Бешеная стая - Михаил Нестеров

– Прослушка сотовых телефонов запрещена законом, – прикинулся я валенком.

– Но запись сотовым операторам никто не запрещал, – ответил на мой вопрос Белоногов. – Ты крепко кому-то прищемил яйца. – Он прочел распечатку: – «Привет. Встретимся на прежнем месте в 12». – «Годится…» «Уходи! Уходи! Уходи, Паша!»… Похоже этот парень, – опер заглянул в бумаги, – Антон Дмитриевич Привалов, он спас тебе жизнь. Так кому ты прищемил хвост? Не хочешь поделиться радостью?

– Может, байкерам? Я сам любитель погонять на мотоциклах.

– И что из того?

– Может, обогнал того, кого обгонять не положено.

– Эти байкеры – рядовые исполнители.

– Правда? Низшее звено, что ли?

– А что тебя так ошеломило?

– А ты знаешь, что у «рядового исполнителя» шлем из кевлара и карбона и бронированное забрало? Такому головному убору нипочем винтовочный выстрел, а уж пистолетные пули отскакивали от него, как от танка. Если ты не забыл, стрелял я в него из боевого «ижа», опустошил две обоймы. Из шестнадцати пуль десять попали в цель. И если ты считаешь, что обладатель шлема за пол-«лимона» – рядовой исполнитель, то я тебя поздравляю.

– Шлем за пол-«лимона»? – встрял Игорь Болдырев. – Милый, ты с какой лестницы бухнулся?

– Я знаю, о чем говорю. Если у тебя есть возможность, ты выберешь лучшее. Я смотрю – за маникюр ты выложил не сотню. А вот у твоего раскормленного дружка очки не за триста рублей.

– Еще раз назовешь меня раскормленным – я тебе все ноги переломаю, – индифферентно предупредил меня Белоногов.

– А вы не держите меня за педика, ясно? Я вам, блин, не милый и не дружок.

– Ладно, ладно, остынь. Чего ты раскипятился? Продолжи-ка с этого места: очки у меня дороже трехсот рублей. Что дальше?

– Бросай прикалываться. Я тебе человеческим голосом сказал: если у тебя есть возможность, ты выбираешь лучшее. – Я взял себя в руки. – Вот у меня шлем по цене мотоцикла. У Шумахера – за двенадцать штук евро, – привел я нескромный пример.

Белоногов сделал то, чего я от него не ожидал: пощелкал на калькуляторе и назвал цену шлема в рублях:

– 490 штук по сегодняшнему курсу. Почти полмиллиона. Выходит, по улицам Москвы гоняют братья Шумахеры и отстреливают местных бомжей? Типа, немцы в городе?

– Ты знаешь, о чем говоришь.

– Расскажи-ка об этих байкерах поподробнее. Вижу, ты наблюдательный малый.

Я подался вперед.

– У них была двухместная «Ямаха» черного цвета. Водитель одет в куртку «Беринг» с защитными вставками на плечах и локтях, с мягкими защитными вставками на груди. У стрелка куртка модели «Тринити», не такая броская, как у водилы, классическая, усиленная в уязвимых местах. На рукавах полоски вроде адидасовских, но пошире.

– Вот это они нарисовались! – стал восторгаться Игорь Болдырев. – Как клоуны на похоронах батюшки.

– А ты не радуйся. По этим приметам ты их не найдешь. Они знают свое дело. Второе качество их экипировки – рисовка, она же уведет поиски в ложном направлении. Но это серьезная зацепка.

– И дело-то не смешное, – принял эстафету Белоногов. – И началось оно словами шефа, – толстяк указал глазами в потолок. – В операции участвуют все сотрудники, где бы они ни находились. Ты отвлек на себя массу народа.

– В таком случае дай-ка я позвоню своему адвокату.

– Только затянешь время и не выспишься. Я любого твоего адвоката отстраню от допроса. Замечу, что он повел бровью – и истолкую это как намек тебе хорошенько подумать. А после допроса, который может затянуться до утра, вынесу постановление об отстранении твоего защитника. Будешь звонить?

Он и я – мы начали тянуть время. Этот толковый опер не добьется от меня ничего толкового, а я рассчитывал на сделку. Незаметно от него я сделал знак Аннинскому: «Делай что-нибудь, чего стоишь!» Виталик отреагировал моментально:

– Что-то душновато и тесновато у нас… Валя, можно я поговорю с ним тет-а-тет?

– Можно, только осторожно.

Толстяк вышел из-за стола. Глядя ему вслед, я спросил:

– Тебя зовут Валей?

Он обернулся ко мне и громко рассмеялся. Уходил, подыгрывая мне – виляя бедрами. А он ничего, нормальный мужик. Болдырев вышел следом.

Мы остались одни. Мой друг занял место Валентина Белоногова и спросил:

– Довыеживался?

– Довыеживался мой стукач, – возразил я. – Не думаю, что его мобильник прослушивали. Когда мы разговорили с ним, он уже был под колпаком. Ему сказали: иди и не оборачивайся, руками не маши, по телефону не звони. На место встречи выехали киллеры.

– Чем ты объяснишь преданность агента?

– Он был хорошим и помнил добро.

– Ты говоришь о моей собаке.

– Я тебе вот что скажу, Виталик. Развяжи мне руки, а я сделаю тебя местной знаменитостью. Ты меня знаешь. Если я говорю о крупной рыбе, значит, так оно и есть. Если ты не хочешь славы, я подарю тебе моральное удовлетворение. Обещаю.

Аннинский долго молчал, катая авторучку по столу и выбивая ногами рваный ритм «бони-эмского» «Распутина».

– Тебе придется дать показания. Ты устроил стрельбу в центре города.

– Не я первым спустил курок.

– Вот об этом и скажешь дознавателю: защищался в установленных законом рамках. Я прослежу, чтобы тебя здесь надолго не задержали. Про свой пистолет забудь. У тебя есть второй ствол?

Я пожал плечами: то ли есть, то ли нет; то ли нет с собой, то ли нет дома. Я напомнил ему про мобильник. Он своей рукой взял его со стола и отдал мне. В это время телефон пискнул. Проныра. Я даже не стал читать сообщение. Обойдется. Завтра же отпишусь.

Виталик вышел из-за стола. Но что-то еще удерживало его в этом кабинете.

– Какого характера поручение выполнял твой стукач?

– Я только собрался дать ему задание, – ответил я, убирая мобильник в карман. – И назначил встречу.

– Паша, – Аннинский покачал головой, – не юли. Спрашиваю тебя и потому, что в этом районе я даю тебе «крышу».

Я решил приоткрыть часть карт, чтобы Виталик мне поверил и дальше играл на моей стороне.

– Ну хорошо. Привалов с моей подачи подбросил информацию о месте захоронения официантки из «13 стульев».

– Ты про Ольгу Губайдуллину говоришь?

– Да.

– А сам ты откуда об этом узнал?

– От другого своего информатора. Не смотри на меня так, Виталик. Ты же знаешь правило, по которому я не смогу сдать своего стукача.

– Я свои источники тоже не сдаю.

– Вот видишь.

– Исчезновение Шатена, за которого ты просил, как-то связано с этим делом?

– Ко всем трем исчезновениям причастны по крайней мере два человека. Сегодня они меня хотели убрать, и это означает, что я на верном пути. Это все, что я могу тебе сказать, Виталик. И ты не трепись. Ты хорошо знаешь Болдырева и Белоногова?

– Белоногова – да, – с неохотой начал отвечать Аннинский. – Игоря Болдырева – не очень. Он из другого отдела. В милицию пришел из 10-й бригады спецназа в звании старшего лейтенанта. Честно говоря, даже не знаю, где он живет. С ними мне придется поделиться кое-какой информацией. – Виталик выдержал паузу. – Никуда не уезжай из города.

Где-то я уже это слышал. Также я не мог не заметить прохладного отношения ко мне Аннинского. Что же, я понимал его – он был на работе, а я краем подставлял его.

Через час – в начале десятого вечера – я был свободен. Правда, проводить меня на место происшествия вызвался Белоногов – он жил неподалеку и подвез меня на своей машине. Полицейский кордон был уже снят, забегаловка (часы работы с 9 до 22.00) все еще открыта. Я не удержался от горькой усмешки: заходите те, кто знали хорошего и доброго, как собака, Антона Привалова, человека, который сполна рассчитался со мной по долгам. Он был маленьким человеком со своими пороками и добродетелями, он был безобиден рядом с заметными фигурами, наделенными такими же качествами. Я не собирался копаться в его достоинствах и недостатках – как он прожил свою жизнь и можно ли назвать это жизнью, – я видел, как он умер, и этого мне было достаточно.

Привалова могли убить при других обстоятельствах, но его смерть в любом случае стала бы для меня лакмусовой бумажкой: я вывел банду на свой след, что с точки зрения криминалистики (а это наука о приемах и средствах раскрытия преступлений) было полным бредом. И тем не менее. Фактически это доказывало, что по крайней мере один из членов банды работал в правоохранительных органах. Он прозвонил цепь, по которой вышел на источник информации о месте захоронении Ольги Губайдуллиной. Теперь в банде знают то, что знал Привалов: бывший оперативник Следственного комитета военной разведки, а ныне частный детектив, неофициально ведет расследование преступления, совершенного двумя членами банды. Как отозвался бы обо мне сам Привалов – самостоятельная силовая единица со своими методами и амбициями. «Бешеные псы» знают, чего я добился: вышел сразу на верхушку банды или ее организаторов, что было не суть важно. Стало быть, мои выводы относительно скрытности Розового и Блондина оказались несостоятельными. Скорее наоборот: убийство официантки стало первым взносом в банду, точнее – примером организаторов для остальных членов. И пример оказался заразительным.