Сталин. Охота на «Медведя» - Николай Лузан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2 августа 1939 года трое специалистов из треста «КВЖД-строй» заняли места в купе поезда Владивосток – Москва. 8 августа они были в Челябинске. Там у Хандоги впервые появилась возможность оторваться от группы и выйти на связь с НКВД. В тот день на Лубянке, наконец, вздохнули с облечением. Дальнейший путь боевиков-террористов проходил под негласным контролем разведчиков наружного наблюдения. 14 августа Свояк и с его группа прибыли в Сухум.
После более чем 18-летной разлуки братья Хандоги встретились. Их радость была искренней и глубокой. Теперь братьев роднили не только семейные узы, а общее – особой государственной важности дело, им предстояло спасти жизнь Вождя. В том, что угроза ей становилась все более реальной, подтверждал агент Денди.
24 августа 1939 года из турецкого Трабзона на Лубянку поступило его шифрованное донесение. В нем Денди сообщал:
«…18 августа к группе Пашкевича присоединились Люшков и с ним двенадцать боевиков-террористов. Подготовка группы к переброске на территорию Грузии практически завершена.
В ее распоряжении находится: быстроходный катер, оборудованный двумя пулеметами на носу и на корме, на борт перенесены пистолеты и автоматы для бесшумного боя, гранаты повышенной разрушительной силы и боеприпасы в большом количестве. Команда ждет приказа на выход в море.
Место высадки и маршрут движения по советской территории Люшков скрывает. Из разговора с Пашкевичем мне известно, что где-то в окрестностях Батуми подготовлена перевалочная база. С нее планируется выдвижение на соединение с группой Хандоги.
22 августа Люшков провел тренировку с выходом в море. Сейчас он ждет кодированного радиосообщения от Хандоги о том, что «Медведь» появился в «берлоге» – на госдаче «Сосновая роща».
С этим донесением Денди Деканозов отправился на доклад к Берии. Тот дважды перечитал его и не мог удержаться от радостного восклицания. Теперь, когда он держал в своих руках все нити операции, неуловимый Люшков, наконец, должен был попасть в подготовленный НКВД капкан. Судьба остальных боевиков-террористов мало интересовала наркома, их жизни ничего стоили в той большой игре, где решающий ход оставался за Вождем. Берия снял трубку прямой связи с ним. Сталин находился в своем кремлевском кабинете и ответил на звонок. Берия плотнее прижал к уху трубку, и в ней зазвучал хорошо знакомый глуховатый голос:
– Здравствуй, Лаврентий! – поздоровался Сталин.
– Добрый вечер, Иосиф Виссарионович, извините, что беспокою.
– Ну, если нарком внутренних дел говорит, что вечер добрый, то мне не о чем беспокоиться.
– Спасибо, Иосиф Виссарионович, НКВД делает все, чтобы вас ничто не отвлекало от важной работы. Ваше мудрое…
– Лаврентий, мы не за столом и обойдемся без тостов! – перебил его Сталин и потребовал: – Говори по существу.
Берия подобрался и чеканным голосом доложил:
– Речь идет об операции «Капкан для «Самурая». Получена важная оперативная информация.
– И что, капкан уже захлопнулся?
– Еще нет, товарищ Сталин. Но нами все подготовлено. Требуется ваша санкция.
– Хорошо, приезжай! Я найду время, – пригласил Сталин.
– Спасибо, – поблагодарил Берия, положил трубку на аппарат и распорядился: – Володя, срочно план оперативно-боевых мероприятий по делу «Капкан для «Самурая».
– Есть! – принял к исполнению Деканозов и, срываясь на бег, спустился к себе в кабинет.
Не прошло и пяти минут, как Берия выехал в Кремль. При себе он имел донесение Денди и план оперативно-боевых мероприятий по делу «Капкан для «Самурая». В приемной Сталина ему не пришлось ждать, его приняли без очереди. Пожав руку Берии, он кивнул на место за столом заседаний, прошелся взглядом по нему, папке с документами и спросил:
– Так, говоришь, Лаврентий, клетка вот-вот захлопнется?
– К тому все идет, Иосиф Виссарионович, – подтвердил Берия и представил ему донесение Денди с планом оперативно-боевых мероприятий по делу «Капкан для «Самурая».
Сталин склонился над документами, прочитал и, подумав, спросил:
– Лаврентий, на бумаге красиво, а про овраги ты не забыл?
Помявшись, Берия ответил:
– Иосиф Виссарионович, всего, конечно, не предусмотришь, но провал исключен. Мы полностью контролируем обе группы террористов. В них находятся наши агенты.
– Насколько надежна связь с ними?
– С той, что осела в Абхазии, постоянная и устойчивая. Что касается второй группы, где находится мерзавец Люшков, то…
– В Абхазии, говоришь? – скорее, самому себе задал вопрос Сталин, поднялся из-за стола и прошелся по кабинету.
Берия подхватился со стула и сопроводил его взглядом. Сталин молчал. Упоминание об Абхазии всколыхнуло в нем, казалось бы, стертые в памяти безжалостным временем события почти 33-летней давности.
К началу XX века Российская империя напоминала гигантский паровой котел. Призрак коммунизма, о котором вещали Маркс и Энгельс, побродив по Западной Европе, легким штормом прокатился по ней и нашел благодатную почву в России. Подобно грибам после дождя в Петербурге, в Москве, на Урале и на Кавказе множились и плодились бесчисленные марксистские, эсеровские, анархистские партии и движения. Революционные идеи завладевали не только пылкими умами, но и зрелыми мужами, они подрывали устои государственности империи – армию и церковь.
Юный семинарист Иосиф Джугашвили, отринув Господа, безоглядно бросился в омут революционной борьбы и оказался на самом ее острие. Он, как и тысячи его соратников, жил мечтой о рае, но не на небесах, а на грешной земле, и страстно мечтал о будущей справедливой и достойной жизни. Жизни, где бы властвовал дух творца, а не низменные потребности. Жизни, в которой бы не было ни бедных, ни богатых, ни господ, ни подневольных, ни униженных, ни оскорбленных. Ради нее он не жалел ни себя, ни других.
В 1905 году Джугашвили – Коба, ставший к тому времени профессиональным революционером, принял самое активное участие в революционных выступлениях, охвативших Российскую империю от Бреста до Владивостока. Власть бросила на их подавление полицию и армию. Москва, Баку, Тифлис и Батуми стали ареной ожесточенных сражений. Революция, о которой мечтали Коба и его единомышленники, захлебывалась в крови. Боевым рабочим дружинам не хватало оружия и боеприпасов, агитаторам – прокламаций и листовок. На все это требовались деньги, много денег. Партия поручила Кобе добыть их. Он возглавил боевую организацию партии – РСДРП в Закавказье. Один из первых, дерзких «эксов» – экспроприацию ценностей у ненавистной буржуазии – его группа провела в Абхазии.
В ночь на 20 сентября 1906 года Коба и еще 24 отчаянных боевика захватили на рейде Сухума пароход «Цесаревич Георгий» русского торгового общества и без потерь забрали 16 тысяч рублей золотом. У публики налетчики не взяли ни рубля. Более того, когда команда парохода доставила их с корабля на берег, Коба распорядился выдать рядовым матросам по 10 рублей на «чай». Эта его выходка, а еще больше дерзость, с которой был совершен налет, привели в ярость начальника Сухумского округа князя Левана Джандиери. Он поклялся полицейскому генералу Ширинкину захватить живым или мертвым главаря налетчиков и бросил на его поиск полицию, жандармерию, поднял в ружья казаков, полк полковника Бадера, перекрыл все дороги и горные тропы. Несколько недель на территории Абхазии шли повальные облавы и сплошной прочес местности, но они не дали результата. Коба, а вместе с ним 24 налетчика будто провалились сквозь землю. В Абхазии испокон веков было не в правилах выдавать власти отчаянных и лихих людей.
Сталин об этом не забыл. Он обернулся к Берии и спросил:
– Лаврентий, ты хорошо знаешь свою Абхазию?
– Я грузин, Иосиф Виссарионович, – первое, что нашелся ответить тот.
Сталин хмыкнул и заметил:
– Это еврею Кагановичу рассказывай, какой ты грузин. Так знаешь или нет?
– Я там родился.
– Родился? А того не знаешь, что в Абхазии, что абрек, что князь – всегда свой.
– Так то было при Лакобе и его банде. Но я их всех вычистил.
– Ошибаешься, Лаврентий, пока жив последний абхаз, там будет, где скрыться. Люшков, в отличие от тебя, этого не забыл.
– Иосиф Виссарионович, мы предусмотрим все варианты, – заверил Берия и доложил: – У нас все готово. Мы возьмем Люшкова живым. Мы выведем этого мерзавца на открытый судебный процесс, и он всему миру расскажет о преступных планах японского милитаризма.
– Будущее, говоришь? А ты что, провидец, Лаврентий?
Берия смешался, но быстро нашелся и ответил:
– Партия и вы, Иосиф Виссарионович, учтите, что будущее…
– Да оставь, ты партию в покое! – отмахнулся Сталина и с сарказмом заметил: – Лаврентий, будущим себя утешают слабоумные, прошлым – безумцы, а умные живут настоящим.
– А настоящее таково, Иосиф Виссарионович, – тут же извернулся Берия: – Мы, наконец, вырвем ядовитое жало у змеи Люшкова и надолго отобьем у японских милитаристов желание затевать теракты.
