Я рисую ангелов - Анна Викторовна Томенчук

мысль о том, что это дело имеет все шансы лечь в архив вместе с другими нераскрытыми. Но пока детектив старался понять то, что должен был понять Карлин. Почему убивает маньяк. Как выбирает жертв. Как выбирает дни. На что он смотрит.

Аксель Грин достоверно знал одно: они не приблизились к разгадке ни на шаг с прошлого убийства. Всего пять дней назад была нарисована зловещая картина, и вот уже полицейские едут, чтобы увидеть еще одну. Слишком короткий промежуток для начинающего. Или он «дорвался» до давно желанного действа, или давно и тщательно все спланировал. Чутье подсказывало, что случайностей в этом деле не будет. Ошибки – возможно. Но не случайности. Пришла в голову мысль, что план вынашивался годами.

Синие глаза блеснули нехорошим огнем, когда детектив садился на мотоцикл.

В это мгновение с обезоруживающей ясностью он понял одно: если сына Марка действительно убил Рафаэль, выбор никак не связан с тем, чем занимается Карлин. Нужно искать где-то еще. Маньяк не мог почувствовать угрозы со стороны доктора Карлина или кого-то из следственной группы.

Аксель не умел сохранять спокойствие, когда гибли дети. Это вторая громкая «детская» серия на его памяти, и в прошлый раз маньяк пойман не был. Простой асфиксией никого не удивить, но Душитель обставлял каждый труп с мрачным изяществом, оставляя детей на деревьях в прекрасных местах. А здесь… захотелось порисовать. Интуиция что-то бормотала насчет значения визуального ряда в этих двух совершенно не связанных делах, но детектив был не в состоянии к ней прислушаться, он едва сдерживал ослепляющий гнев. Скорость 180 километров в час на мотоцикле оставалась единственным болеутоляющим от яростной бессмысленной боли, которая сейчас достигла своего пика. После серии 1990–1995 годов Карлин начал преподавать в университете и собрал сильную команду. И теперь Акселю придется работать с кем-то из его учеников. Потому что сам Карлин будет отстранен от расследования из-за личных мотивов. И неизвестно, сможет ли друг оправиться и вернуться к работе.

Чертов эгоист. Даже в такой ситуации, когда он ехал на осмотр тела единственного сына друга, детектив думал о работе. У Акселя не было детей, и он не смог бы в полной мере ощутить, что чувствует Марк. Зато Аксель видел смерть так близко и столько раз, что мог различить это бессмысленное, глупое чувство потери. Аксель потерял всех своих друзей в бесконечных войнах, куда их перебрасывали. Хотя, если рассуждать про потери, безумие Сары и исчезновение из его жизни Джейн, а потом Элизабет переживались значительно мучительнее, чем смерть.

Аксель долетел до дома Карлина за двадцать минут. Марк жил в обновленном особняке на границе города недалеко от поселка Художников, и обычно все подъездные пути были наглухо замурованы пробками, мотоцикл спасал. Он просто не заметил плотного потока, в итоге съехав на обочину. Вроде бы никому не сбил зеркал. И остался жив сам, но это не имело значения. Аксель даже не помнил, как он долетел до дома друга. Этого странного массивного дома, в котором Грин никогда не был. Карлин предпочитал отдыхать вне семейного гнезда. Детектив поставил мотоцикл у ворот, резким движением снял шлем, светлые волосы при этом рассыпались по плечам, и прошел во двор.

Марк сидел на земле, обхватив голову руками, и смотрел себе под ноги немигающим взглядом. Его глаза были совершенно сухи, но Аксель знал Карлина не первый год и понимал, что слезы бы его спасли.

– Что случилось?

– Там…

– Криминалисты приехали?

Короткий отрицательный жест. Марк с трудом поднял глаза на друга. Тот остолбенел, перехватив совершенно мертвый, будто ослепший взгляд профайлера.

– Ты первый. Как всегда. Иди туда и скажи, что я ошибся.

Аксель собрал волосы в хвост, замотал ботинки скотчем, вздохнул, натянул на руки латексные перчатки и толкнул дверь в дом. От увиденного резко стало тяжело дышать. Детектив поднес руку ко рту, прикрывая его. Безотчетное движение, которое давало психике время на обработку травматичной действительности. Синие глаза при этом профессионально и отрешенно считывали информацию. Планировка дома напоминала место прошлого преступления. Просторный белоснежный холл, лестница на второй этаж. Нужно отметить: преступнику нравились белые стены. Нравилась их схожесть с холстом.

Проверить гипотезу: выбор жертв по домам, где они имеются.

Слишком мало информации, но эта мысль имела право на существование. Дом. Белые стены. Чистый холст, на котором можно творить. Он хочет что-то сказать. Картины выглядят масштабно и повторяют один и тот же сюжет. Похожие фойе. Похожие ангелоподобные дети с кудрявыми волосами.

Но в этот раз краска не была бурой. Она уже начала темнеть, но еще сохранила ослепительно-красный цвет, создавая иллюзию, что ее нанесли всего несколько секунд назад.

«Краска». Это слишком цинично даже для него.

Сын Марка Йорн лежал на огромном куске белоснежного ватмана в уже знакомой детективу позе. Крылья аккуратно пришиты к спине – на этот раз оба крыла, преступник сделал работу над ошибками. Волосы тщательно уложены. Клей или воск. Или мусс. Криминалисты проверят. Тело белое, на ручках и ножках характерные порезы. Кровь разлита, разбрызгана. Судя по всему, помимо детской крови использовалось что-то еще – слишком уж ее много. Или просто развели в воде, чтобы получить объем и снизить свертываемость. Может, что-то добавили.

Маньяк в точности повторил прошлый сюжет. Обычно они развиваются, что-то меняют, но здесь – копия. Копия, в которую добавили отсутствующие детали. Больше мелких штрихов, больше масштаб. Центральная часть «картины» такая же (если опустить момент с пришитым крылом), а вот все, что вокруг, – нет. Первый рисунок не удался. Он решил попробовать еще раз. В этой ситуации остался только один вопрос: получилась ли картина или нужна еще одна попытка?

Аксель сделал шаг назад и замер, чтобы запомнить место преступления в первозданном виде. Слишком много крови, он не мог ходить по ней и ждал, пока приедет команда экспертов, которые сделают снимки и начнут сбор вещественных доказательств.

Преступник неглуп. Он и сейчас не оставит следов. Все, что у них есть, – это мелкие изменения в технологии рисунка. Больше краски. Больше красного. Более ровная и выверенная работа. Меньше ошибок. Карлин был прав, он действительно учится. И от этого осознания становилось по-настоящему жутко. Аксель сделал еще шаг назад, развернулся и вышел во двор. И только оказавшись на свежем воздухе, позволил себе выдохнуть.

– Где Урсулла? – спросил он у Карлина.

Марк оглянулся на него с таким видом, будто не понял вопроса. Аксель помолчал, глядя ему в лицо. Слова не требовались. В синих глазах детектива Карлин прочитал все, что хотел, и во