Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый. Пьесы. На китайской ширме. Подводя итоги. Эссе. - Уильям Моэм

Говард. А, брось притворяться. Ты и сама не против. Понравилось ведь.

Лоис. Да меня чуть не вырвало. От тебя несет навозом.

Говард. А девушкам это как раз и нравится. Самый смак.

Лоис. Грязная свинья.

Говард. Еще желаешь?

Лоис. Если бы не Этель, я бы пошла прямо к папе.

Говард. О господи, не смеши. Ты что, думаешь, я не разбираюсь в девчонках? А если ты до сих пор не научилась разбираться в мужчинах, то самое время научиться. Такой-то хорошенькой девчонке. Постыдилась бы. Только подумай, чего лишаешься.

Лоис. Ты о себе весьма высокого мнения, а?

Говард. И не без оснований. Конечно, что уж там говорить, с войной не сравнишь. Господи, по мне, так не кончалась бы она вовек. Вот это была жизнь! Понравилась тебе девчонка, берешь ее под ручку и уводишь подальше в лес. И всех дел. Ну, само собой, и военная форма, и героические подвиги здорово помогали.

Лоис. Скотина.

Говард (доверительно). Послушай, а почему бы тебе не приехать на несколько дней на ферму? Роскошно провели бы времечко.

Лоис. И за кого только ты меня принимаешь, Говард?

Говард. Да хватит тебе чепуху-то молоть! Ты ведь живой человек, такая же, как и я, правда? Ну скажи, какой прок превращаться в прах, не взяв от жизни свою долю? Давай-ка приезжай на ферму. Ребята уехали в школу, их комната свободна.

Лоис. Если ты не пьян, значит, не в своем уме.

Говард. Ничего подобного. А ты ведь все равно приедешь, детка.

Лоис (презрительно). Почему ты в этом уверен?

Говард. Пожалуйста, объясню. Я хочу тебя, и ты знаешь, что я хочу тебя, а сознание этого, как ничто другое, действует на женщин сильнее всего. О господи, как же я хочу тебя.

Он смотрит на нее, и неистовая сила его желания словно нависла над ними. Лоис инстинктивным движением прижимает руки к груди. Она с трудом переводит дыхание. Оба не произносят ни слова. В комнату входит миссис Эрдсли.

Лоис (овладев собой). О, мама.

Говард. А я вот уговариваю сию молодую даму приехать на несколько дней на ферму. Сдается мне, перемена обстановки будет ей очень кстати.

Миссис Эрдсли. Как я рада, что наше с тобой мнение совпадает. Я только что предложила ей провести пару недель у тети Эмили.

Лоис. Я обдумала твое предложение, мама. Ты совершенно права. Как по-твоему, когда мне лучше поехать?

Миссис Эрдсли. Чем скорее, тем лучше. Хоть завтра.

Лоис. Хорошо. Тогда я пошлю тете телеграмму, сообщу о своем приезде.

Миссис Эрдсли. Не надо. Я уже написала ей, что ты приедешь к обеду.

Лоис. Написала? Ну и деспот же ты!

Миссис Эрдсли. Ты ведь у меня очень послушная, Лоис. Я не сомневалась, что ты посчитаешься с моим желанием.

Лоис. Послушная я или нет — это еще вопрос. Но вот ты у меня замечательная, мама.

Нежно целует ее. Миссис Эрдсли, улыбаясь, гладит ее по руке.

АКТ III

Гостиная в доме Эрдсли. Большая комната с низким потолком и высокими стекляными дверями, выходящими на террасу,— место действия первого акта. Обставлена в старомодном стиле, мягкой удобной мебелью, которую ни разу не меняли с тех самых пор, как супруги вступили в брак. Стены увешаны гравюрами в рамах, акварелями, копиями флорентийских барельефов, деревянными щитами, к которым прикреплены пистолеты, кинжалы и другое оружие, и декоративными тарелками старинного английского фарфора. По углам несколько столиков, заставленных безделушками. На креслах и диванах чехлы из выцветшего кретона. На улице дождливо и ветрено, поэтому в камине горит огонь. Смеркается. Время — около половины пятого. Возле камина, держа у огня руки, стоит Уилфред. Входит Лоис. На ней дорожный костюм.

Лоис (идет к нему с протянутыми руками). Здравствуйте, Уилфред. А мамы нет дома. Обещала вернуться к чаю. Она поехала в Стэнбери.

Уилфред. Знаю. Я справился у горничной, могу ли вас видеть. Это правда, что вы сегодня уезжаете?

Лоис. Да, на две недели к тете, которая живет неподалеку от Кентербери.

Уилфред. Но ведь через две недели меня уже тут не будет.

Лоис. Разве?

Уилфред. И вы собирались уехать, даже не попрощавшись?

Лоис. Я решила, что за меня это сделает мама.

Уилфред (хриплым, взволнованным голосом). Не уезжайте, Лоис.

Лоис (равнодушно). Почему?

Уилфред. Но почему, почему вы уезжаете?

Лоис. Мама считает, что мне необходима перемена обстановки. Так уж заведено, что раз или два в году я гощу неделю-другую у тети Эмили. Она моя крестная, обещала оставить мне что-нибудь по завещанию.

Уилфред. А я как раз собирался завтра в Лондон, положить на ваше имя ту сумму, о которой говорил.

Лоис. Перестаньте глупить. Нужны мне ваши деньги! Даже если бы я и уехала с вами, я б все равно их не взяла. Предпочитаю сохранить независимость.

Уилфред. Вы могли бы подарить мне эти две последние недели. Для вас это не имеет ровным счетом никакого значения, а для меня — огромное.

Лоис. Откуда вы узнали, что я уезжаю?

Уилфред. Гвен сказала.

Лоис. А она откуда узнала?

Уилфред. Ваша мама позвонила ей и сказала.

Лоис. А-а!

Уилфред. Вы убеждены, что Гвен приходила вчера к вашей маме поговорить насчет благотворительного базара?

Лоис. Ни о чем другом говорить она бы не посмела. Вы не знаете мамы. Она никому не позволит сказать худого слова ни про кого из нас. Вы видели ее только в тех ситуациях, когда она была сама любезность. Но если кому-нибудь случится проявить бесцеремонность — тут уж не жди пощады.

Уилфред. А Гвен углядела-таки жемчуг.

Лоис (принимается отстегивать ожерелье). Ой, совсем забыла. Я же собиралась вернуть его вам.

Уилфред. Может быть, вы все-таки оставите его себе? Ну, пожалуйста, Лоис. Вам от этого никакого вреда, а для меня огромное счастье.

Лоис. Просто не знаю, как быть. Ведь, скорее всего, мы с вами никогда больше не встретимся. Ну зачем вам швырять деньги на ветер?

Уилфред. Я буду жить с мыслью, что у вас хоть что-то осталось от меня. Я держал эти жемчужины в своих руках. Я буду жить с мыслью, что они хранят тепло вашего тела, что им ведома нежность вашей шеи.

Лоис (пытается преодолеть искушение). У меня еще никогда в жизни не было такой ценной вещи. Я чувствую себя в какой-то мере продажной женщиной.

Уилфред. Но послушайте, Лоис, цена этому жемчугу всего один фунт.

Лоис. Ну и лгун же вы, Уилфред. А Гвен знает, что это вы подарили его мне?

Уилфред. По этому поводу не было сказано ни слова. Но она знает, что, кроме меня, это сделать некому.

Лоис. Она устроила вам сцену?

Уилфред. Боже упаси. Она умеет держать себя в руках. Боится.

Лоис. Чего? Разве вы страшный?

Уилфред. Нет, конечно. Да вы и сами в этом убедитесь.

Лоис. Вы очень влюблены в меня?

Уилфред. Очень.

Лоис. Странно, правда? И что только вы во мне нашли?

Уилфред. Вы разбили мне сердце, Лоис. Я ведь знаю, что вы не любите меня. Да, собственно, по какой такой причине вам меня полюбить? А с другой стороны — почему бы и нет? Если я буду очень добрый? И терпеливый? Я готов сделать все на свете, лишь бы вы были счастливы.

Лоис. До чего же странное, удивительное ощущение испытываешь от сознания, что тебя любят.

Уилфред. Я чуть с ума не сошел, когда Гвен сказала, что вы уезжаете. Она бросила это вскользь, будто невзначай, но сама-то прекрасно знала, что всаживает мне нож в сердце, и не спускала с меня глаз, смотрела, как я корчусь от боли.

Лоис. Бедняжка Гвен. Ревность толкает людей к жестокости.

Уилфред. Да черт с ней, с Гвен. И думать о ней не хочу. Хочу думать только о себе! Вы для меня дороже всего на свете, Лоис, а все остальные могут катиться в тартарары. Это мой последний шанс.

Она отрицательно качает головой. Он смотрит на нее с отчаянием.

Уилфред. Неужели мне не удастся уговорить вас?

Лоис. Нет.

Уилфред. Ну что ж, значит, мне конец.

Лоис. Да ничего подобного. Пройдет время, и все забудется. Когда вы уезжаете на Ривьеру?

Уилфред. Вам бы только шутить. (Страстно.) Господи, как я ненавижу свою старость!

Входит Ив.