Стервец - Орис Хант

Скрипач вздохнул.

– Смалодушничал. Просто… Ты ведь знаешь, я бездомный. К их показаниям редко относятся всерьёз. А наказать за бродяжничество могут запросто. В общем, я не хотел себе проблем.

– Тогда почему рассказал сейчас?

Скрипач улыбнулся.

– Ты помог мне однажды, я решил вернуть должок. Знаешь, в мире мало вещей, в которые я верю. Но закон бумеранга – исключение.

Корд усмехнулся.

– Что ж, тогда метну бумеранг ещё раз.

Доброжелательность и вкусная еда творят чудеса.

Заказав в ближайшей шашлычной два шампура свиного и одного – бараньего, а также купив двухлитровую упаковку томатного сока, две порции маринованного лука и две пшеничных лепёшки, они уселись на ближайшую лавочку и первые десять минут молча вгрызались в сочнейшее мясо, сдобренное восхитительно хрустящим лучком, заедали это дело свежеиспеченной лепёшкой и запивали вполне обычным, но идеально подходящим к блюду соком.

Закончив с обедом, оба лениво развалились на лавочке. Корд думал, как же ему повезло сегодня свалить с работы. Ради такого стоило разбить Стерху нос, хе-хе.

Стоп. Работа.

Корд внезапно кое-что понял.

– Слушай, Скрипач. А откуда ты знаешь, что я следователь? Не помню, чтобы я тебе об этом говорил.

Скрипач улыбнулся.

– В день убийства я вернулся сюда. Как раз когда уже работала милиция. Сидел на скамейке на параллельной аллее, если тебе интересно. Наблюдал за тем, как вы расследуете дело. Увидел двух мужиков не в белом, которые возились с телом, а затем пошли к пруду. Предположил, что вы следователи.

– Ага, – кивнул Корд. – В белом у нас криминалисты. Но ты сказал, что принёс труп, значит, на нём сохранился твой запах. Почему тебя не нашла наша собака, если ты сидел неподалёку?

– У меня в кармане были шкурки от апельсина. А собаки не любят цитрусовые. Они им нюх перебивают.

– Откуда ты это знаешь? – нахмурился Корд.

– Я ж бездомный. А бездомными бывают не только люди. Нет ничего хуже, чем вернуться в своё убежище и обнаружить, что его заняла стая бродячих собак. Они ведь если еду у тебя найдут, хрен ты их прогонишь. А очистки апельсинов или лимонов помогают держать их подальше. От большой и голодной стаи, понятное дело, такое не защитит, но от маленькой, из двух-трёх собак – вполне. Поэтому перед тем как вернуться на место преступления, я взял себе апельсин и съел его, а шкурки положил в карман. Кстати, – улыбнулся Скрипач, – тебе не любопытно, почему мы сегодня встретились?

– Совпадение?

– Не-а. Совпадением было, когда я встретил тебя у больницы. Тогда подумал, что, возможно, это знак, и мне стоит рассказать тебе о преступлении. Я почти каждый день стал ждать тебя здесь. Но когда ты возвращался, постоянно был с милицией, а один не приходил никогда. Кроме сегодняшнего дня. Почему, кстати? Разве рабочий день ещё не закончился?

Корд усмехнулся.

– Меня отправили на выходной. Произошёл небольшой эксцесс: я дал в морду стажёру.

– За что?

– Он сделал вид, что выкинул мой аквариум с ежом, хотя на самом деле просто спрятал. Но я-то этого не знал.

– Аквариум с ежом? – удивился Скрипач. – У вас в Управлении можно держать животных?

– Не, ёж резиновый. Память о случае из детства, так сказать.

– Хм… Если не против, хотел бы послушать историю, за которую нужно в морду давать.

Корд хохотнул.

– Ну, время у нас есть, так что могу рассказать. Ты знаешь про интернаты для трудных детей?..

Моя мать, один из лучших детских психологов города, была одной из инициаторов их создания. Не знаю, в курсе ли ты, но в 1961 году ввели тестирование на психическое здоровье. А два года спустя, когда оно показало свою эффективность, моя мать предложила внедрить в практику одно новшество. Идея была проста: не только у взрослых бывают психические проблемы. Например, ребёнка изнасиловали – травма. Или родители жестоко обращались – тоже травма. Или ребёнок, например, любил убивать всяких птичек-синичек – почему он это делал? Чтобы помочь таким детям вырасти нормальными людьми был создан особый интернат.

И вот в 1967 году наша семья переехала в Академгородок. Мне тогда было… шесть, получается. Отец работал в НИИ, мать трудилась в недавно построенном интернате, ну а я стал там учиться и проводить время с «ненормальными» ребятами.

Когда мне было семь, на территории нашли гнездо с ежихой и ежатами. Ну, мы с ребятами и напоили маманьку молоком. Из лучших побуждений, конечно, да и просто не знали тогда, что для ежей молоко – яд. Через два дня ежиха скончалась, и ежат забрали в зооуголок в школе. Но один достался мне. Это я упросил маму, чтобы ухаживать за ним.

Ну и ухаживал. Жил он в аквариуме, по ночам топотал, как слон, и постоянно что-то скрёб. Играл я с ним фантиком от конфеты на ниточке, он за ним бегал, как кошка. Кормил его фаршем, иногда жуками и кузнечиками, если удавалось поймать. Любил я этого зверя, да и он меня, надеюсь, тоже.

Но два года спустя его не стало. Лежал в аквариуме кверху пузом и не шевелился. Я сообщил об этом матери. Та меня успокоила, сказала, что ёжик ушёл в мир иной, но у меня обязательно сохранится память о нём.

И на следующий день вместо тельца ежа я обнаружил в аквариуме его резинового собрата. Он выглядел точь-в-точь как настоящий, но я же дураком не был, понимал, что игрушка. Тем не менее мать оказалась права: я действительно на всю жизнь запомнил своего ежа.

Если не ошибаюсь, в психологии подобное называется якорем. И моя мать им воспользовалась, чтобы навсегда сохранить мне воспоминания о друге детства.

Корд взболтнул упаковку сока.

– Будешь? – предложил он Скрипачу.

– Нет, спасибо, пей.

Корд залпом выпил остатки. Затем выкинул упаковку в урну рядом с лавочкой.

– Теперь я понимаю, почему ты так поступил со стажёром. Но почему ты хранишь такую важную для себя вещь на работе?

– Потому что, – немного грустно вздохнул Корд, – лучшие дни моей жизни проходят именно там. Дома я ночую да отдыхаю, а самое интересное происходит в стенах Управления. Потому и ёж там. Смотрю на него, например, когда нудную работу выполняю, – и на душе хорошо становится. Кстати, о работе. Пора мне кое-что сделать.

– Ах да. Я же обещал показать тебе куртку…

– Нет, я о другом, – отмахнулся Корд. – Мне давно уже следовало искупаться.

Они вернулись к пруду.

– Ножик есть?

– Конечно, – Скрипач вынул из кармана брюк перочинный нож и протянул Корду.

– Подержи пока.

Корд развязал кеды и стащил носки. Скрипач, с