Фантом памяти - Александра Маринина

Развлекательным номером программы стал осмотр поступивших через Мусю подарков, которые я не успел обследовать за разговорами сначала с ней самой, потом с Фомичом. На стол водружалась коробка или пакет, и начинался первый тур угадывания, затем, после изучения приложенной визитной карточки или открытки, следовал второй тур, после снятия красивой обертки - третий и так далее до полного извлечения предмета из упаковки. Условие такое: кто угадает раньше, тому и достается подарок. Если не угадывал никто, подарок по праву считался моим. Я не беспокоился о том, что ценная и нужная мне вещь уйдет на сторону, все, что мне нужно, у меня и без того есть, а по-настоящему дорогие вещи мне дарили только близкие - мама и жена. Совершенно естественно, что если подарок передается через офис литагента, то это почти наверняка сувенир, даже если и дорогой: вазы, пепельницы, настольные часы, ручки, статуэтки и прочие милые знаки внимания. Розыгрыш призов шел весело, Павел Ежович обнаружил при обсуждении вариантов ответов недюжинное остроумие, которого я в нем, честно признаться, не предполагал, а Елена Прекрасная оказалась настолько нестандартно мыслящей особой, что выигрывала без преувеличения каждый третий подарок. И ведь что поразительно: если в первом-втором турах старикан угадывал в коробке статуэтку, то на финальном этапе наша дама ухитрялась каким-то немыслимым образом угадать, что это за изображение.

Разошлись в первом часу ночи. Павел Петрович уносил с собой две швейцарские ручки, керамическую пепельницу и настольные часы, обрамленные в зеленый камень под названием "змеевик", Елена же, не скрывая удовольствия, сложила в предоставленные мною пакеты две вазочки и девять (обалдеть можно!) коробок со статуэтками, фигурками и куколками, изображающими писателей, читателей, Пегасов и одного спецназовца (подарок от Ассоциации ветеранов спецназа, которая когда-то высоко оценила мою книгу о спасателях и даже выдала мне соответствующий диплом). Надо ли говорить, что напоследок самая роскошная из цветочных композиций была преподнесена мною именно Мимозе Уныловне.

Проводив гостей, я остался один. Нет, неправда, не один, а в приятной компании с прекрасным настроением и теплыми воспоминаниями о еще одном дне своего рождения. Пусть он прошел не так, как обычно, как я привык, но все равно он был чудесным. Меня по-прежнему любят и помнят, я работаю над новой книгой, я заметно постройнел, подтянулся, налился силой, во мне зародилось крохотное, едва заметное "нечто" - какая-то новая жизнь, и меня это сладко тревожит и будоражит. А память... Да бог с ней, с памятью. Как выяснилось, можно прожить и без нее. Вернется - встречу с распростертыми объятиями. А не вернется - не очень-то и хотелось.

Спал я крепко и, кажется, даже без сновидений. Только ранним утром проснулся, словно кто-то резко разбудил меня: не то приснилось, не то послышалось, как кто-то кричит. Крик был высоким, пронзительным и страшным. Я открыл глаза - кругом тишина, на часах без десяти шесть, вкусный ветерок, влетая в открытое окно, легко шевелит занавески. Я умиротворенно повернулся на другой бок и поуютнее завернулся в одеяло с твердым намерением доспать.

Намерение свое я осуществил, но через какое-то время проснулся уже от других звуков: мне послышался плавающий, бьющий по нервам звук милицейской сирены. Не успел я подумать, что подобные слуховые галлюцинации являются прямым следствием моей работы над книгой о милиции, как в открытое окно влетели голоса. Слов я не разобрал, но интонации показались мне испуганными и тревожными. В течение нескольких секунд физическая лень истошно боролась во мне с любопытством и позорно проиграла битву: я откинул одеяло, сделал два шага к окну и выглянул. По аллее от корпуса в сторону домика для техперсонала быстрым шагом шли дежурный врач и две медсестры, а за ними, чуть поодаль, семенила группа обитателей санатория. Я бросил взгляд на часы - двадцать пять минут седьмого. Значит, и в самом деле что-то случилось, и крик тот страшный, душераздирающий мне не послышался, он разбудил многих, не одного меня. А спустя полчаса подвалили стражи порядка.

А что? Не пойти ли и мне вместе со всеми? Не так интересно, что там случилось, как любопытно посмотреть на работу милиции вживую, на реальном, а не киношном месте происшествия. Для книги пригодится. Как следовало из собранных мною материалов, такого рода фактуры у меня не было, а ведь это может оказаться любопытной изюминкой, тем, что я называю "розочкой на торте". Тесто для торта есть, а вот крема для розочек пока маловато.

Быстро натянув джинсы и джемпер, я спустился вниз и зашагал в ту же сторону, куда ушла основная группа. Так и есть, все они толпились перед входом в знакомый трехэтажный домик, белые халаты перемешались с милицейской формой и гражданской одеждой. Одно из окон на первом этаже распахнуто настежь и вызывает повышенное внимание присутствующих, среди которых я заметил Риту, до невозможности хорошенькую медсестру своего отделения, которая в каждое дежурство отчаянно строила мне глазки, что, как мне казалось, давало мне право на приватную информацию.

- Ритуля, - я аккуратно взял ее за предплечье и потянул в сторону, - что случилось?

- Фомич с Мишей водкой отравились, - шепотом сообщила Рита, не сводя испуганных глаз с распахнутого окна. - Насмерть. Представляете, Андрей Михайлович? Тамара пришла рано утром, кухню открыла, чтобы завтрак готовить, остальные повара подтянулись, а грузчика нет, некому продукты из холодильника притащить, ну она и пошла Мишку будить, думала - проспал. Мишка-грузчик на первом этаже живет, она в окно заглянула - а там... Ой, ужас! Она как закричит, весь санаторий перебудила.

- Ну, положим, не весь, всего-то человек двадцать, - машинально ответил я, пытаясь совладать с тоскливо сжавшимся сердцем. Фомич... Только вчера вечером я разговаривал с ним, а сегодня его уже нет. Господи, ну зачем он пил вместе с грузчиком какую-то паленую водку, ведь вчера я подарил ему целых три бутылки высококачественного продукта! Пожадничал, хотел хорошую водочку сам выпить, ни с кем не делиться? Или до более торжественного случая берег? А может, тут что-то другое?

- А откуда известно, что они именно водкой отравились? - спросил я Риту. - Может, их убили?

- Да ну что вы, Андрей Михайлович, кому они нужны, два алкаша? И крови нет, я сама видела, я в окно заглядывала. Лица синие, почти черные, распухшие, и рвота на полу. Типичная картина острого отравления. А на столе бутылка и закуска какая-то.

- Какая бутылка?

Вопрос пришел мне в голову неизвестно откуда, я так и не понял, почему задал его. Но услышать ответ мне отчего-то хотелось.

- Ой, да я не знаю, - отмахнулась Рита, по-прежнему глядя не на меня, а на суету перед крыльцом домика. - Я как лица эти страшные увидела, так больше ни на что уже не смотрела.

- Откуда же ты знаешь, что бутылка стояла?

- Да все говорят.

- Кто - все? - не отставал я.

- Ну кто заглядывал... У кого нервы покрепче, тот и рассмотрел. Ой, смотрите, выносят!

Смотреть я не хотел. Вернее, хотел, но не на мертвых Фомича и Мишу, а на то, что стояло на столе, за которым они выпили свою последнюю рюмку. Мне казалось жизненно важным посмотреть самому и убедиться, что несчастные отравились не той водкой, которую Фомич вчера взял у меня. Да нет же, нет, не могло этого быть, никто не будет дарить мне фальсифицированную водку. Этого просто некому сделать. Люди, которые поздравляют меня с днем рождения, не забулдыги и не бомжи, они покупают напитки в проверенных местах, в дорогих магазинах или привозят из-за границы. И потом, кому придет в голову фальсифицировать напитки, которые в силу своей немалой стоимости продаются редко? Левый товар всегда дешевый, потому что деньги делают на больших объемах, а какой смысл вкладывать силы в подделку водки, если ее покупают раз в неделю, а то и реже?

Тела погрузили в санитарную машину, и я подошел поближе с намерением заглянуть в окно.

- Вам что? - строго спросил меня грузный милиционер в форме с погонами старшего лейтенанта, пресекая мою попытку удовлетворить свое любопытство.

- Можно посмотреть? - неожиданно робко попросил я.

- Нечего там смотреть, - отрезал тот и многозначительно добавил: Место происшествия. Не мешайте.

- Я не буду мешать, я только хочу посмотреть, какой водкой они отравились.

- Зачем? Нехорошо. Люди погибли, а вы интересуетесь. Отойдите.

- Тогда вы хотя бы скажите мне, какой водкой они отравились. Хочу знать, какой сорт покупать нельзя. А то вдруг я тоже...

Пузатый старлей презрительно оглядел меня с головы до ног.

- Такие, как вы, в таких местах не отовариваются, - изрек он. Так что не волнуйтесь, вам ничего не угрожает. И вообще, с чего вы взяли, что они водкой отравились?