Роковые иллюзии - Джон Костелло

Он также был главным объектом внимания советской разведки, пока тоже не исчез в результате еще одного сенсационного похищения в 1937 году, организованного НКВД38.

Цепочка знакомств, которые, как утверждал «Шталь», он сумел завязать, представляла большой интерес для Орлова и для Центра, тем более что «Шталь» сообщил, что Тетинжер представил его одному офицеру «Второго бюро» по имени Кюржесс. Последний связал его с одним из своих коллег по имени Жюно, описанным агентом Орлова как «капитан с орденом в петлице». Он не только пообещал «Шталю» помочь получить документы о французском гражданстве, но и заявил, что высказываемые «Шталем» антибольшевистские взгляды и его готовность помочь офицерам, принадлежащим к правому крылу, делают его желанным гостем в секретном офисе «Второго бюро», расположенном поблизости от Люксембургского сада. «Шталь» рассказал Орлову, что он уже побывал не менее десяти раз в этом офисе, секретный вход в который находился в доме № 75 по Университетской улице. Консьерж в этом доме получил указание в любое время пропускать его в кабинет на первом этаже слева от входной двери, небольшое окно которого выходит прямо на улицу39.

Причиной, по которой Орлов сначала поверил «Шталю», была секретная информация, полученная от бывшего офицера французского генштаба, который теперь был консультантом Центра в Москве. Согласно сведениям, полученным от перебежчика «Каду», основная штаб-квартира генштаба находилась в доме 235 по Университетской улице, однако он подтвердил, что у «Второго бюро» самые секретные отделы были расположены на той же улице в доме № 75. Орлов сообщил в Москву, что он намерен использовать эту внутреннюю информацию для проверки «Шталя», согласившись воспользоваться его предложением визуально подтвердить потрясающую удачу, которой агент добился, получив доступ в офисы отдела контрразведки генштаба.

«Сегодня мы со «Шталем» условились, что ровно в четыре часа он изнутри из окна будет глядеть на улицу, – сообщил Орлов Центру в начале января 1934 года. – Время назначено мною. Он ожидает, что я пройду в этот час по улице, чтобы убедиться, что он там. Конечно, пройду не я, но убедиться в его постоянном доступе туда любопытно. Если бы можно было «Шталю» доверять, то его усилия следовало бы расценить положительно. Но у меня имеются доказательства, что самого «Маршала» он не видел (недель 6 тому назад), а видел лишь Миллера, который свел его с домом № 75»40.

В назначенный день не Орлов, а «Экспресс», его курьер из «нелегальной» группы, которого «Шталь» не знал, прошелся мимо дома № 75 и увидел его выглядывавшего в окно. Теперь, когда он явно получил доказательство того, что германский агент действительно выполнил свои обещания, Орлов был готов поздравить его. Однако от передачи еще одной существенной суммы денег его спасло сообщение Центра, которое в самый последний момент разоблачило ловкий трюк, на который, несмотря на свою проницательность, Орлов чуть было не попался. И в данном случае именно информация, полученная от «Каду», спасла Орлова от того, что могло бы стать самым большим просчетом во всей его карьере. Центр сообщил, что знакомые «Шталя» Жюно и Кюржесс неизвестны «Каду», хотя, как ему кажется, Кюржесс – это, возможно, офицер разведки Колберт Тюржис, который мог, несколько изменив свое имя, использовать его в качестве псевдонима. От того же «Каду» была получена дополнительная неопровержимая информация о внутреннем расположении дома № 75 по Университетской улице, которая представила в совершенно ином свете утверждения «Шталя» о том, что он проник в святая святых «Второго бюро». Судя по описаниям «Каду», слева от входа находилась маленькая комнатка со столом, за которым консьерж усаживал посетителей для заполнения бланков на предоставление пропуска в здание. В двух метрах от двери этой комнатушки находилась большая стеклянная дверь, ведущая в разведывательный отдел.

За нею, если подняться на три ступеньки, пересечь небольшую лестничную площадку и пройти через дверь, расположенную слева, то, опустившись по лестнице, можно было попасть в большую комнату. Именно в этой комнате, по словам «Каду», обычно принимали, а иногда и арестовывали информаторов, которым «Второе бюро» имело основания не доверять41.

Эта информация заставила Орлова в корне изменить оценку того факта, что «Экспресс» своими глазами видел «Шталя» в окне комнаты, расположенной на нижнем этаже дома № 75. Орлов не забыл также и о том, что «Шталь», несмотря на свои важные новые знакомства во «Втором бюро», никогда больше не упоминал о том, как у него продвигается обработка Рыковского. Он решил, что ему следует прямо указать агенту на несоответствия в его истории, и его решение наконец поговорить начистоту еще более укрепилось после получения им сообщений от своих агентов, держащих под тщательным наблюдением вход в дом № 75 в надежде установить контакт с «Приятелем», хромающим сотрудником. В результате многих недель наблюдения не только не удалось выявить ни одного подобного сотрудника, но и подтвердилось также, что вход в дом № 75 использовался преимущественно гражданским персоналом уборщиков помещений. Хотя «Каду» подтвердил, что секретная дверь соединяла разведывательный отдел со зданием генштаба, она была открыта только в рабочие часы и не использовалась в качестве общего входа. Малли, который пока не мог присоединиться к Орлову в Париже, утверждал, что появление «Шталя» в окне нижнего этажа никак не является доказательством того, что его принимали в разведотделе «Второго бюро»42.

Последней каплей, переполнившей чашу терпения Орлова в отношении «Шталя», было получение им информации о том, что его агент обратился в торговое представительство СССР в Париже с предложением продать «важное изобретение». По словам тайного агента НКВД по имени «Розанн», который работал в сотрудничестве с бывшими коллегами Орлова по торговому представительству, «Шталь» хотел получить крупную сумму денег за секрет превращения обычной бумаги в водонепроницаемую. Орлов сердито сообщил в Москву: «Всю эту историю с торгпредством он затеял за моей спиной, думая, что, поскольку я отрезан от наших официальных организаций, ему удастся тайно от нашего органа втереть очки торгпредству и подзаработать»43.

После такого тревожного разоблачения Орлов решил, что ему не следует больше откладывать окончательный разговор начистоту со «Шталем». Судя по его отчету, он начал с того, что попросил немца описать маршала Петэна. Несмотря на то, что «Шталь» умудрился дать совершенно неправильное описание одного из наиболее известных людей Франции, он еще попытался возражать, заявив, что не имеет никакого значения, видел ли он настоящего человека или «подставу», потому что, по его словам, сам он верил, что это был маршал. Он пытался защитить свою позицию, сказав, что, кем бы ни был этот человек на самом деле, он дал ему возможность проникнуть во «Второе бюро». «Ведь вы видели меня в окне дома № 75, не так ли?»44

В ответ на вопрос Орлова о том, чем он, собственно, очаровал дом № 75, «Шталь» заявил, что он дал этой «фирме» два описания очень важных газов, применяемых в военных целях, со знанием дела воспользовавшись термином, которым пользуются сотрудники НКВД. «Когда я спросил, может ли он дать нам копии этих докладов, он ответил, что эти копии лежат у него дома и мы можем получить их в любое время, – сообщал Орлов. – Когда мы за ними явились, он под всякими глупейшими предлогами их не дал. Таковых, видимо, не существует»45.

Понимая, что хитрый «Шталь» пытается увернуться, Орлов сам прибег к блефу. Он заявил, что, как ему стало известно, собственность «Шталя» в Германии не была конфискована нацистами, как он ранее утверждал. Явно потрясенный такой хорошей осведомленностью Орлова, «Шталь» признался, что выдумал историю о конфискации, чтобы ему посочувствовали и возместили ущерб. Признание выявило подлинный характер его намерения обмануть советскую разведслужбу.

Орлов сообщил о результатах в Московский центр и рекомендовал «ликвидацию» «Шталя». В этом контексте данный термин означал скорее прекращение всех связей, а не физическое уничтожение, для обозначения которого в то время применяли термин «расчет», означавший устранение агента, обманувшего НКВД46. Москва без промедления дала согласие.

Избавив свою группу от агента-двурушника, Орлов преисполнился решимости наверстать потерянное время, удвоив усилия группы по отысканию путей внедрения во «Второе бюро». «Получив, наконец, от вас в последнем письме подтверждение наших донесений, что № 75 изолирован от учреждения, мы перешли к детальному наблюдению за парадным входом главной аллеи, – сообщил Орлов в Москву в начале 1934 года. – За последние десять дней мы установили адреса двух хромых, однако проверка их фамилий на табличках квартир показала, что это не „Приятель“»47.