Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт - Фаня Шифман

А эти забавные картинки на Заборе! — класс!!! Лучше, чем в телевизоре! Сегодня, говорят, там снова дают «Петек Лаван» — кстати, овечий цирк. Оттуда ближе всего в «Гроты»…" — «Да не хочу я в эти «Гроты»…" — нерешительно пробурчал Ирми; ему уже довелось читать о них в «Бокер-Эр», и он понял, что к этому месту даже приближаться не стоит. — «Но я очень хочу тебя туда сводить!» — решительно заявила Дарья, глянув на Ирми своим особенным взглядом, желая разом отмести все возражения.

Ирми, вздохнув, свернул в сторону Парковой площади. Через считанные минуты он припаковал машину, и они вышли на вечернюю площадь. Ирми подумал, что если бы не Дарья, он бы не скоро увидел Бесконечно-великий Забор, эту странно мерцающую стену, уходящую далеко ввысь и огибающую площадь. «Хотя бы за это — огромное спасибо Дарьюш… А интересно, что за оптический эффект они используют?..» — подумал Ирми, разглядывая Забор и почти не слушая, что щебетала ему почти прямо в ухо Дарья: «А ещё… нынче в «Цедефошрии» крутое ночное представление… Вот после «Гротов»…" — и она загадочно стрельнула в него блеснувшими стальным клинком глазами. — «Дарьюш, мы в «Цедефошрию» принципиально не ходим! Я тебе об этом уже говорил!» — решительно мотнул головой Ирми, даже не дослушав. — «Что я слышу, Ерёмушка!? Ты не любишь силонокулл!? — воскликнула Дарья. — Ведь это самое крутое в Арцене! То, что так поэтично называют струёй! Не-ет, так нельзя!

Место современного человека — в струе! Офелия знаешь, как расхваливает силонокулл! Самое модное и прогрессивное музыкальное течение во всём мире! А Клим Мазикин… Знаешь, кто это такой? Между прочим, тоже из России… в смысле — корни. Его тоже к нам в «Самовар» пригласят! Адон Пительман сказал нам, что скоро он пожалует в Арцену — и тогда… — она искоса глянула на закаменевшее лицо Ирми. — Нет, ты просто обязан сводить меня в «Цедефошрию», в ресторан «Таамон-Сабаба».

Ты ж «американец»: на «Цедефошрию» и на «Таамон-Сабаба» с девушкой тебе должно хватить денег!»

Они огибали Забор, мимо них сновали толпы эранийцев. Дарья старалась потеснее прижаться к Ирми, обвивала его талию рукой, заглядывая ему в глаза. «Нет, Дарьюш, — неожиданно твёрдо произнёс Ирми и отстранился от неё, стараясь не встречаться с нею глазами. — Не уговаривай! В «Цедефошрию» я не пойду, в «Таамон-Сабаба» — тем более! Даже не проси! И не в деньгах дело!» Они остановились, застыв друг против друга. Ирми проговорил ещё твёрже, в его синих глазах сверкнули молнии: «Я не люблю над-мелодическую и над-ритмическую музыку и рестораны типа «Сабабы» не посещаю, и ты это отлично знаешь! Я мог бы пойти с тобой в «Цлилей Рина», если бы не закрыли на ремонт. Вот туда — с удовольствием, и никаких бы денег не пожалел… Если уж ты решила к нашим традициям приобщиться…» Глаза Дарьи засверкали всеми оттенками стального клинка, когда она повысила голос почти до визга: «Да ты что, к фанатикам? Не-ет! Ни за что!» Ирми резко остановился и выпростал свою руку из-под руки прильнувшей к нему Дарьи. Спохватившись, она сменила тон на проникновенный: «Пойми, Ерёмушка, нам Офелия про них всё рассказала: у них опасный звуковой наркотик… как-то он так называется… шо-фёр, кажется, или… как-то так… С живых барашков — представляешь? — рога обламывают и делают этот жуткий прибор, одурманивающий людей! Такие жуткие садистские приколы не для гойеров!» — «Как-как ты сказала?

Что это такое — гойеры?» — изумлённо поднял брови Ирми, почему-то проигнорировав бредовые слова Дарьи о «бедных барашках». Дарья захохотала, игриво толкнув его в бок: «Так мы недавно решили себя сами называть. Ведь у нас гиюр особый, экспериментальный. Нам и учителей поменяли, и программу. Вот Вованчик и придумал такое название — гойеры! Он провозгласил: ГОЙЕР — ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!» — «Интересно… — ошеломлённо протянул Ирми и замолчал, потом вдруг покачал головой: — Жаль, Дарьюш, что я с самого начала не предложил тебе рвануть к нам в Меирию. Теперь «Хайханим» в «Шоко-Мамтоко» дают концерт: уж раз закрыли «Цлилей-Рина», то где-то людям надо же любимую музыку слушать…» — Ирми уже собирался повернуть обратно к машине. Дарья качнула головой и затараторила: «Нет! Ни за что! Я же сказала, что не хочу этих приколов! И сама не пойду и тебя не пущу! Офелия нам глаза раскрыла на фанатиков «Хайханим»! Погоди! С ними ещё разберутся, с чего это они зубы скалят и над кем смеются!» У Ирми вертелось на языке: «А я-то верил, что ты действительно хочешь приобщиться к еврейству…» Но он ничего не сказал, только слабо и жалко улыбнулся и спросил: «А на каком языке вы с Офелией общались? У неё же очень высокий иврит». — «А мы её поняли! Современные интеллигенты всегда найдут общий язык! И знаешь что? — главное чуть не забыла! Офелия мне предложила очень неплохую работу: вести телепередачу, пока что часовую… по истории мировых религий в свете музыкальной культуры… Уже сейчас! Представляешь? Говорит, что ей редко приходилось видеть такую фотогеничность… Ты рад за меня?» Ирми искоса посмотрел на Дарью: шутит, или всерьёз? — и ничего не сказал; он что-то не помнил, чтобы Дарья говорила ему об изучении журналистики в Москве. Он не заметил, как Дарья увела его от Забора с его цвето-звуковыми изысками, наводящими на Ирми тоску, и они углубились в извилистую аллею. Дарья тараторила:

«Жаль, что ты не читал последний номер «Бокер-Эр»: там статья Офелии про хасидскую музыку и про… этого… шофёра…» — «Про шофар… — автоматически поправил Ирми. — Что ж, почитаю: интересно же, что она ещё нафантазировала!» Неожиданно Ирми впервые за всё время их знакомства почувствовал, что эта, по сути, совершенно чужая ему женщина его начинает раздражать. Но Дарья, не чувствуя внезапно повеявшего между ними холодка, продолжала увлечённо болтать: «Офелия очень интересно пишет про изобретателя силонофона. Мощный мужик, там есть его фотка! Как его зовут… Как-то интересно — Ад-Малек… Оказывается, он и его семья происходят из влиятельного и уважаемого клана в посёлке Аувен-Мирмия.

Знаешь, почему так назвали их посёлок?» — «За фантазиями твоей Офелии мне не угнаться, но название действительно интересное!» — «Так ты ничего не знаешь?

Даже не знаешь, что был у них город Ладенийа, очень красивый и большой город… столица государства древнего народа мирмеев?..» — «Мы вообще-то думали, что мирмеи — это арабы, большинство которых хлынуло сюда в последнее столетие…

Отдельные, богатые хамулы жили в течение последних пятьсот — тысячи лет… уходили… снова возвращались…» — заметил Ирми. Но Дарья не слушала, продолжая увлечённо тараторить: «Да! Это и было около то ли 500, то ли 1500 лет назад, когда этот город, разрушили… то ли крестоносцы, то ли ещё какие-то варвары… и убили их вождя Ладена, который этот город построил — вот потому-то город так и назвали… Короче, не знаю я подробностей, сам прочти в источниках. Главное: