Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

— На чьи деньги ты так гуляешь, чертова шлюха! — принялась кричать она, выскочив из-за угла. — А ну-ка покажи, что ты уже успела хапнуть!

Она попыталась вырвать у Юлии пакет с покупками, но мне удалось втиснуться между ними: одной рукой я оттолкнула Сату, другой задвинула Юлию к себе за спину.

В этот момент раздался щелчок фотокамеры. Это была та маленькая папарацци, которая, как я подумала, давно ушла. Сколько же газета заплатила Сату, чтобы она организовала этот инцидент? Вокруг начала собираться толпа. Женская драка всегда вызывает сильный интерес, особенно когда сцепляются приличного вида женщины. Сату Сюрьянен когда-то была очень красивой, но сейчас черты ее заострились, в глазах сверкали злоба и разочарование. В корнях темных волос сантиметра на три проглядывала седина.

Нельзя сказать, что после развода она осталась у разбитого корыта. В порядке компенсации за потерю акций она получила дом в Вестенде. Кроме того, она работала врачом-гинекологом и имела неплохую практику, поэтому нельзя было сказать, что она пожертвовала всем ради мужа, а он на старости лет выкинул ее на помойку. Именно она в свое время диагностировала у первой жены Уско рак яичников и преданно лечила ее до самого конца. А после похорон врач и безутешный вдовец нашли друг друга и довольно быстро поженились.

В свое время я обучила Юлию, как ей следует себя вести при встрече с Сату. Делай вид, будто этой женщины не существует, — мы же не хотим обвинения в грубом обращении и оскорблении чести и достоинства. К счастью для Юлии, Сату кричала по-фински. Это, разумеется, было крайне любезно по отношению к стоящей вокруг толпе, но Юлия не поняла ничего, кроме слова «шлюха».

— Быстро исчезни отсюда, — тихо сказала я Сату, которая хоть и была ниже меня сантиметров на пятнадцать, но молотила кулаками с немалой силой, явно провоцируя меня дать ей сдачи.

Я схватила ее за запястья и блокировала движения известным полицейским приемом. Если возникнет судебное разбирательство, масса свидетелей покажут, что она напала первой.

— Раз тебя охраняет такая горилла, значит тебе есть что скрывать и чего бояться! — вопила Сату, пытаясь обойти меня слева.

Камера безжалостно щелкала: скоро мое лицо окажется на первых страницах газет и новостных порталов. И с этим я ничего не могла поделать — вряд ли журналистка будет столь добра, что подарит все фотографии нам на память.

Наконец-то прибыла охрана торгового центра. К счастью, парни знали свое дело и быстро дали понять Сату, что если она не уйдет добровольно, то через пару минут за ней приедет полиция. Сату удалилась, папарацци потащилась за ней, я вызвала такси. Кто-то из толпы любопытных попросил у Юлии автограф, но она смерила его таким холодным взглядом, что зевака тут же исчез.

Сюрьянен привлек к разбирательству юриста: с редактором желтой газеты следовало разобраться в любом случае. Мне, честно говоря, было наплевать и на Сату, и на Юлию, я переживала только за Хилью. Фотографии сделают меня знаменитостью, которую станут узнавать на каждом углу. От этих мыслей становилось совсем грустно.

Я включила компьютер, вошла в электронную почту и увидела, что пришло сообщение от старшего констебля Ниило Рямя.

«Привет, Хилья! Извини, что не ответил сразу, у меня был отпуск, и я только добрался до компьютера. Да, я хорошо помню смерть Яри Илвескеро. Ты была его ближайшим родственником, поэтому именно тебе мы передали заключение о смерти. При осмотре полиция не нашла на теле никаких следов насилия. Смерть наступила от остановки сердца, которая произошла еще до того, как он попал в воду.

Мы проверили маршрут побега Кейо Куркимяки. Он отрицает, что посещал Хевосенперсет, и у нас нет доказательств того, что он лжет. К сожалению, в настоящее время у полиции нет ресурсов для того, чтобы вернуться к рассмотрению этого дела без веских причин.

По вопросу освобождения Куркимяки тебе необходимо связаться напрямую с больницей Ниуванниеми. Насколько нам известно, отец никогда не представлял угрозу для твоей личной безопасности. Вынужден сообщить, что без новых дополнительных фактов мы не можем отправить дело на доследование. У нас просто нет для этого возможностей».

Иными словами, у Ниило Рямя не было желания копаться в старом деле. Дело о смерти дяди Яри закрыто и на веки вечные направлено в пыльный архив. Хаккарайнены, как и я, до сих пор не понимали, как опытный рыбак мог запутаться в собственных сетях, но и они вынужденно приняли версию о несчастном случае.

Разумеется, Кейо Куркимяки отрицал, что побывал в Хевосенперсете и встречался с моим дядей. Полиция просто выбрала самое легкое решение, к тому же не желала портить статистику. И я, кажется, теряла своего единственного союзника из рядов полиции.

Звякнул телефон — пришло сообщение с незнакомого номера. «Привет, это Яан Ранд. Завтра мы с Дейвидасом будем в Хельсинки. Едем в Тарту. Встретимся? Оставь мне сообщение в гостинице „Торни“, на стойке дежурного».

Ранд не давал мне своего телефона, а на незнакомый номер я в любом случае не стала бы отвечать. Дейвидас направлялся в Тарту, наверное, в гости к бабушке. Осенью я безуспешно умоляла мать Давида сообщить Лайтио, якобы моему секретарю, если появятся какие-то новости о ее сыне. Я оставила ей рабочий телефон Лайтио, но в декабре тот лег в больницу, и все звонки стали автоматически переключаться на оператора в полиции. Так что если Ева Сталь и решила бы передать весточку Хилье Карттунен — под этим именем я представилась, — то вряд ли это удалось бы, поскольку такого человека в списках сотрудников полиции не значилось.

Я не знала, во сколько Яан с ребенком появится в гостинице, поэтому решила отнести туда записку прямо сейчас. В прихожей меня остановил Юрий и спросил, куда я направляюсь, но я коротко ответила, что это не его дело. Он расстроенно взглянул на меня глазами обиженной собаки. На улице хлестал дождь и дул холодный порывистый ветер. Записку в гостинице у меня взяли без проблем; я написала только то, что готова встретиться, но не знаю пока точное расписание своего работодателя.

Материалы о происшествии в торговом центре появились в желтой прессе уже к концу этого дня, а назавтра случившееся широко обсуждалось в вечерних газетах. Ответственная за связи с общественностью Нетта Нуотио позвонила мне и поинтересовалась, как компания должна реагировать на происшествие.

— Нападению подверглась Юлия Герболт, а не бывшая супруга Сюрьянена. Не думаю, что Уско следует комментировать поведение бывшей жены. Я тоже не готова беседовать на данную тему, — быстро закончила я.

Да и вообще, на мой взгляд, оценка происшедшего относится к компетенции менеджера по связям с общественностью, а никак не моей.

— Я хотела бы также узнать, угрожали ли Юлии раньше. По какой причине ей вообще наняли личного телохранителя?

— Без комментариев.

Офис Сюрьянена находился в Хиеталахти, в десяти минутах ходьбы от Бульвара. Раньше он располагался в боковом крыле дома в Весттенде, однако после развода продолжать там работать стало невозможно. В компании Сюрьянена трудилось лишь несколько постоянных служащих, поскольку строительные работы осуществлялись подрядчиками, а его торговый центр работал как самостоятельная компания, куда хозяин заглядывал пару раз в месяц.

— Да ты стала просто звездой! — воскликнула Ханна, вернувшись с рынка и бросив на стол пачку газет с нашими фотографиями.

— Звезда поневоле, — буркнула я.

— Для многих такая известность — просто мечта всей жизни.

— Только не для меня.

Интересно, пациентам тюремной больницы дают читать газеты? В статье не упоминалось мое имя, но я уверена, что отец без труда узнает меня по фотографии. Мы с ним были похожи, хотя я не знаю, как он выглядит сейчас, спустя тридцать лет. Повлияли ли лекарства на его внешность, носит ли он очки? Наверное, он поседел и состарился, тридцать лет тюрьмы не могут пройти бесследно. И как такой человек сможет жить в мире, где люди говорят по мобильному телефону, общаются в социальных сетях и держат деньги на карточках? Сменилось несколько президентов страны, пришли и ушли политические партии… В таком мире и здоровому человеку трудно ориентироваться.

Затем я снова задумалась о Сату Сюрьянен. Если она продолжит свои нападки, можно потребовать, чтобы ей в судебном порядке запретили приближаться к Юлии. Я поделилась этой мыслью, когда вечером принесла в комнату Юлии газеты. Она сидела перед зеркалом и выщипывала брови.

В газете не нашлось свежих фотографий, лишь старый снимок Юлии и Сюрьянена на открытии какого-то ночного клуба. Юлия попросила меня пересказать содержание финских статей, а потом с удовлетворением произнесла:

— Эта баба просто пустышка. Не сумела удержать мужика, так что ж теперь шум поднимать.