Рукотворный рай - Дмитрий Николаевич Москалев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Ой, милый ты мой, перед тобой приходили уже, все отдали, что могли, ты уж прости! – расстроено оправдывались они, что не могут помочь всем бедствующим.
На дорогах и по оврагам становилось все больше мертвых, окостенелых от голода. Лебеду ещё надо было найти, ракушки мидии были все съедены вместе с воронами, голубями, кошками и собаками.
Оставшееся время Егорка скитался по городам разным, но нигде не мог найти приюта. Товарищи сменялись товарищами, которых он больше никогда в жизни не видел. Где они сейчас? Живы ли? Никто не знал. Иные умирали, иные убегали прочь, оставляя бедного мальчика вновь наедине с улицами, или то пыльными, то сырыми дорогами бескрайнего царства.
Старуха померла на дороге, так и не дойдя до дома.
А Егорка впервые ощутил на себе дикость улиц, одичалость и ненависть к чужим крестьянским бездомным элементам, и не от горожан, милиции или образа жизни, от таких же как и он – беспризорников, успевших наворовать, окриминалиться. Доход их был – мелкие кражи, развод на деньги (сбор милостыни), иногда грабежи горожан, складов.
Такие элементы чувствовали в Егорке чужеродность, человека не их круга занятий, и даже конкурента. Сельских они гоняли, если тех было мало, старались выгнать с улиц, нещадно били, но и бывали биты сами.
–Лови его! – крикнул маленький курносый мальчуган, налетевший на Егорку.
Сиротка оттолкнул его, окрикнул своего товарища:
–Состав уходит, догоняй! – он помчался вслед за товарищем, чуть отставая, нагнулся и ловко подобрал увесистый камень и не целясь со всего маху бросил в курносого.
Камень жестко шлепнул по зубам, свалив мальчика навзничь, из носа хлынула кровь, из глаз слезы, зубы посыпались на землю, которые тот старался собрать в ладонь, у него был шок, он не понимал, что ему выбили все передние зубы, в то время, как деревенские враги его уже цеплялись за уходящий состав, увозящий их в другие края, более далекие – на север.
Вагоны загрохотали и состав остановился на станции. Товарищ разбудил мальчика.
–Вставай Егор! Причалили! – улыбнулся он и растолкал сонного сиротку.
–Что ж ты, Сашка, будишь меня? Что стряслось? – удивился Егорка.
–Причалили, – повторил мальчик и слез на землю, – выходим, а то найдут нас!
–А-а-а! – оскалил зубы Егорка, – вон оно что!
Пробежав под вагонами, кое-где пролезая под колесами, они выбрались на станцию и поспешили спросить у первого встречного, где они оказались.
–В *** городе, в *** районе, а станция называется ***. Отсюда недалеко поля битв, там немцы шли! Да не дошли! Вон какой у нас городишка! Одна воинская слава! – обрадовался старичок.
Тогда мальчики прибились к другим беспризорникам и двинулись с ними на поля сражений. Но это уже другая история!
Глава 22.
"И скрыв от глаз живых, усопшим я долг воздам"
-Время пришло! – разбудил Виктора голос Недоделкина.
Негласно, в тайне, движение в комнате началось. Егорка крепко спал и не подозревал, что за дело ему предстоит, и какую работенку ему припасли компаньоны и новые друзья.
Затея казалась ему в крайнем случае приключением, интересным и немного опасным. Этим она его и привлекало – своим азартом.
Егорка не догадывался, что его жизни угрожает вполне серьезная опасность, и что его доверчивость, в прямом смысле слова, доведет до могилы.
Егорка верил в правдивость речей Григория, верил, что тот был поистине искренним перед ним – мальчиком с чистой душой, считая Григория даже добрым человеком, моментами эмоциональным, но добрым, не способным оставить в опасности беззащитное создание, нарушить устный договор о взаимопомощи.
Поистине, коварство не знает границ!
Егорка ошибся, как никогда.
Ошибки совершают все люди – это сказано в оправдание мальчика. Ошибаться – человеческая особенность. Бывают ошибки, над которыми смеешься, вспоминая их; плачешь, досадуя на себя; на которые не обращаешь внимания; роковые, как бы последние в жизни, своей или чужой – глупости для маленького мальчика.
Человек сожалеет не о совершенном, а о том, что нет возможности все исправить! Что-то изменить, что-то выбросить, или от чего-то отступиться, проявить настойчивость, когда сама возможность выскальзывает из рук и все идет наперекосяк. Человек уже ничем не управляет, в такие моменты.
Последняя же ошибка – о ней сожалеть не приходиться, она же последняя! Отнимающая жизнь! Тут либо смерть, либо раскаяние, помимо безразличия, а затем всепоглощающий пустота.
Чем меньше совершаешь ошибок, тем, несомненно, проще жить, спокойнее и безопаснее себя чувствуешь, пусть они и случаются не с тобой, а с кем то другим! Все же чувствуешь дальность опасности! Но на этом ли строится весь жизненный опыт?
Но ничего не делать – бездействие и есть сама ошибка! Движение – жизнь!
Стечение обстоятельств – это такое положение дел, при которых череда событий, ошибок, обрушивается лавиной, сметая перед собой все и вся, падая на голову несчастного. От такого удара человек долго приходит в себя, собирается силами, мыслями, входит в нормальное течение жизни, встает с колен, находит потерянное, восстанавливает разрушенное – стоит себя заново, или ломается, падает и умирает.
Человек все же способен противостоять непреодолимой силе стечения обстоятельств, но не в одиночку, пользуясь поддержкой и прямой помощью того, кто становится неподвластной и нерушимой для них стеной.
Егорку подняли. Быстро одели и молча вытащили на безмолвную спящую улицу. Чувствовалась ночная прохлада. Мальчик постарался взбодриться от сна, сделав несколько глубоких вдохов. С общего соизволения компания двинулась к месту, ещё неизвестному сиротке.
Они долго шли, затем свернули на проселочную дорогу, которая привела их к старым кованным воротам кладбища. Над воротами висел лик святой. Над могилами стояла кладбищенская тишина. Егорка легко бы потерялся в большом кладбище, вокруг рассыпались надгробья, плиты и кресты, скрипели кривые деревья. Кладбище ограждало со всех сторон невысокая каменная стена, местами осыпавшаяся и упавшая; совсем недалеко возвышалась церковь, стоящая без купала, с заколоченными окнами и дверьми, словно связанный безмолвный узник, медленно увядающий, уходящий в небытие с каждой упавшей каплей дождя,
