Роковые иллюзии - Джон Костелло

Инструкции, полученные Орловым, знаменовали сдвиг в политике Центра в отношении лондонской резидентуры. Он должен был взять на себя прямое руководство нелегальной группой и в качестве резидента отчитываться непосредственно перед Москвой. Первоначально полученные указания предписывали ему организовать для себя базу в Копенгагене, откуда, как предусматривалось, он будет руководить не только сетью в Великобритании, но и операциями в государствах Балтики, с территории которых британская разведслужба контролировала работу своих агентов, действующих в СССР3. Однако еще до того, как Орлов в первый раз прибыл в Англию через Стокгольм, сойдя на берег в порту Гарвич 15 июля 1934 г., начали возникать трудности с осуществлением руководства из Дании деятельностью «нелегальных» сетей в Великобритании. Немалую трудность представляло начало в Англии новой операции, предусмотренной в седьмом пункте письма с инструкциями Орлову. В нем сообщалось, что группа Рейфа только что завербовала еще одного британского агента.

«К моменту отправки вам письма, – сообщал Центр, – мы получили от «Марра», который в данное время находится в Копенгагене, следующую телеграфную информацию: „Группой завербован сын англоагента Филби, советника ибн-Сауда“»4. Гарри Сент-Джон Бриджер Филби, которого близкие друзья называли Джеком, бывший советник британского правительства, являлся одним из известных арабистов тех дней. Перспектива ввести его сына в агентурную сеть немедленно заставила руководство НКВД уделить особое внимание операции по вербовке, причем не только потому, что его отец являлся в то время советником короля Саудовской Аравии. Руководство ошибочно полагало, что он, по-видимому, является также агентом Британской секретной разведслужбы. На самом же деле Филби-старший был уволен из Министерства по делам колоний в 1924 году за «разногласия» с правительством, как об этом говорилось в конфиденциальном отчете МИ-5, где указывалось, что он «неоднократно проявлял демонстративное неподчинение официальной политике»5.

Сент-Джон Филби, сын цейлонского чайного плантатора, был по натуре большим оригиналом. Через всю жизнь он пронес любовь к Аравии, послужившую причиной глубокой личной неприязни к действиям британского правительства. В конечном счете это привело его к отказу от христианской религии и переходу в мусульманство, и он, приняв имя Абдулла, взял в качестве второй жены саудовскую девушку-рабыню. СентДжон Филби никогда не скрывал от сына своего презрения к британскому правящему классу и демонстративного отказа от его манерных принципов, когда они вступали в противоречие с его личным высшим предназначением. Парадокс двойственной лояльности отца, как об этом говорится в архивных документах НКВД, был унаследован сыном, который к двадцати годам уже был полон решимости следовать фамильной традиции двойственности.

Гарольд Адриан Расселл Филби родился в Амбале (провинция Пенджаб), в первый день нового 1912 года, когда его отец служил в Индии. Его прозвали Ким в честь бойкого мальчишки, выросшего среди индийцев, который был героем рассказа Редьярда Киплинга о беззаветном храбреце-шпионе того же имени, и Филби-младшему суждено было стать подражанием книжному герою. Его детство прошло в атмосфере обожания знаменитого отца, который чаще всего был в отъезде, исследуя пустынную часть Аравии. Одержимости отца чуждыми, но привлекательными прелестями ислама будет соответствовать страстное увлечение его сына коммунизмом, что явилось кульминационным пунктом его политического неповиновения, возникшего и окрепшего во время обучения в «альма матер» отца – Вестминстерской частной школе и в Тринити-колледже в Кембридже.

Ким Филби бросился в объятия коммунизма, подобно многим людям его поколения, отнюдь не по причине нищеты или социальных лишений. Он происходил из привилегированных слоев и получил образование в заведении для британского правящего класса, и это на всю жизнь наложило на него отпечаток. Хотя молодой Филби воспринял чуждую политическую философию, он, подобно своему отцу, который сохранил членство в лондонских клубах, никогда не отрекался от элементарных удобств. Будучи в отставке в Москве, он признавался, что тоскует по удобствам жизни английского джентльмена – глубоким кожаным креслам клубов на Пэлл-Мэлл, по горчице Колмана и ворчестерскому соусу, – и с каким-то религиозным рвением регулярно разгадывал кроссворды в «Таймс», который приходил к нему с однодневным опозданием6.

Загадочность появления коммунистического мировоззрения у Кима Филби тем более возбуждает любопытство, когда в архивах бывшего КГБ раскрываются подробные сведения о подлинном механизме, с помощью которого советской разведслужбе удалось завербовать столь лояльного человека. Процесс превращения его и других отпрысков представителей британских правящих кругов в тайных советских агентов, чьи имена стали синонимами предательства, был предметом удивления, исследования и размышления после 23 января 1963 г. В ту ночь Филби исчез из Ливана, не появившись в британском посольстве в Бейруте. Он работал в качестве корреспондента лондонской газеты «Обсервер». Эта работа, по слухам, служила ему прикрытием для продолжения его деятельности в качестве агента МИ-6, как называлась в просторечии Британская секретная разведслужба (СИС) еще до Первой мировой войны, пока она не перешла под контроль Министерства иностранных дел.

Предательство Филби7 и потрясающий размах обмана им бывших коллег из британской и американской разведок вызвали шок шесть месяцев спустя, когда он объявился в Москве и предал гласности свое тайное прошлое, признавшись, что стал советским агентом задолго до того, как начал работать в МИ-6 во время Второй мировой войны. Имиджу хваленой СИС был нанесен еще один удар, когда оказалось, что решению Филби сбежать в Москву способствовало запутанное поручение, данное Николасу Эллиоту, прибывшему в Бейрут, чтобы добиться от Филби признания своей виновности, организовать его возвращение и даровать ему свободу от преследования в обмен на полное и строго конфиденциальное признание. Ущерб, причиненный Филби своей стране, а косвенно и операциям «холодной войны», которые проводило ЦРУ, связанное с СИС особыми отношениями, был беспрецедентным.

Карьера Филби в МИ-6, сделанная в военное время, вывела его в верхние эшелоны британской разведки. Кульминацией было назначение в качестве руководителя ее антисоветских операций в созданной после войны секции IX. Полагали, что его постепенно готовили к тому, чтобы он возглавил всю организацию. Это мнение получило подкрепление в 1949 году, когда он был назначен офицером связи* в Вашингтон. Это было большим продвижением по службе, которому в 1951 году воспрепятствовало только бегство в СССР его двух друзей по Кембриджу.

К смущению британцев, именно американцы заняли жесткую позицию, когда возникли подозрения по поводу связей Филби с дипломатами Бёрджессом и Маклейном. В мае 1951 года оба они бежали в Москву, получив сигнал, что МИ-5 берет Маклейна «под колпак». Результаты расследований, проведенных ФБР и ЦРУ, указывали на Филби как на человека, пославшего этот сигнал, и Вашингтон потребовал его отзыва по подозрению в том, что он якобы был «третьим человеком» в кембриджской шпионской группе. Отсутствие конкретных доказательств и его полнейшее хладнокровие дали Филби возможность пройти через все допросы в МИ-5. Однако он не смог рассеять облако косвенных подозрений, что лишало его возможности официально продолжать работу в СИС. С помощью влиятельных друзей Филби вернулся в журналистику и в 1955 году с удовлетворением получил публичную реабилитацию от премьер-министра Гарольда Макмиллана, опровергшего в парламентском заявлении, что этот бывший высокопоставленный офицер МИ-6 был «третьим человеком».

Официальное подтверждение доверия к Филби разлетелось в пух и прах после его бегства в 1963 году. В течение последующих шестнадцати лет продолжали множиться слухи о том, что завербованные Кремлем британские «кроты» окопались в высших эшелонах британской разведки и дипломатической службы. Потрясающие масштабы одной из самых успешных операций внедрения в истории шпионажа(#Между СИС и ЦРУ. (Прим. ред.)) стали известны в 1979 году, когда премьер-министр Маргарет Тэтчер подтвердила существование еще одного агента советской кембриджской сети. Детонатором, вызвавшим взрыв этой бомбы, послужила появившаяся в полном пренебрежении к английскому закону о диффамации публикация книги под заголовком «Тhe Climate of Treason» уважаемого журналиста, сотрудника Би-би-си, Эндрю Бойла8.

«Четвертый человек» – так весьма уместно было озаглавлено американское издание книги Бойла. Там упоминалось о шпионе в Букингемском дворце, для конспирации названном «Морис». Его имя было обнародовано в парламенте как сэр Энтони Блант, один из самых уважаемых в Англии историков-искусствоведов, советник королевы и бывший хранитель Королевской картинной галереи. Лишенный дворянского звания под натиском гнева общественности, Блант, как выяснилось, сделал признание вскоре после бегства Филби в обмен на негласное обещание свободы от преследования. Он тоже был выпускником Кембриджа и сообщил, что был завербован и стал работать на советскую разведку еще до того, как во время войны начал свою деятельность в МИ-5. Разоблачение Бланта обнажило лицемерие кодекса самосохранения британской правящей верхушки. Это вызвало поток заявлений, утверждающих, что другие советские «кроты» извлекли выгоду из нежелания официальных кругов раскрыть подлинные масштабы использования агентами Кремля в своих интересах системы классовых привилегий, на которой зиждется так называемый «британский истэблишмент».