История под знаком вопроса - Евгений Габович

«Германская филология возникла в начале XIX века, по образцу классической филологии, прежде всего как наука о древностях, о литературных памятниках германского средневековья»,

которые, добавим, в основном рассматриваются сегодня историками как источники для моделирования прошлого.

Профессор Киевского университета Юлиан Кулаковский в статье «Памяти Моммзена». Журнал министерства народного просвещения, 1904, № 1, стр. 39―61, вспоминал следующие слова Моммзена:

«Да здравствует наша немецкая филология… не история, неофилология должна здравствовать! История, как частное, входит в обширное понятие филологии…».

С нашей точки зрения история в форме ТИ не преодолела подхода к источникам как к литературному произведению (хотя и делает вид, что этой проблемы нет в природе). Ясно, что любой апокриф, любой принимаемый сегодня за исторический источник исторический роман были когда-то кем-то написаны и их филологический анализ правомочен. Но созданная на их основе историческая картина мира не имеет ничего общего с реальным историческим прошлым, с исторической реальностью человечества.

Катастрофа середины XIV века и начало истории

Итак, европейская историческая идея, сформировавшая со временем исторические школы в разных странах и осуществившая затем постепенный переход от локальных и избранных национальных историй к всемирной истории, возникла сравнительно недавно, не более, чем тысячу лет тому назад. Скорее всего, ей ― максимально ― лишь немногим больше, чем 500 лет. Таким образом и вся наша история не может насчитывать больше тысячи лет: пока нет идеи описания событий прошлого, нет и истории. Эта точка зрения разделяется сегодня большинством немецких аналитиков истории. И главным при этом, как мне кажется, является вопрос о том, возникла ли эта идея «из воздуха», из ничего, сама собой, из якобы естественного интереса к прошлому и не менее естественного желания повыпендриваться перед потомками или у ее колыбели стояло некое потрясение основ цивилизации, побудившее людей взяться за перо и обратить свой взор к прошлому.

Моя гипотеза такова: История как описание (моделирование) прошлого начинается с катастрофы. Не с памяти о далеких предках, не с культа таковых, не с устных пересказов легенд и мифов, а с последней крупной катастрофы, которая, как утверждает Христоф Маркс, имела место в середине XIV века в основном в Европе. Традиционная история не знает этой катастрофы, а только одно ее проявление под названием «черная смерть», но зато ей хорошо известен глубокий кризис середины XIV века, охвативший большинство стран Европы. В книге «История Венгрии. Тысячелетие в центру Европы» ее автор Ласло Контлер (М.: Весь мир, 2002) утверждает, что в XIV веке «все развитые европейские страны переживали глубокий кризис», о что, мол, этот кризис не охватил Венгрию, что на самом деле может означать отсутствие достоверной исторической информации для этого периода венгерской истории.

Положение о влиянии крупных катастроф на историческое развитие в российской критике хронологии многие годы не рассматривалось. В свое время Н. А. Морозов под влиянием современного ему состояния представлений об эволюции жизни на Земле дистанцировался от теории катастроф в форме теории о мировых катастрофах космического происхождения, хотя и придавал огромное: значение катастрофам «домашнего изготовления», например извержениям вулканов, и метеоритам. Однако сегодня естествознание вернулось к осознанию судьбоносной роли катастроф в истории Земли, а западная историческая аналитика уделяет мировым катастрофам важную роль в предысторическом и историческом развитии человечества.

Лишь в последние годы российские авторы начинают связывать начало нашей цивилизации с вспышкой суперновой в 1054 году (или позже, как показывают новейшие астрофизические исследования) с ее мощнейшим излучением, которое на несколько порядков пpевосходило по интенсивности нормальное солнечное излучение. О считают, что это облучение вполне могло привести к генетическому перерождению населения северного полушария и дать толчок к мощному скачку в развитии человечества. Наконец, наши с Марксом выступления на конференции в Москве в 2001 году привели к появлению ряда публикаций о сравнительно недавней катастрофе на российской территории, основанных на материалах, уже десятки лет известных в естественнo-научных кругах, но не попадавших до недавнего времени в сектор обзора российских историко-критических авторов.

В западной литературе уделяется большое внимание катастрофе, длившейся порядка трех лет и приведшей к возникновению Черного моря. Эта катастрофа датируется ТИ первым христианским тысячелетием и считается сегодня одной из главных причин Великого Переселения народов. Подводные археологические экспедиции пытаются восстановить облик поселений, существовавших на нынешнем дне Черного моря. Общее сокращение хронологии, приводящее, в частности, к осознанию Великого Переселения народов как славянского заселения Центральной и Западной Европы, переводит и эту крупную региональную катастрофу в рассматриваемое здесь время. Не исключено, что она была одним из проявлений катастрофы XIV века.

В то же время центральная роль, отводимая Библией Всемирному потопу в истории человечества, должна заставить задуматься над тем, какое влияние катастрофы сравнимого с Всемирным потопом масштаба должны были оказать на самосознание человечества, на его реальное историческое развитие. Как повлияла глобальная катастрофа на потребность выжившей части человечества в сохранении (или подавлении) воспоминания о столь грандиозном событии, а также о том, как люди жили до этой катастрофы?

В свое время в статье «Фоменко не одинок» (см. Приложение 6 в книге Г. В. Носовский, А. Т. Фоменко «Реконструкция всеобщей истории. Работы 1999―2000 годов. Новая хронология», 573―600) я писал:

«Современный катастрофизм придерживается мнения о том, что повторяющиеся катастрофы в разной мере, но в отдельных случаях почти полностью, уничтожают на Земле все живое (во всяком случае наиболее высоко развитые формы жизни) и что после каждой такой особо гибельной катастрофы общепланетарного масштаба жизнь на нашей планете начинается в каком-то смысле сначала на случайно сохранившихся обломках предыдущего состояния биоты. Уже в этом огромная новизна представляемой катастрофизмом исторической картины мира нашей планеты. Но главное новое утверждение с точки зрения истории человечества заключается в том, что в сравнительно недавнем историческом прошлом такие катастрофы неоднократно имели место и, следовательно, оказывали сильнейшее влияние на историческое развитие. Иными словами: с точки зрения новой исторической науки историческое прошлое человечества формировалось под влиянием грандиозных природных катастроф планетарного или квазипланетарного масштаба».

В зависимости от масштаба последней большой катастрофы (ПБК), возникает вопрос о том, как она способствовала возникновению в Европе исторической идеи, были ли уже до нее попытки проектировать исторические события на временную ось, да и существовало ли само понятие временной оси. Рассмотрение этого вопроса привело меня к сильным сомнениям относительно существования какой-либо хронологии до катастрофы середины XIV века. Эта катастрофа мало известна широкому кругу читателей и поэтому я подробно рассказал о ней на нашем сайте в Интернете (см. также www.paf.li по поводу деталей ПБК). Она представляется мне отправной точкой нашей цивилизации, не столько в технологическом (зачатки ремесел и технологий возникли несколько раньше), сколько в духовном смысле. Вряд ли существовала до этой катастрофы и сама идея истории.

ПБК и катастрофическая посткатастрофическая ситуация

Попробуем выявить в некотором отношении непосредственную связь между последней большой катастрофой середины XIV века и возникновением европейской исторической идеи. Исхожу из предположения, что в начале XIV века уже существовали первые ― относительно маленькие ― города, которые в основном концентрировались вокруг рыночной площади, и что в этих городах уже имели место ясные представления о владении недвижимостью и правах наследства. Традиционная статистика даже утверждает, что количество новых городов в немецкоязычном центре Европы возрастало до 1350 года в среднем на 50 с лишним в десятилетие.

Практически все европейские города лежали после ПБК в руинах. Многие жители погибли в ходе сопровождавших катастрофу сильных землетрясений. Черная смерть, которую историки считают чумой, смела дополнительно с лица земли дальнейшие полчища домо— и землевладельцев. Оставшиеся в живых немногие соседи, подрядчики, слуги и т. п. пытались установить контакт с наследниками или хотя бы просто родственниками умерших владельцев недвижимости. Это было нелегко: почта тогда еще не существовала, гонцов ожидали многие бедствия от опасности заражения до угрозы жизни со стороны разбойников. Но тем не менее естественно предположить, что описания последствий катастрофы пытались достичь тех из адресатов, которые ее пережили.