Юмор императоров российских от Петра Великого до Николая Второго - Арсений Александрович Замостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Никакой скорби по убитому человеку. Такова участь государственных людей во все времена: вчерашний царь — уже не самодержец. А ведь Державин, женатый первым счастливым браком на дочери кормилицы «русского Гамлета», многим был обязан Павлу. Вдовствующая императрица Мария Федоровна возмутилась, прочитав эти стихи, но не сумела добиться опалы Державина. А новый государь прислал поэту перстень в пять тысяч рублей, но решил воздержаться от публикации этой двусмысленной оды.
Эхо анекдотов
Вот уж про кого рассказывали немало смешных и язвительных былей и небылиц! Ведь его ненавидели, как назло, самые остроумные люди империи — офицеры, аристократы… Над ним и при жизни втихомолку посмеивались, а уж после смерти кто только не приложил руку к созданию мифа о безумце на престоле. Хотя во многих анекдотах (а они нередко выходили из мемуаров, достаточно достоверных) чувствуется и самоирония монарха. Нет, это вовсе не прямолинейный солдафон.
…Одного камердинера Павел однажды прижал к стене, требуя, чтоб он признался, что виноват. Чем чаще этот человек повторял: «В чем?», тем яростнее становился император, пока наконец тот не вскричал:
— Ну да, виноват!
Тогда Павел мгновенно выпустил его и, улыбаясь, сказал:
— Дурак, разве ты не мог сказать это тотчас же.
…После запрещения Павлом всем служащим чиновникам и офицерам ходить в штатской одежде, а не в форменных мундирах многие из них нашли лазейку и велели своим слугам или солдатам-ординарцам носить за ними, одетыми в мундир и шинель, шубы и шпаги. Однажды Павел встретил на улице такого щеголя, за которым солдат нес шубу и шпагу. Павел остановил и офицера, и солдата и сказал: — Раз ему трудно носить шпагу, надень ее на себя, а ему отдай свой штык с портупеей. Одним махом император сделал солдата прапорщиком, а прапорщика — солдатом.
А этот исторический анекдот, благодаря писателю Юрию Тынянову, стал едва не самой популярной историей павловского времени:
Однажды некий писарь, сочиняя очередной приказ о производстве обер-офицеров из младших чинов в старшие, выводя слова: «Прапорщики ж такие-то в подпоручики», перенес на другую строку «Киж», да еще и начал строку с большой, прописной буквы. Император Павел, подписывая приказ, принял «Киж» за фамилию и великодушно начертал: «Подпоручика Киж в поручики». Редкая фамилия запомнилась Павлу. На следующий день, подписывая другой приказ, император произвел мифическую персону в капитаны, а на третий день — и в первый штаб-офицерский чин. Несуществовавший в природе Киж стал штабс-капитаном. На этом император не остановился — по крайней мере, в фольклоре. Через несколько дней Павел произвел Кижа в полковники и велел вызвать к себе. Высшее военное начальство переполошилось, предполагая, что император хочет произвести Кижа в генералы, но отыскать такого офицера нигде не смогли и, наконец, докопались до сути дела — канцелярской описки. Однако, опасаясь гнева императора, донесли Павлу, что полковник Киж умер. «Жаль, — сказал Павел, — он был хороший офицер».
…Встретился государю кто-то из самых простых и на вопрос: «Как вас зовут?» — отвечал: — Евграф такой-то. А государь недослышал и переспросил: — Граф такой-то? — Евграф такой-то, — повторил спрашиваемый. — Царское слово свято! — сказал государь, — поздравляю вас графом. И пошел с тех пор граф Евграф щеголять.
Кстати, это историю любил Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин.
…Было дело, на посту у адмиралтейства стоял пьяный офицер. Император Павел Первый приказал арестовать офицера. — Согласно уставу, прежде чем арестовать, вы должны сменить меня с поста, — ответил офицер. — Он пьяный лучше нас трезвых свое дело знает, — сказал император. И офицер был повышен в чине.
…Конечно, главная слава недолгой павловской эпохи — это Суворов, его победы в Италии и Швейцарии. Они с полководцем далеко не всегда находили общий язык, хотя оба были эксцентриками хоть куда. В истории остались колкости Суворова, не принимавшего опруссачивание русской армии, ярым сторонником которого был Мальтийского ордена… «Пудра не пушка, букли не порох, коса не тесак, я — не немец, а природный русак». Но…
После Альпийского похода Суворова Павел решил выбить специальную медаль, на которой бы отражалось и участие австрийцев, которые лишь мешали общему делу. Суворов, к которому Павел обратился с просьбой предложить вариант текста, дал такой совет — медаль сделать одинаковой и для русских, и для австрийцев. Но на «русской» стороне выбить «С нами Бог», а на «австрийской» — «Бог с ними». Эта шутка полководца императору пришлась по душе. И это уже не издевка над Павлом, а скорее реприза о его остроумии!
…Изгоняя роскошь и желая приучить подданных своих к умеренности, император Павел назначил число кушаньев по сословиям, а у служащих — по чинам. Майору определено было иметь за столом три кушанья.
