Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Леена Лехтолайнен

Чертовы котята

Посвящается моим дорогим друзьям

Кэрол и Ларри Колер,

пригласившим меня в Лейсен

1

Бар назывался «Ле Люнкс», хотя нарисованная на вывеске черно-белая рысь скорее напоминала льва. Юлия Герболт пробежала глазами по карте вин и заказала мохито. Я попросила большую бутылку минеральной воды: после сегодняшнего катания на горных лыжах сильно болели мышцы ног и страшно хотелось пить. Непонятно почему из всех альпийских курортов Юлия выбрала именно Лейсен, а не какое-нибудь из модных международных местечек. Хотя, надо признать, здешний пейзаж действительно был необыкновенно хорош: окрашенные светом заходящего солнца бледно-розовые вершины гор напоминали картинки в книге сказок.

Это было мое первое путешествие с Юлией. Я нанялась к ней телохранителем всего три недели назад, в начале февраля. Русская по происхождению, Юлия была помолвлена с финским бизнесменом Уско Сюрьяненом, помощник которого, Юрий Транков, как-то намекнул мне, что невесте босса нужен охранник. В то время я работала в ресторане «Санс Ном» и чувствовала, что бездарно растрачиваю профессиональные навыки, полученные в Академии частной охраны в Куинсе, Нью-Йорк. Мне совсем не нравилась высокомерная и избалованная Юлия, у которой в жизни было только две цели: тратить деньги и прекрасно выглядеть. Однако мне предложили зарплату, о которой я и мечтать не могла, к тому же сама работа казалась не слишком сложной.

Сюрьянен не случайно решил, что Юлии нужен телохранитель. Пресса проявляла к невесте финского мультимиллионера необыкновенный интерес. К тому же стоило отметить, что и сама она была далеко не бедной особой. Алексей Герболт, в браке с которым она успела прожить всего два года, был на тридцать лет старше и внезапно умер от сердечного приступа. Юлия унаследовала бо́льшую часть его состояния. Родственники Герболта негодовали, и их возможная месть послужила еще одной причиной того, что следующий кандидат в мужья решил позаботиться о ее безопасности. Но когда я поинтересовалась, кого из них Юлия боится больше всего, она лишь пожала плечами.

— Почем я знаю? Это твое дело — определять, откуда исходит угроза.

Собственно, идея нанять меня принадлежала самому Сюрьянену, который спал и видел завербовать меня в свою команду. Масла в огонь подлил и Юрий Транков. Сюрьянен был старше своей невесты на двадцать шесть лет, однако их это не смущало. К тому же молодых и зеленых Юлия терпеть не могла. Услышав о помолвке Уско, его бывшая жена Сату подняла в прессе страшный шум: ведь их официальный развод еще даже не вступил в силу! Сату обрушила на Юлию поток ругательств, но все же это был еще не повод приглашать телохранителя. Скорее всего, Юлии просто нравилось иметь рядом настоящего охранника, это поднимало ее престиж. Я казалась ей своеобразным украшением, вроде стильной сумочки или туфелек. Она тут же выдвинула требования к моему внешнему виду и велела одеваться в стиле унисекс: джинсы, пиджак и ботинки. По ее мнению, такой наряд внушал доверие. Многие из моих коллег-мужчин одевались в сшитый на заказ костюм с потайными карманами для пистолета и других необходимых в нашей профессии вещей. Многие носили галстук с булавкой — полезный аксессуар, в который легко спрятать микроскопическую видеокамеру. Я тоже было задумалась, не обзавестись ли с этой целью бусами или брошью, хотя в частной жизни надевала украшения лишь тогда, когда надо было прикинуться нежным и женственным созданием. К тому же новая зарплата вполне способствовала обновлению моего арсенала — я давно мечтала об инфракрасном бинокле и мощном навигаторе.

Юлия потягивала свой мохито. Она практически не пила алкоголя, поскольку считала, что в нем слишком много калорий, хотя мы и так каждый день сжигали массу этих калорий, закладывая виражи на трассах. Она каталась гораздо лучше меня. В школьные годы я иногда спускалась на горных лыжах по склонам Маарианваара неподалеку от дома, но воспитывавший меня дядя Яри сам ходил исключительно на беговых лыжах, к тому же для такого элитного вида спорта мы были слишком бедны. Поэтому прилично кататься я научилась лишь после возвращения из Америки, да и то, честно говоря, уступала тем, кто овладевал этим искусством с самого детства. В теннисе я тоже чувствовала себя не слишком уверенно. Гораздо лучше у меня обстояли дела с дзюдо, хотя этого я старалась не демонстрировать клиентам и лишь упоминала в резюме и на собеседовании перед поступлением на работу. Однажды мне довелось продемонстрировать пару приемов мужу моей тогдашней работодательницы, и уже через десять секунд он растянулся на земле.

У Юлии зазвонил мобильный. Пытаясь найти его, она долго рылась в сумочке, но наконец вытащила украшенный бриллиантами футлярчик. Я всегда говорила клиентам, что не стоит излишне подчеркивать свое богатство, но Юлия, услышав это, вытаращила на меня свои красивые глаза:

— А какой вообще смысл в богатстве, если его никто не увидит?

Моя прежняя работодательница Моника фон Херцен придерживалась диаметрально противоположенных взглядов. Она стеснялась своего состояния и стремилась с его помощью приносить как можно больше пользы другим. Юлия же негодовала, когда Сюрьянен чуть ли не насильно затащил ее на какой-то благотворительный вечер, и утешалась только тем, что могла там продемонстрировать свои украшения.

— Папа? — по-русски произнесла она в трубку. — Почему? Хорошо.

Я заметила в ее взгляде легкую, но искреннюю улыбку. Разумеется, бывшая модель прекрасно умела улыбаться на публику, но это была другая, профессиональная привычка. Она отвернулась, не желая, чтобы я видела ее лицо.

— На выезде из Женевы страшная пробка. Папа немного опоздает, — сказала она, отпив еще мохито. На прозрачном стакане остался бледно-розовый след от блеска для губ.

— Ты хочешь с ним здесь встретиться?

Юлия мало рассказывала о себе. Я знала только, что она единственный ребенок, а ее мать давно умерла. Отца в числе приглашенных на помолвку в модный ресторан тоже не было, и я решила, что у них натянутые отношения.

— У отца мало времени. И сейчас он в Швейцарии по делам.

— Он живет в Москве?

— Нет, около Витебска. Никогда не понимала, зачем отец уехал из Москвы, но он сказал, что дела того требуют.

Юлия пожала плечами. За пару недель работы у нее я привыкла, что этим жестом она ставит точку в разговоре.

В это время в тихий бар ввалилась толпа молодых людей, говоривших на швейцарском диалекте французского. Они мгновенно уставились на Юлию, хотя она явно была старше этих ребят. Изящное хрупкое сложение, длинные ноги и огромные, обрамленные густыми ресницами карие глаза достались ей от природы. Зато об остальном — золотистых волосах, пухлых губках, груди четвертого размера — она позаботилась сама. Каждый день Юлия проводила несколько часов в тренажерном зале, стремясь сохранить модельную фигуру. Она носила исключительно обтягивающую одежду и высокие каблуки, на которых была на голову выше своего жениха.

Я не считала группу парней источником угрозы, но на всякий случай пересела так, чтобы хорошо видеть и их, и входную дверь. Надо отдать должное, Юлия всегда умела показать, что совершенно не нуждается в чьем-либо обществе: в случае надобности у нее на лице застывало ледяное выражение, мгновенно убивавшее желание подойти и завязать разговор. В такие моменты только я и наша кухарка Ханна не пугались и продолжали общаться с ней, как обычно, а, например, Юрий Транков замирал и лишался дара речи.

Честно говоря, я не знала, что мне думать о Транкове. Пару раз мне довелось оказаться с ним в одной постели, а однажды он спас мне жизнь, несмотря на то что незадолго до этого я его жестоко обидела. Нас сблизило совершенное им убийство Мартти Рютконена, комиссара криминальной полиции, который подрабатывал продажей на сторону служебной информации. Правду об этом деле, кроме нас, знал только констебль Теппо Лайтио из зарубежного отдела центральной криминальной полиции Хельсинки. Лайтио взял ответственность на себя, но разобраться в деле было очень нелегко. В тот вечер нас было четверо на танцевальной площадке в Коппарняси, и любой из нас имел шансы стать как убийцей, так и убитым.

Снова заверещал телефон, на этот раз у меня в кармане. Пришло сообщение: «Привет, Хилья, наша кошка Мина родила пятерых котят. Можно, я назову одного Фридой в честь твоей рыси? Здесь холодно, и я накрыла котят теплым шерстяным пледом. Хорошего тебе путешествия. Ваномо». Я улыбнулась и написала: это будет честью для Фриды. О том, что у меня есть сестра и ей уже девять лет, я узнала лишь незадолго до Рождества. Мы виделись всего пару раз, но я уже была готова биться за нее хоть против всего мира. Основатель Академии частной охраны в Куинсе и мой учитель Майк Вирту всегда говорил, что в случае опасности надо забыть о себе и думать только о своем подопечном. И я стала бояться за жизнь сестры так, как никогда ни за кого не боялась. За Юлию Герболт я душой не болела, хотя в случае надобности была готова исполнять свой профессиональный долг до конца.