Моя бульварная жизнь - Ольга Белан

Леша, Коля и Нина взялись за дело. Конечно, им тяжело в нашей тематике, про сиськи-письки не каждый журналист с ходу начнет писать, но эти — молодые, борзые, честолюбивые обучились довольно быстро. Поскольку свободных кабинетов на нашем этаже уже не было, новый отдел информации разместился в свободной комнате этажом выше. И сразу же новички затеяли в редакции революцию — то, чего больше всего не любит начальство.

Скандал начался с того, что Коля — самый талантливый из тройки пришедших и самый продвинутый в компьютерных технологиях — страшно удивился, что на компьютерах в редакции не было «аськи» и доступа в личную почту (только корпоративная). Он пришел ко мне, долго и эмоционально объяснял, что без этих программ сегодня никак не может работать редакция вообще, а отдел информации в частности. Его активно поддержал Корвалан. Пафос и возмущение молодежи я разделяла — если уж мир придумал высокие технологии, то почему же от них отказываться газете? Но, с другой стороны я уже хорошо уяснила, что в издательском доме каждый отвечает за свой участок работы, а служба компьютерного обеспечения — это особый мирок, который зорко охранял цепной пес по фамилии Акимов. Ко всем бестолковым пользователям, коим, безусловно, являлась и я, Акимов и его сотрудники относились с глубоким презрением и свои функции рассматривали исключительно как охранные: информация со всех компов собиралась и хранилась у Акимова — кто что написал в почте, в какие игрушки играют в обеденный перерыв и вообще кто и чем занят в течение рабочего дня. При этом любая новая программа, которая появлялась, в том числе, чтобы улучшить и облегчить редакционную жизнь, установке в нашем издательстве не подлежала. Ну, к примеру, мы все хотели бы иметь такую программу, чтобы на экране компьютера видеть не только газетную страницу, но и разворот целиком, чтобы не пересекались заголовки, фотографии не повторялись и рубрики отслеживались. Такие программы установлены во всех нормальных редакциях. Конечно, облегчила бы жизнь корреспонденту и «аська», и доступ к домашней почте, как справедливо требовал мой прогрессивный новый сотрудник Коля. Но Акимов на все наши просьбы отвечал: в целях защиты от вирусов все эти установки запрещены. Зато лично у него на компе и «аська», и почтовый ящик, и даже скайп прекрасно уживались с этой самой безопасностью.

Но Коля был молод и горяч, Корвалан еще не освоился в новой должности, они требовали нововведений. Я, понимая, что ничем хорошим этим не закончится, все же посоветовала написать служебную записку на имя генерального директора. Уткин вообще ничего не смыслил в компьютерах, но хотя бы расскажет об этой «служебке» Хозяину, и тот — а вдруг в Америке он проникся новыми компьютерными технологиями и понимает их значение для прогресса? — и сделает необходимые распоряжения. Я хоть и проработала в издательском доме уже много лет, все еще не переболела наивными детскими болезнями «вот приедет барин, барин нас рассудит».

Реакция на записку последовали незамедлительно. Но совсем не та, какую мы наивно ждали. Акимов расценил наше письмо как посягательство на свою вотчину и кляузу на себя лично. Он прибежал ко мне и громко проорал: «Ты вот не знаешь, чем они занимаются, ты не понимаешь ни хрена в компьютерах, ну я тебе покажу!» — что-то в этом роде. Я не сильно испугалась, но ор Акимова мне не понравился. Такие люди, как правило, слов на ветер не бросают, значит, надо ждать большой беды.

Но Акимов превзошел все ожидания. Коля скрыл от меня, что он легко взломал все защиты Акимова, которые его служба установила в целях безопасности, поставил себе и всему своему отделу «аську». А хитрый Акимов не стал сразу докладывать об этом злостном нарушении руководству — и тем более мне, а затаился и стал ждать, когда ребята напишут на самих себя компромат. И дети попались, как кролики в силки.

Красавица Нина была молода и еще училась в институте. Мне она показалась девочкой скромной и вполне приличной. Писала слабо и безграмотно, зато быстрее остальных поняла нашу тематику и таскала хорошие и неожиданные темы. А научиться писать — дело наживное. Нина заходила ко мне в кабинет, непременно краснея и опуская глаза, на редакционных тусовках помалкивала и забивалась в угол, поэтому, когда мне передали толстый пакет со второго этажа от генерального директора, я и предположить не могла, что его содержимое хоть как-то может коснуться этой милой девочки. В пакете лежали распечатки разговоров по «аське» моих новых сотрудников — Леши и Нины. Леша тот еще тоже скромник… Эти двое в течение всего рабочего дня писали друг другу письма, вспоминая свой ослепительный секс — то на природе, то у кого-то на квартире, то прямо здесь, в кабинете издательского дома «Вич-инфо»! Видимо, в присутствии Коли им казалось особым кайфом смаковать подробности своих же сексуальных утех. Месть Акимова оказалась изощренной и жестокой.

Я вызвала Корвалана, показала ему распечатки. На конверте рукой Уткина поставлена резолюция: «разобраться и принять меры». Корвалан посмотрел распечатки и даже покраснел.

— Вот ты их привел, — устало сказала я ему, — ты и принимай меры.

Мне было жалко ребят. Я понимала, что если их и не уволят — они уйдут сами. Так и случилось. Уж не знаю, какие беседы вел с ними Корвалан, но Леша и Коля написали заявления об уходе. Осталась только Нина. Но она сделала вид, что вся эта история не имеет к ней никакого отношения.

Недобежкин атакует

Народ неодобрительно ворчал, что на каждого рядового корреспондента приходится слишком много начальников. Это была истинная правда. Я, три моих зама, которые по очереди курировали выход номеров, да еще Недобежкин. Он сам придумал себе должность шеф-редактора и категорически отказался дежурить на выпуске номера. Любой здравомыслящий человек спросит — (и будет прав!): «Что же ты, начальник, не могла заставить его работать так как надо тебе?!» А вот не могла! Потому что Недобежкин — из старого состава Вича и, если помните, был в том самом списке неприкасаемых, который продиктовал мне Хозяин. И кто знал — до какой степени распространялась эта его неприкасаемость?

Что касается Юли Ясной — тут было все понятно. Налицо явная личная симпатия Хозяина к миловидной молодой женщине. С первого же месяца своей работы даже я, бестолковая в таких вопросах, поняла, что не только трогать — но и прикасаться к Ясной не стоит. Юля отвечала в «Виче» за самую любимую и, с точки зрения Хозяина, популярную рубрику про интимную жизнь. С нее когда-то и пошла слава газеты. Она занимала добрую половину места в издании и практически вся от первой до последней строчки делалась Юлей. За это она получала гонорар, несравнимый с другими сотрудниками. А гонорар выдавался раз в месяц: это как раз и был день встречи с генеральным директором Уткиным. Он передавал деньги в пакете, а потом в редакции я раскладывала их по конвертам и раздавала народу. Гонорары, как правило, составляли большую часть заработка журналистов, а у Ясной и вовсе львиную долю.