Торговец счастьем - Аджи Диас

– И что дальше? – спросила Коул, встала с кресла и подошла к картине.

– И вот, я согласился пойти с этим болваном! – пригубив бокал, Алекс громко выругалась. – Как раз проходил парад на день города. Там с ним еще был иглоликий. Сидим в съемной квартире, пока первый заканчивает дела с какими-то документами. Решили выпить, отметить. Игложопый притащил какое-то пойло и все было хорошо. А потом я отключился!

– Тебя избили? – уточнила Коул, глядя на улыбку дома.

– Да нет. Это его выпивка! Меня отравили! – выпалила Алекс. – Очнулся я где-то на свалке, в жопе земли. Голый. Без денег, без документов. В общем, пришлось мне целый месяц добираться до Манселя. А приехав туда, что я узнаю? А узнаю, что милашка Коул Дрим удрала в Аррас…

Женщина на картине открыла свою сумочку и вытащила оттуда сломанный меч. Тот самый, который вручили Коул в банке. Девушка удивленно вздернула бровь, когда рука женщины вышла вперед из картины.

«Убей ее» одними губами сказал дама.

Коул услышала, как сзади гостья встает из кресла.

– Милашка Коул украла мой дом, – растянула Алекс. – Мое наследство. Мое имя. А что у нас делали с ворами? Помнишь, как нас наказывала Врабье?

Коул медленно протянула руку вперед и приняла меч, который, насколько она помнила, все эти дни лежал в родительской спальне. Видимо возможности дома были очень обширными. Но сейчас главным было не это.

«У нее пистолет» прочла Коул по губам картины и представила, как гостья наставила на нее оружие, готовая нажать на спусковой крючок.

– А ты знаешь, что мне пришлось пережить, чтобы добраться сюда?! – спросила Алекс, шагнув вперед. – Ты – вор! Смотри на меня, ублюдок, когда я с тобой разговариваю! – еще один шаг. – Что?! – шаг. – Боишься? Я тебе говорю…

Гостья подошла вплотную и положила свою руку Коул на плечо.

Раздумывать было глупо! «Убей ее или умрешь. Пистолет. ПИСТОЛЕТ!» беззвучно кричала дама на картине. Прижатый к груди сломанный меч, был по-прежнему очень острым. Резко развернувшись, Коул вонзила его чуть выше живота сиротки. Та коротко вскрикнула и схватила за воротник рубашки Коул. По испещренным шрамами щекам потекли толстые капли слез. Коул, державшая меч обеими руками, вонзила его еще глубже. Послышался тихий хруст ломающегося позвоночника. Настолько острым оказался клинок! Издав последний вздох, Алекс начала падать. Сведенные судорогой пальцы не разжались, оторвав воротники рубашки Коул.

В первую минуту ничего не происходило. Вторую тоже. Казалось, время застыло на месте. В ушах страшно звенело. Одна сиротка стоит в оцепенении, другая лежит на полу, и вокруг нее образуется темная лужа крови. Осознание произошедшего ужасало.

– Черт-черт-черт! – шептала Коул, глядя на свои окровавленные дрожащие руки.

Присев на корточки, и тихо ругаясь, она принялась искать пистолет, о котором предупреждал дом.

Ничего. НИЧЕГО!

Коул пораженно уставилась на картину.

– Тварь! Ты меня обманул! – прохрипела Коул, улыбчивой даме.

– Я бы сказал «спас», – ответили ей.

– Зачем?! – девушка, всхлипывая с трудом подавила в себе истеричный смех. – Зачем ты это сделал? Зачем!?

– Понимаешь? – пожала плечами дама с картины. – Я устал ждать. Ты думаешь, ты первая кого привел Крит? За годы вас были десятки. Я не могу жить без хозяина, и, когда я уже умирал, явилась ты – мой последний шанс. Крит требовал, чтобы я заключил контракт только с наследником Марсов. Но чего не сделаешь, чтобы спасти себя? Когда ты просунула руку в камин, мы заключили контракт. Я признал тебя хозяином, нарушил правило. Вот и все. Но если Крит узнает, что я его обманул, меня снесут. А тебя… особенно после того, как ты убила настоящую дочь Марсов…

Коул подняла голову и заплаканными глазами оглянулась вокруг. Захотелось кричать, но нельзя, Мерил могла все услышать, могла спуститься и увидеть все.

Самозванка. Смысл слов инсулома дошел до нее только сейчас. Дом говорил не о мужской одежде. Коул не дочь Феликса и Вальмы Марс! Их дочь лежит перед ней! Мертвая! Последняя из Марсов. Жертва козней коварного дома.

– Ты – моя хозяйка, – нарушил тишину инсулом. – О ней не волнуйся. Я спрячу труп. Это будет нашим секретом. Хорошо? Убрав свою соперницу, теперь ты без преград сумеешь достичь все, что желаешь. И не надо плакать. Ты бы убила ее в любом случае.

– Нет. Я бы не стала… – сдавленным, сиплым голосом Коул.

– Не обманывай себя. Ты бы не отказалась от дома, денег и возможности устроить счастливую жизнь с той девушкой, что плачет наверху в спальне.

– Даже и не думал. Мне нет смысла вредить тебе. Пока ты жива и здорова, здравствую и я.

Коул всхлипнула и вскочила с места, когда Алекс зашевелилась! Она машинально замахнулась мечом, готовая ударить снова.

– Видишь, о чем я? – усмехнулся инсулом.

– Я испугался! – ответила Коул.

Алекс по-прежнему была мертва. Двигался сам пол. Медленно, осторожно инсулом направлял тело к широко раскрывшемуся, словно хищная пасть, камину.

– Можешь опустить оружие, – сказал дом, издав короткий смешок. – Не убила бы, говоришь?

Коул следила за тем, как постепенно приближается тело к воспылавшему пламени.

– Ты ее… съешь? – прошептала Коул.

– Да.

– А что тебе мешает сожрать меня во сне, если тебе что-то не понравится?

– Напоминаю, что мы заключили контракт. Я буду делать только то, что прикажешь ты.

Коул отвернулась не в силах смотреть на процесс, и ее тут же вырвало на ковер. Ноги ослабели, она упала на четвереньки и стала громко извергать содержимое желудка. Блевотина и кровь, слезы и слюна смешались. Коул дрожала, задыхалась, кашляла. Сердце бешено колотилось, а звон в ушах стал оглушительным.

– Проклятый уродец! – прохрипела с трудом Коул и упала на спину подальше от блевотины и крови.

– Я лишь отражение тебя. – ответил дом.

Но Коул не слушала. Ее охватил озноб. Обычно она чувствовала себя так паршиво после слишком бурной пьянки.

Понадобилось еще несколько минут, чтобы она пришла в себя.

– Я никогда не убивал, – прошептала Коул, бездумно глядя в потолок.

– До этого времени, – поправил дом. – А в будущем счет твоих жертв пойдет на десятки и сотни.

– О чем ты? – шепотом спросила Коул, почувствовав невыносимую усталость. – Может, черт подери, расскажешь, чего от меня хочет этот Крит?

– А ты еще не поняла? – удивился инсулом. – Ты его шахматная фигура. Так же, как и дворецкий, Полумесяц и прочие другие. Пешки, слоны, кони и прочие. Но из тебя он хочет сделать королеву. В его далеко идущих планах ты будешь играть ключевую роль. Станешь его мечом и щитом.

Когда тело Алекс исчезло в огне камина, Коул повернулась к картине. Барышня вновь завозилась в своей сумке и, вытащив серебряный браслет, протянула его вперед. Коул сразу узнала его, тот самый браслет, что шел в комплекте с мечом.

– Кадуцей, – вспомнила Коул.

– Надень, – попросил инсулом. – Теперь должно сработать.

– Не хочу. – буркнула Коул.

– Вставай. Осталось только это.

Девушка закряхтела и с трудом встала на ослабшие ноги.

– Правильно. Молодец, – похвалил дом.

Коул подошла к картине, приняла старое украшение и просунула левую руку в объятия серебристых змей. Те ожили и вцепились друг в друга, слегка сжав запястье Коул. Древние символы на клинке тут же вспыхнули ярким светом, следом засияли и полоски лезвий.

– Что это? – пораженно спросила Коул.

– Меч признал тебя. Такова сила наследства. Как и в моем случае, меч должен был перейти той девчонке, но ее уже нет, и теперь все принадлежит тебе. Осторожно, не порежься. Это оружие невероятно мощное. Оно отличается от всех клинков преторианцев.

– Крит хочет, чтобы я убивал за него? – спросила Коул, глядя то на меч, то на браслет.

– Не без этого.

– Поэтому меня учат сражаться?

– Да.

– Не так я себе представлял свое будущее, – призналась Коул.

– Не все дается так просто, – хмыкнул дом. – Что-то отдаешь, что-то получаешь. В данном случае, твоя плата не так велика – муки совести. Я надеюсь, ты не станешь горевать по этому поводу?

Коул испугалась, поняв, что не жалеет Алекс. Груз ответственности за содеянное давил на нее со всей силы. Она убила человека, несправедливо лишила жизни Алекс, но в глубине души Коул по-настоящему ничего не чувствовала. Никаких угрызений совести или сожаления! Именно это и напугало ее… Дом был прав, констатируя лишь факты, и Коул, как бы ей не хотелось, была с ним согласна. Ничего уже не вернуть. Коул не умела оживлять мертвецов или поворачивать время вспять. Девушка задалась вопросом: поступила бы она так же, зная все заранее, или все-таки рассказала бы правду Криту и лишилась бы всего, что было ей обещано? Ответ был очевиден, и от него Коул сама себе стала противна. Сначала.

Она снова посмотрела на свои окровавленные руки, те все еще дрожали.