Тайна «Красной Москвы» - Ольга Тарасевич

Если бы парфюмер, не приведи господь, умер — я бы все рассказала Миронову. В конце концов, человека, которому я дала честное слово сохранить в тайне информацию, больше нет. А что касается Тимофея Веремеева — то я его не знаю, я ему ничего не обещала. Да и, прямо говоря, расхищение музейных фондов — это преступление, за которое надо нести наказание в соответствии с законодательством.

Но Стас находится в коме. А это значит, именно сейчас мне надо брать на себя ответственность и решать, как поступить. По-прежнему скрывать от Миронова часть информации? Или рассказать правду?

Врать я очень не люблю. Иногда приходится это делать, но я всегда страдаю в таких ситуациях. Мне кажется, говорить неправду очень глупо и неосмотрительно. Жизнь человека может прерваться в любое мгновение. Шансов исправиться и наворотить добрых дел при таком раскладе не остается. И что тогда предъявить для отчета о бытии бренной физической оболочки? Кучу лжи? Оправдания этой кучи лжи? Как-то все это будет мелочно и несерьезно. Может, подобные рассуждения глупы или пафосны. Но я так живу. Или, по крайней мере, пытаюсь…

Только вот сейчас у меня, наверное, снова не получится.

— До того как я пришла в мастерскую Орехова, Стас приезжал ко мне домой. Привез заказ, — вздохнув, я начала активно портить свою карму. — Помните, я рассказывала вам, у меня был подарочный сертификат? И Стас решил, несмотря на все произошедшие неприятности, выполнить свои обязательства и сделать для меня духи. Утром он проезжал мимо моего коттеджного поселка и заехал, чтобы передать заказ. Я торопилась, мне надо было уезжать. И духи я понюхала только вечером. Позвонила Стасу, чтобы поблагодарить его. Мне показалось, что ему плохо, разговор внезапно прервался. Я приехала, чтобы помочь. И, в общем, у меня это по итогу получилось. Правда же?

Миронов кивнул:

— Ну допустим. Орехов говорил вам, кто на него напал?

— Я думаю, мужчина. Орехов сказал про него «он». Но вообще парфюмер бредил. У него галлюцинации начались. Смотрит вроде на меня — говорит про свою маму.

— Все к лучшему! Я фигею от наших людей! Орехов этот! У него в мастерской лаборанта замочили. Преступник не найден! Что он тут вошкался?! Сидел бы дома тихонечко! А руководство этого долбаного кондоминиума?! Опера пошли по камерам видеонаблюдения выяснять. И что? А ничего, не изъяли они записей. После прошлого убийства две камеры, захватывавшие подъезд, так и не починили! Наверное, ждут, когда убийца полдома вырежет. — Владлен Ильич вскочил с дивана, поправил пиджак и стал нервно расхаживать по комнате. — А Миронов за все отдувайся! Раскрываемость давай! Вокруг одни идиоты — а мне что, разорваться?!

Мне стало очень стыдно.

Я подумала о том, что в нашем с Андреем коттедже, наверное, могли сохраниться отпечатки пальцев преступника. Возможно, камеры домов соседей что-то зацепили (мы с мужем возле своего дома систему видеонаблюдения решили не устанавливать, калитка и ворота прекрасно просматриваются из окон дома. Ценных вещей в доме нет, красть особо нечего. Ну а если залезут все-таки, как залезли в один из домов в нашей деревне — то воры точно так же, как у пострадавших соседей, раздолбают молотком записывающее устройство). Но если рассказать Миронову о том, что в моем доме преступник что-то искал — он вытянет из меня правду об этом старинном флаконе.

«Не буду ничего рассказывать, — решила я, сочувственно поглядывая на следователя. Выглядел он неважно; производил впечатление человека с хроническим недосыпом. — И потом, я тоже с ног валюсь от усталости. А если эксперты будут работать — то до утра не прилягу».

Я думала добраться до дома, забрать собаку и напроситься в гости к соседям.

Спать в своем коттедже казалось мне плохой идеей. Преступник не повредил замок, что свидетельствовало о том, что у него, скорее всего, были современные отмычки. Уезжая к Орехову, я закрыла дверь на ключ. Но уснуть, зная о том, как легко убийце открыть дверь, конечно, не получится.

Забрать Снапа — и к Насте с Павликом.

Однако осуществить эти планы не получилось. Ситуация изменилась кардинально…

Нет, с домом и с собакой все было в порядке.

Когда я вошла в прихожую, меня встретил Снап. Как всегда, радостно завилял хвостом. И положил к моим ногам сверкающий флакон. Я сразу же узнала его, он выглядел в точности так же, как на снимке в телефоне Сергея Давыдова.

Получается, этот флакон не был украден из парфюмерной мастерской?

Стас Орехов меня обманул?

Решил спрятать артефакт в нашем доме?

И это именно его искал странный грабитель…

Вот Орехов гад! А если бы преступник меня убил? А я еще спасала гнусного парфюмера и выгораживала его интересы в своих показаниях!

Ну и что мне сейчас делать с этим произведением ювелирного искусства? Оставить его дома и отправиться к соседям? А если преступник решит залезть и в соседский дом? Там двое малолетних детей. Он же не церемонится с теми, кто ему мешает! Я не имею права так подставлять ни в чем не повинную семью…

Глава 7

Мы проводим ночь со Снапиком на диване в гостиной.

Снимать одежду и отправляться в спальню мне страшно. Идти к соседям с учетом всего произошедшего — стыдно. Звонить Седову и плакаться ему на жизнь — неудобно.

Поэтому мы со Снапуней растянулись на диване. Я смотрю на красивый старинный флакон, стоящий на столике, и борюсь с желанием его открыть и понюхать винтажный запах.

— Нет, Снап, не надо увеличивать количество моих отпечатков пальцев, — объясняю я собаке. Снапуня радостно улыбается во всю свою огромную пасть и, похоже, очень счастлив. Когда еще хозяйка уделит ему столько внимания! — Ты моя умница! Нашел мне флакончик, хороший пес!

Снап довольно скалит зубы, я глажу его рыжую головушку и, кажется, даже вижу, как развивались события.

Орехов спрятал флакон в нашем доме.

Где именно — понятия не имею, но это и не суть важно.

Почему именно у меня, когда арендовать банковскую ячейку проще простого? Не знаю, мне сложно понять логику Орехова. Вообще, чем дольше длится вся эта история — тем больше он мне кажется дядечкой с приветом. Подозреваю, активное вдыхание парфюмерных композиций — дело для логичного мышления и адекватных действий вредное. Может, это даже в чем-то сродни токсикомании. С мозгами у Орехова неважно, это точно! Боже, какой же он гадкий, лживый, противный! А ведь, наверное, сам собой очень доволен — думает, всех обхитрил и использовал! Но это же наивно, вести себя, как ребенок, не понимать своей ответственности! И чего парфюмер добился всей этой хитростью? Разве что пары ножевых ранений грудной клетки!

Впрочем, ладно, вернемся к нашим баранам. Итак, продолжаем восстанавливать события. Орехов уехал, следом отправилась я. А Снапик, которому гнусный парфюмер понравился, остался в одиночестве (вот не зря говорят, что питомцы похожи на своих хозяев; мы со Снапуней оба — такие доверчивые лопушки). Пес быстро придумал, чем заняться: по запаху Орехова он нашел запрятанную вещичку, достал ее. И отнес на свою лежаночку, закопал в плед (Снапуня любит припрятывать там свои сокровища — косточки, мячики, носки Андрея, которые он никогда не грызет, но всегда почему-то прихватывает).

Затем пришел грабитель. Мой приветливый песик радостно помахал ему хвостиком. Должно быть, понаблюдал с печальным выражением рыжей морды, как тот разносит дом. И чтобы не видеть этого плачевного зрелища, отправился на участок погулять (для того чтобы закрыть нашу дверь, ею надо как следует хлопнуть. Преступник этого не знал, просто притворил — и Снапику в этом случае выйти на участок проще простого). Тот, кто охотился за флаконом, вывернул все шкафы, но собачью лежанку перетряхнуть, естественно, не додумался.

Потом, когда я появилась дома и стала бегать как сумасшедшая, по комнатам, оценивая причиненный ущерб, Снапуня чувствовал себя виноватым. Действительно, остался на хозяйстве — и не уберег. Стыдно. Очень-очень стыдно было рыжей собаке!

Но долго грустить Снапи не умеет.

И когда я вернулась после спасения Орехова, Снапи уже пришел в себя, повеселел и с гордостью принес мне находку. На самом деле в глубине души пес понимает, что по породным качествам он у нас не охранник. И лажанулся в том плане, что не разорвал грабителя на мелкие кусочки. Но вот, смотри, мама, от меня хоть какая-то польза, я нахожу потерявшиеся вещи, авось в хозяйстве пригодится…

Что ж, Снап — молодец. Невольно вывел парфюмера на чистую воду. Орехов хотел меня подставить! Мне сейчас дико противно, как и всякому человеку, которого используют втемную.

И я не знаю, что предпринять дальше.

Вернуть флакон? Кому? Орехову — чтобы парфюмера окончательно добил преступник? В музей, Тимофею Веремееву? Чтобы тот при случае его еще раз выгодно продал? А может, следователю Миронову — а пусть привлечет меня за сокрытие информации от следствия…