Миледи и притворщик (СИ) - Ванина Антонина

Я повернулась и увидела всклокоченного старика с длинной бородой, что распласталась поверх светлой рубахи. Он стоял напротив усталых мужчин-невольников и всё пытался им что-то втолковать, но те никак не реагировали на его слова:

– Верьте. Надейтесь. Молитесь. Всякий клятвопреступник может войти во дворец сатрапа и насладиться ласками десятков его наложниц. Всякий вор может вкусить изысканные яства с золотых блюд. Всякий убийца может сесть на трон Великого Сарпа, чтобы искупить грехи его потомка. День Очищения близится. Молитесь богам, и они кинут свой жребий, чтобы избрать одного из вас новым сатрапом. Семь дней один из вас будет властителем мира. А потом – вечная свобода…

– Корми их сказками, давай, – усмехнулся надсмотрщик с розгами. – Выберут их, как же. Жрецы дальше Шамфара свой нос не кажут, сатрапа на замену ищут в столичных казематах. Надо было в Шамфаре грабить и убивать, – прикрикнул он на невольников, – чтобы семь дней перед смертью пожить как царь. Так что дорога вам одна – или в тюремную яму, или в хлев к новому господину – за миску похлёбки прислуживать и со свиньями в одном загоне спать.

На этом он противно рассмеялся, а старик махнул рукой и с ворчанием пошёл прочь от безучастных к его приободряющим речам невольников.

– О чём он говорил? – шепнула я Стиану. – Что ещё за День Очищения?

– Не здесь, – категорично прервал он меня. – Потом.

Ах да, я же местная прокажённая по имени Имрана, я не могу не знать про здешние обычаи. Ладно, больше не буду задавать подозрительные вопросы в публичном месте.

– Идём скорее отсюда, – излишне напряжённо сказал Стиан и заставил меня встать между нашими лошадьми и крепостной стеной. Кажется, он хочет меня спрятать за массивными фигурами животных. Но от кого?

– Иди медленно и не высовывайся, – всё так же напряжённо шепнул Стиан и взял в руки поводья, чтобы потянуть наших лошадей в сторону рыночных ворот.

Я послушно держалась в их тени, даже сгорбилась, чтобы ещё больше скрыться из виду прохожих, но не прошло и минуты, как позади послышался голос того самого торговца, что распекал Стиана, но обращённый к новому покупателю:

– Да что вы все сегодня сюда съехались? В деревне вашей лишайной что, разом у всех куры кончились? Вон, землячка твоя с братцем уже парочку прикупили. Вы там по соседству один курятник сколотите что ли, болезные.

Проклятье, там что, к прилавку подошёл ещё один человек в жёлтом? Настоящий лишайный? Это плохо, это очень плохо. Стиан прав, надо поскорее убираться отсюда, пока у нас не возникли неприятности.

Мы уже почти добрались до рыночных ворот и даже ступили на мощённую улицу, как позади послышалось взволнованное:

– Сестрица, постой, не спеши. Сестрица…

Ну вот, он меня заметил. И теперь не отвяжется, пока не узнает, кто из его односельчанок скрывается под жёлтым покрывалом.

– Молчи и ничего ему не говори, – шепнул Стиан и заставил меня сесть в седло, а сам встал перед лошадью, словно желая оградить меня ото всех прохожих и нежеланных собеседников.

– Малика, это ты? – подбежал к нам низкорослый человек в жёлтом. – Или ты Амита? Или Хема?

Хорошо, что я сижу верхом, и он не может верно оценить мой рост, иначе бы не пытался опознать во мне одну из своих знакомых. Он бы сразу понял, что я не сарпалька.

– Чего тебе? – непривычно грубо обратился к нему Стиан.

– Так это… – замешкался человек в жёлтом, – поприветствовать решил землячку.

– Она не из твоей деревни.

– А из какой? – резонно вопросил незнакомец и добавил, – А ты-то сам кто?

– Я её единокровный брат.

– Да ладно? Что-то я не слышал, чтобы у нас или у соседей жила полукровка. Нет у нас таких.

Проклятье… теперь нас точно разоблачат.

– Я вот тоже сколько жил и не знал, что тромец, который мою мать соблазнил, ещё и в лишайной деревне отметился. Скрывала мать от меня это, только с неделю назад проговорилась. Говорит, есть у тебя или брат или сестра от дочери старого мельника.

– А… – поражённо протянул лишайный, – от Субейды, значит, мельничьей дочери… Так она ж, вроде замужем за Махешем, плотником.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ну, так это уже не нашего ума дела. Спасибо, конечно, Махешу, что сестру мою как родную растил, а теперь уж моя очередь родной крови помочь. Что она хорошего в вашей деревне видит? Совсем уже вся коростой покрылась. Не дело это. Вот, повезу её на богомолье в храм Азмигиль в Тумкулам. Там и целебные источники есть. Люди от слепоты излечиваются, так может вода та и от лишая поможет. Так что едем мы в Тумкулам, некогда нам разговоры разговаривать. Бывай.

И, пока лишайный не успел опомниться, Стиан увёл лошадей подальше от рынка, а потом и вовсе вскочил в седло, дал команду Гро бежать впереди, и мы поехали прочь из Манзо.

– Что теперь будет? – добравшись до укрытия в виде очередного железнодорожного тоннеля, спросил я. – Нас раскрыли? Тот человек вернётся в деревню и узнает, что дочь той Субейды никуда и ни с кем не уезжала?

– Надеюсь, что да, – глядя сквозь меня сказал Стиан. – Не хочу, чтобы из-за моего вранья у тех людей были проблемы.

– Но тогда они поймут, что ты вёз под жёлтым покрывалом кого-то другого. Что, если лишайные сообщат властям о бородатом полукровке, который то ли похитил какую-то женщину, то ли скрывает от глаз людей иностранку?

– Лишайные не спешат выносить свои проблемы дальше родных деревень. Не думаю, что тот человек тут же кинется к стражам сообщать о нас. Возможно, он проговорится о странном происшествии, когда снова поедет на рынок в Манзо. Но это будет не скоро. Мы успеем добраться до Шамфара, а может, даже до границы с Румелатом, а стражи поедут по ложному следу на север, в Тумкулам. Не бойся, всё под контролем. Я не дам тебя в обиду.

Я это знала, и потому не стала больше забивать голову напрасными опасениями.

За день, мы преодолели пару оврагов, пересекли по навесному мосту бурлящую реку, а к следующему дню достигли Шамфара, столицы Старого Сарпаля.

Глядя на высокие крепостные стены и затаившиеся за ними пики высоких храмов, я желала только одного:

– Проедемся по городским улицам? Посмотрим на старосарпальскую архитектуру. Если я смогу сделать фотографии скрытой камерой, они станут изюминкой в нашей новой книге.

– Не думаю, что это хорошая идея, – безрадостно отозвался Стиан.

– Думаешь, там мы снова встретим кого-то из проклятой деревни?

– В Шамфаре? Вряд ли, они так далеко не забираются, разве что по какому-нибудь особому поводу.

– Например, ради Дня очищения? – тут Стиан с подозрением посмотрел на меня, а я спросила, – Что это за мероприятие? Религиозный праздник? Или какой-то местный фестиваль?

– Это день, когда сатрап очищает свою совесть от грехов, что сотворил, восседая на троне Великого Сарпа. Помнишь, я рассказывал тебе об этом обычае, когда в Сахирдине мы нашли кладбище тел ненасытных сатрапов. Там ещё были нержавеющие колонны с рисунками ритуала умерщвления старого правителя и вселения его духа в тело нового.

– Точно. На тех колоннах был запечатлён ритуал обезглавливания. Ты ещё сказал, что подобный ритуал сохранился в Старом Сарпале.

– Когда-то он был именно таким, как на тех колоннах. Великий Сарп стал князем, когда убил предыдущего правителя по воле то ли Инмуланы, то ли жрецов именно ради исполнения ритуала очищения. Но самого Великого Сарпа никто не дерзнул убивать, когда прошло семь лет, отведённых на грехи властвования. Для него и его потомков был придуман ритуал с передачей на семь дней всей власти, а значит и грехов, другому человеку.

– Точно, – припомнил я, – ты говорил, что его выбирают из отъявленных бандитов, кого потом и казнить не жалко. Вот только тот бандит все семь дней может безнаказанно творить самые страшные злодеяния, чтобы повеселиться напоследок. Значит, об этом говорил невольникам старик? Этим он хотел их приободрить?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Если надежды нет, в ход пойдут любые обещания. Тот человек не пророк, а просто юродивый. Почему-то ему кажется, что тем людям станет легче от мысли, что семь дней любой из них может пожить как сатрап.