Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник) - Мэтью Эллиотт

– Значит, вы утверждаете, что Сондерс дал Хайделлу бистури. Но, конечно, в этом отсутствует логика. Он должен был знать, что принадлежность такого необычного оружия легко установить и оно приведет к нему. И зачем заявлять о краже в полицию?

– Хитрый ход. Он хотел, чтобы происхождение ножа установили. Это позволило ему скормить нам басню о том, что Хайделл совершил убийство во время помрачения рассудка. История, которую, должен добавить, с готовностью проглотили и вы, и инспектор. Стыдно, Уотсон.

Во мне вновь вскипел гнев, но на сей раз я не стал его сдерживать.

– Но всеведущего Шерлока Холмса он ни на мгновение не обманул! – вскричал я. – Вы просто думающая машина, верно? Полностью лишенная эмоций! Однако теперь мы имеем дело не с одним из ваших «упражнений в логической дедукции», Холмс! Речь идет о смерти моего друга! У Лестрейда сидит под замком убийца, и есть разгадка! Почему вы не видите, какую боль причиняете мне своим упрямством?

Одно мгновение казалось, что Холмс будет защищать свою позицию с прежней энергией, но потом его черты смягчились. Ясные суровые глаза затуманило смятение.

– Простите, Уотсон, но дайте мне еще один день, чтобы закончить расследование. Если и тогда я не смогу подтвердить мои подозрения, клянусь, брошу это дело раз и навсегда.

Я обдумал его предложение и манеру, в которой оно было высказано.

– Клянетесь?

– Слово джентльмена. И, надеюсь, вашего друга.

В тот вечер о деле больше не было сказано ни слова, хотя я и провел еще некоторое время в компании Холмса, прежде чем, усталый, удалился в свою комнату. Я не был удивлен, когда встал и обнаружил, что Холмс уже уехал. Я даже сомневался, что он вообще спал. Хотя напряжение, которое мы испытали накануне, должно было ввести в ступор любого нормального человека, Холмс, казалось, подзаряжался от него силой. Я нашел записку, приколотую складным ножом к каминной доске. В ней говорилось:

Уотсон, сейчас вместе мы слишком бросаемся в глаза. Нам нужно пойти разными путями.

Я позволил себе усомниться в этом его объяснении. После ссоры предыдущей ночью для меня было очевидно, что Холмс желает работать без помех и без возможной конфронтации. Сделав вывод, что ему совсем не нужно, чтобы я «шел другим путем» в нашем нынешнем расследовании, я провел б́ольшую часть утра за разборкой записей о недавних делах. Во время ланча миссис Хадсон объявила о прибытии инспектора Лестрейда. Румянец возбуждения на его лице подсказывал, что он собирается сообщить какую-то важную информацию. Когда же полицейский обнаружил, что Холмс еще не вернулся, физиономия его стала удрученной.

– Наш друг ужасно непунктуален, доктор, – заметил Лестрейд.

– Значит, он вас вызвал?

– Около часа назад я получил телеграмму. Однако там не говорится, чт́о у него на уме. Временами он бывает загадочным, как китаец. Клянусь, если бы он не добивался таких поразительных результатов…

В этот момент Лестрейда прервал вернувшийся Холмс. Он был воодушевлен и, очевидно, думать забыл о яростном споре прошлой ночью. Его глаза сияли, а щеки порозовели. Подобные сигналы к наступлению я наблюдал только в критические моменты.

– Добрый день, инспектор! Угощайтесь сигарой, прошу вас.

Лестрейд кивнул в знак согласия, а мой друг со вздохом облегчения опустился в свое любимое кресло.

– Ах, как же хорошо дать отдых ногам после такого хлопотливого дня!

– Вы готовы объяснить, чт́о разузнали? – спросил я.

– Это не секрет, Уотсон. Я был в деловом районе. А после нанес визит на Болтон-стрит, где квартирует заключенный в тюрьму мистер Хайделл. Несколько соверенов, врученных алчной домовладелице миссис Экклстоун, открыли передо мной дверь в его скромное жилище.

– И вы нашли то, что искали, мистер Холмс?

– Рад сообщить, что мои поиски были напрасны, Лестрейд.

Естественно, нечего было и надеяться, что он это как-то разъяснит. По обыкновению, разгадку своего завуалированного ответа он приберегал до той минуты, когда посчитает нужным посвятить нас во все подробности.

– А вот вас, инспектор, явно переполняют новости. Поделитесь ими.

– Мне жаль, но вынужден сообщить, мистер Холмс, что ваши планы оказались несостоятельными. – Нескрываемое удовлетворение в голосе Лестрейда выдавало, что на самом деле ему совсем не жаль.

– Ну-ну? – сделал стойку Холмс.

– Я позвонил в полицию Манчестера, как вы попросили. Они без труда отыскали Мориса Хайделла и убедили его приехать в Лондон. – Теперь я, по крайней мере, знал, о какой услуге Холмс просил нашего приятеля из Скотленд-Ярда. – Сначала арестованный как будто не узнал своего дядюшку, но когда тот назвал себя…

– Александр Хайделл напал на него, – закончил Холмс нравоучительным тоном.

Лестрейд был поражен, когда обнаружил, что Холмс давно предугадал такое развитие событий, но его было трудно смутить.

– Потребовалось три наших сотрудника, чтобы оторвать руки безумца от шеи старика. По-моему, это не оставляет сомнений в виновности арестованного.

Холмс слегка усмехнулся:

– Мой дорогой инспектор, я бы сказал, что это доказывает как раз обратное. А теперь, если у вас, джентльмены, в ближайший час нет срочных дел, возможно, вы пожелаете отправиться со мной на небольшую прогулку? И в конце ее я собираюсь представить вас человеку, ответственному за убийство Чарльза Тэрстона.

– Право, джентльмены! – раздраженно воскликнул доктор Сондерс. – Вы должны понимать, что мне нужно заниматься моей практикой. Вы просто не можете тратить все мое время таким непростительным образом.

Лестрейд принес извинения и больше ничего не сказал, потому что, как и я, не имел представления, чт́о привело нас снова в роскошную приемную психоаналитика с Харли-стрит.

– Боюсь, вашим пациентам теперь придется поискать себе другого врача, – небрежно произнес Холмс.

Доктор вынул сигару изо рта и сурово посмотрел на моего компаньона:

– Уж не потому ли, что вы собираетесь арестовать меня? Тогда готовьте факты, мистер Холмс. Важны только факты.

– Правда ли, доктор Сондерс, что, прежде чем вы начали сотрудничать с Чарльзом Тэрстоном, о ваших финансах пекся некий Фостер Баррингтон?

Это имя показалось мне смутно знакомым, и я решил, что, должно быть, видел его в картотеке Холмса под литерой «Ф».

– Я не делаю тайны из этого факта, – пожал плечами Сондерс. – Что из того?

– Фостер Баррингтон бежал из страны два года назад, когда выплыли наружу определенные нарушения закона, которые он допускал при ведении дел. Я считаю, доктор, что вы состояли в сговоре с Баррингтоном, а когда передали дела в руки Тэрстона, тот обнаружил злоупотребления и принялся вас шантажировать. Мне очень жаль, Уотсон, но у меня нет сомнений в том, что это чистая правда.

Я был потрясен его словами, но реакция Сондерса оказалась еще более драматичной. Свирепое лицо налилось кровью и побагровело, глаза засверкали, на лбу от возбуждения выступили узловатые вены.

– Абсурд! Тэрстон был богатым человеком, а я платил ему неплохие комиссионные. Зачем, Бога ради, ему понадобилось шантажировать меня?

– Да потому, что, как я недавно слышал, он выбрал своим девизом «Больше!».

– Очень проницательный и четкий диагноз, мистер Холмс.

Мой друг кивнул, принимая похвалу.

– За годы работы детективом-консультантом я научился угадывать подноготную человеческого поведения. Вы, например, поразили меня своей чрезвычайной методичностью и обстоятельностью.

Сондерс тоже кивнул.

– Почему же тогда, – продолжал Холмс, – осмотрев бистури, я обнаружил на нем не только отпечатки пальцев Хайделла, но и ваши? Разве вы не сказали нам в этой самой комнате, что чистили свои хирургические инструменты, прежде им их убрать?

Это неожиданное обвинение Холмса сделало реакцию психоаналитика более сдержанной:

– Простите, мистер Холмс, но вы не снимали у меня отпечатки пальцев, и я вынужден заявить, что вы лжете.

– Они были на вашей визитной карточке, доктор.

Я вспомнил, как осторожно Холмс обращался с визиткой, как не позволил Лестрейду прикоснуться к ней.

– Спрашиваю снова: как ваши отпечатки пальцев оказались на ноже?

Сондерс решительно пожал плечами, и большие хлопья пепла, упав с сигары, приземлились у его ног.

– Могу только предположить, Холмс, что вы переоценили мою методичность и обстоятельность.

– Простите, но я был бы признателен, если бы вы обращались ко мне по всей форме, доктор.

Сондерс ничего не сказал, и Холмс продолжал как ни в чем не бывало:

– Я предполагаю, что ваши пальчики отпечатались на ноже, когда вы передавали его Хайделлу, погруженному вами в глубокий гипнотический транс, чтобы он убил им Тэрстона.