказать. Разрешите?

Генерал-полковник кивнул, и Бершадский жестом велел Калмычкову подойти.

— Мы укрепили кадры питерцев. Полковник Перельман, наш бывший сотрудник, успешно переломил тамошнюю рутину, отобрал способных людей. Вот, один из них — товарищ Калмыков.

— Подполковник Калмычков, — представился Калмычков. — Дело возбуждено шестнадцатого октября сего года. Двадцать восьмого октября создана следственная группа, которая работает в городе Санкт-Петербурге.

Суть дела. Пятнадцатого октября неустановленный гражданин совершил самоубийство выстрелом из пистолета в область сердца. При этом записал процесс на цифровую видеокамеру…

— И это надо обсуждать в министерстве? — подал голос один из очень пожилых генералов.

Замминистра глянул на него недовольно, и дедок заткнулся.

— Нетипичность в том, — продолжил Калмычков, — что на сегодняшний день в восьми городах, включая Москву, по этому же сценарию произошло двадцать шесть суицидов.

— Тридцать, — вставил Бершадский. — Сегодня ночью — еще четыре.

— Тридцать самоубийств за три недели. Все объединяет видеосъемка и внезапность. По скудным данным, полученным нами из регионов, самоубийцы не относятся ни к одной из групп риска. Отсутствуют признаки доведения до самоубийства. Все происходит на фоне повышенной активности прессы. С самого первого случая. Мы работаем по территориальной принадлежности. Все розыскные и следственные мероприятия проведены…

— Отчет за подписью начальника ГУВД пришел час назад, — дополнил Бершадский.

— Информация из других городов и Москвы крайне скудная и несвоевременная, — продолжил Калмычков. — Просим скоординировать работу. Опасаемся недооценки истинных причин происходящего…

— Будто у министерства своих забот мало, — загнусил опять старикашка. — Скоро вместо оперов по помойкам бегать начнем.

Вольности старикам в этой богадельне, судя по всему, позволялись. Но генерал-полковник напомнил, кто здесь замминистра:

— Что за глупости, Виктор Игнатьевич? Кто вас в опера переводит?

— Я хоть сейчас! — Маразм, видимо, брал свое. — Только не понимаю, почему мы должны выполнять работу низовых подразделений. Что за новая мода — приводить на совещания подобного уровня провинциальных подполковников. В трех соснах разобраться не могут… — Камешек в огород молодого генерала. — Давайте участковых заслушивать.

Бершадский стоял набычившись. Шея кра-а-сная.

— Широкое расследование начато пять дней назад, — докладывал Калмычков. — Все, что можно сделать в городе — выполнено. Мы не можем оценить масштаб и понять мотив происходящего. Если самоубийства — частный случай, то грош нам цена, как правильно замечают старшие товарищи. Если это — акция, у нас отсутствует ресурс для ее прекращения.

— Эх, разогнать бы вашу питерскую кодлу! — мечтательно протянул замминистра. Но вдруг резко осекся, наткнувшись на что-то мыслью. — И так работать некому. Хватит разговоров!

Инициатива, как всегда, наказуема. Генерал-полковник обратился к Бершадскому:

— Нечего мозги пудрить. Как вас по отчеству?.. Михаил Иосифович. Давайте выводы и результаты. Определяйтесь за выходные. Ко Дню милиции сюрпризы не нужны. Если что-то серьезное, доклад мне лично. По молодости лет — глупость прощаю. Но впредь, на важных совещаниях с мелочевкой не лезьте. До вас этого не было и начинать не стоит. Все! Все свободны.