По ком воют сирены - Александр Чернобук

— От тебя или от Канта?

— От обоих!

— Передам. Обязательно. — Виктор положил сигареты и зажигалку в карман. Протянул Мартыну руку. — Ты, я, вижу, можешь зайца в поле до смерти загонять.

— Могу, — ухмыльнулся тот и тряхнул каштановыми локонами. — Ничего не поделаешь — профессия такая.

Разбой

— Да что тебя тревожит? Чего бздеть при таком раскладе? — Сека одним движением разлил водку по граненым стаканам и поставил пустую бутылку под стол. — Уж не мнение ли нашего начальника Фрола тебя колышет? Тема на мази, Витя! В натуре, Ключник. Ты чего кипишуешь? Возьмем на хапок и свалим. Бабульки лишними не бывают. К тому же пять косарей, которые Фрол выдал авансом, не знаю как у тебя, а у меня уже ушли.

— Да уж. Тебе легко говорить. — Ключник уже жалел, что приехал к Игорю. Было куда спокойней травить легкие базары с Мартыном, да заполнять тетрадочку вехами жизни развратной балерины Екатерины Дорощук.

Они сидели на кухне снятой Фролом квартиры, на которой в данный момент базировался Сека. Старший темы с этим вопросом подсуетился. Под приезд команды каждому снял отдельное жилье. Квартиры были в разных концах города. Чем Фрол руководствовался при их выборе, осталось для всех загадкой. И расселение по ним членов группировки системностью, на посторонний взгляд, не отличалось. Конспиративностью тоже. Уже на следующий день все обменялись адресами и телефонами. Фрол, как ни странно, этому не противился. Было в этом что‑то непонятное. Но концессионеры не стали забивать себе головы такими вопросами.

Ключник, наездившись с Мартыном по городу, решил расслабиться с Секой: попить всласть водки с пивом, попарить кости в сауне, пройтись по женскому полу, причем, последнее особенно — хорошенько так пройтись. Но вместо этих незамысловатых радостей жизни он попал в жесткую обработку. Противостоять натиску Игоря было практически невозможно. Виктор сопротивлялся из последних сил.

Впрочем, на кухонном столе для расслабона все было: водка с хорошей закуской, пиво с вяленым лещом и креветками, заваренные чашки чифиря с перспективой в виде дополнительных нераспечатанных пачек чая. Но Ключника это не радовало, потому что не улыбалась ему предложенная Секой тема:

— Я же, Сека, все‑таки не скокарь, у меня руки под другие дела заточены. Да и тема, в которой мы сейчас работаем с Фролом. Она ведь требует определенных…

— Так что? Побежим перед ним отчитываться? Или разрешения у него будем спрашивать? Не разрешишь ли ты нам, начальник… нет, не так… дорогой начальничек, поднять денег без твоего участия. А? Так, что ли? — презрительно хмыкнул Игорь. — То его тема, без базаров. С этим никто не спорит. А эта ― моя. Я ее нарыл и подготовил. Тебя зову в долю. Как кореша. По понятиям, за половину. А делов‑то там… Я же тебе уже в двух словах все нарисовал. Разве не фартово смотрится? А, Ключник? Чего молчишь?

— В одном ты абсолютно прав. Зелень, которую нам дал Фрол, к концу подходит.

— Ну, а я о чем тебе говорю?! — Сека дружески хлопнул подельника по плечу. — Здоровый организм требует нормального к себе отношения.

— Это да, — невесело вздохнул Виктор. — Столица для оттяга дорогое место. Хороший, по кайфу, вечер ― и пары штук баксов как не бывало. Давай выпьем водки. Хотя я предпочитаю пиво…

— Так, а в чем дело? — Игорь кивнул на заваленный снедью стол, на котором кроме всего прочего было и несколько бутылок пива. — Разве тебе кто‑то запрещает совместить эти два благородных напитка? Хани немеряно.

— Действительно. Как это я сам не додумался. Никто ведь не запрещает. Я так и сделаю. — Виктор вымученно улыбнулся и поднял стакан. Он искал предлог, чтобы изменить тему разговора, но с Секой это было непросто. Старый уркаган, застоявшийся в вольготных (это уже как кто себе их может организовать) бегах, рвался в бой.

— Для храбрости, что ли? — Сека оскалился в улыбке, чокаясь. — Давай, конечно. За мазу!

Виктор поперхнулся и закашлялся. Водка пошла не в то горло.

— Ты что предлагаешь идти прямо сейчас? В смысле, сегодня? А как же биксы столичные?

— А чего тянуть? — Игорь похлопал Виктора по спине. — Все на мази. По шмарам успеем. Никуда они от нас не денутся. Надо только пойти, ломануть эту тему, и ага…

— Тише, тише. Ага. Позвонки в кучу замешаешь, — отодвинулся Ключник и долго откашливался в кулак. Поразмыслив, решил изменить тактику. Перейти с позиции увиливания на непримиримое критиканство. Вдруг в плане полно провальных мест и удастся убедить Секу в несостоятельности этой затеи?

— Хорошо, Игорь. Давай тогда по порядку, с самого начала. Заясни расклад поподробней, а то я как‑то не в догоне пока. Чем этот налет, по–твоему, так хорош? Чего ты в него так впарился?

— Другой базар. Расклад такой. — Сека взял сигарету, клацнул зажигалкой, шумно затянулся. — Тему эту я просек сразу. В первый же день. Только Фрол мне пятерик отщелкал, я к барыгам этим по делу и зарулил. Здесь они, рядом с хатой, капусту шинкуют, падлы. На перекиде валюты.

— То, что это обменник, я уже слышал, — кивнул Ключник и отхлебнул глоток чифиря. — Остыл. Сейчас я свежий заварю.

— Надо забадяжить, конечно. Кадеинчик, он кровь хорошо разгоняет. На дело настраивает, — одобрительно кивнул Сека и продолжил: — Слушай сюда. Валютник этот круглосуточный. Курс у них, у сучар, дикий. Дельта между покупкой и продажей огромная…

— Уже за одно это их стоит наказать, — поддакнул Ключник, пристраивая чайник на газовую плиту.

— Именно. Но главное, что там с лавэ хорошо ночью. В поряде. Сам видел пресс в несколько пальцев. А цирик там один. Инвалид полудохлый, которому дома по ночам не сидится. Волына у него газовая… да хоть бы и боевая. Они тут в столице припухли от жизни жирной и беспроблемной. Заходим, сразу вдвоем, не позднее полдвенадцатого ночи…

— А это почему?

— Потом объясню, по ходу, — отмахнулся Сека, — есть тут свои резоны. Заваливаем вдвоем. Косим под пьяных. Едва на ногах держимся. Эдакие симпатяшки–забулдыжки. Ночью именно это их клиентура. С гуляющего народа они, в основном, свои башли и рубят. Так вот. Мусолим двадцатку баксов. Поменять надо. Догнаться не хватает. Чайники мы. Работяги. Оденемся соответственно. Никакой крутизны. Зарплату отмечаем. Зелень жжет карманы трудящемуся классу.

— Рабочему…

— Пусть рабочему. Но ты петришь, к чему я, вообще, веду?

— Праздника простому люду хочется, — с пониманием хмыкнул Ключник.

— Точно так. Молодец. Они расслабляются. Оба. Охранник и коза за кассой. Верняк. Какая может быть опасность от пьяных работяг? — Сека выжидательно уставился на Виктора.

— Стекло случайно могут выбить. Заблевать пол. — Ключник секунду подумал и добавил: — Или к бабе пристать.

— Совершенно верно. То есть, совершить действия, которые можно пресечь путем переговоров. Не пользуясь оружием и не привлекая стороннюю, как частный случай ― ментовскую, помощь. Правильно?

— Правильно.

— И вот тут я охраннику по кумполу, ― шарах. Он с копыт. Ты в этот же момент стекло, за которым девочка сидит, ― хлоп. Обрезком трубы. Телка в осколках под стол с компьютером, визжит от страха. А ты перегибаешься и, интеллигентно так из ящиков стола все бабасики на карман. А теперь скажи мне: сколько на это надо времени?

— Пять секунд.

— Во всяком случае, не больше. Скорее меньше. Но не суть. Рожи скривим так, что по фотороботам, если до их составления дойдет, получатся стандартные алкаши. С типовыми физиономиями. На счет опознания боятся совсем нечего. Здесь прокола быть не может…

— Ты так уверен?

— Конечно. Психология человеческая такая. Им на следующий день подсознание будет подсказывать образы из «Крокодила» и «Фитиля». К тому же видеть они нас будут очень не долго и описать, скорее всего, просто не смогут. Тебя практически не будет видеть охранник — ты ведь пройдешь сразу к кассе. А меня совсем не будет видеть девка, я к прилавку подходить не буду. Да и тебя она, пожалуй, не рассмотрит толком под градом осколков, сыплющихся на голову. Согласен?

— Выходит складно. — Виктор потер костяшками пальцев переносицу.

— Вот видишь. Обменник этот выходит на проспект…

— Палево. Как мы из этого валютника… — попробовал вставить свои, крутящиеся в голове, «но» Виктор. Он подошел к плите и выключил кипящий чайник. Ополоснул чашку кипятком, сорвал зубами целлофан с пятидесятиграммовой пачки чая, высыпал ее полностью и залил тонкой струйкой кипятка гранулы. Прикрыл тарелкой.

— Погоди, не перебивай. Мне пока не надо, — перебил его Сека и кивнул на чай. — В этом‑то весь цымус и есть. В красивом отходе. Проломить череп цирику любой дурак сможет. Особенно если кистенем в висок приложиться. Выгрести деньги из стола тоже ума особого не нужно. Вот слинять без проблем — это уже искусство. А сделаем это мы так. Возле входа нас будет ждать открытая машина…