Чертовы котята - Леена Лехтолайнен

Согласно первоначальному плану, Сюрьянен должен был отправиться с нами в Лейсен, но внезапно у него изменились обстоятельства и ему пришлось уехать на переговоры. Юлия закатила скандал. Сначала она кричала по-английски, потом перешла на русский. Похоже, девушка не стеснялась в выражениях, поскольку даже у видавшего виды Транкова, случайно оказавшегося рядом, вытянулось лицо. В качестве утешения она решила провести сутки в Женеве и зайти в ювелирный магазин. С непроницаемым лицом я смотрела, как она выбирает новые сережки. К счастью, меха ее не интересовали.

— Надеюсь, у нее нет рысьей шубы? — спросила я у Транкова, когда он в очередной раз принялся уговаривать меня стать ее телохранителем.

Юрий мгновенно сообразил, что я имею в виду. Однажды такая шуба уже послужила причиной моего увольнения.

— Нет, дорогая. Юлия признает только голубого песца и норку. Соболь ей не идет.

Разумеется, я не считала, что Юлия откажется носить рысий мех из тех же соображений, что и защитники природы. Но почему она решила зайти на коктейль в бар «Ле Люнкс», заведение не слишком изысканное? Может, ее привлекла музыка в стиле техно? В Швейцарии снова принялись разводить почти исчезнувших рысей и даже получили весьма неплохие результаты; наверное, в честь этого бар и получил свое название.

В настоящее время брошенная жена Сюрьянена вела в прессе кампанию против его невесты и даже заключила договор об издании своих мемуаров. «Я была лечащим врачом первой жены Сюрьянена и не отходила от нее до последнего вздоха. После ее смерти Уско совсем сдал. Он стал много пить и снова обратился ко мне за помощью. Без меня он бы совсем пропал, но мне удалось поставить его на ноги. И вот благодарность за все, что я для него сделала!» Юлия откровенно смеялась над излияниями Сату и в каком-то интервью посоветовала ей похудеть на десять килограммов, сделать липосакцию и удалить жир с боков. Пока война между женщинами велась исключительно в прессе.

Уско снял для своей невесты коттедж на побережье в Киркконумми, но она считала, что это слишком далеко от центра Хельсинки. Тогда Сюрьянен купил девятикомнатные апартаменты в центре, на улице Бульвар. Там хватило места и нам с Транковым, правда, ванная была одна на всю обслугу. Юрию гораздо больше нравилось проводить время в Лэнгвике, что в окрестностях Киркконумми, в Хельсинки он приезжал неохотно и лишь по приказу Сюрьянена.

Юлия попросила меня пригласить официанта, чтобы заказать второй мохито. Я взяла двойной эспрессо, раз уж нам придется сидеть и ждать ее отца. Мы расположились в лучшей гостинице Лейсена, но и она была не по душе Юлии: не устраивала марка косметики в ванной и шампанского в баре. Я так привыкла к ее постоянному нытью, что наперед могла угадать следующий повод для жалоб. Наверное, недостаточная мощность фена. В номере я проверила все углы и привязала к балконной решетке канат, которым пользуются альпинисты, на случай внезапного бегства. С большим удовольствием я бы сейчас сидела на этом балконе и любовалась закатом, вместо того чтобы проводить время в душном баре. Но что поделаешь, работа есть работа.

Официант принес напитки и сказал, что господа у барной стойки просят разрешения оплатить наш счет.

— Ты хочешь с ними пообщаться? — спросила я у Юлии.

— Разумеется, нет.

— Спасибо, не стоит, — ответила я официанту.

— Совсем щенки. — Юлия взглянула на парней и снова передернула плечами. — Нет, такие мне неинтересны. Отшей их, если начнут приставать. И заплати за напитки.

Официант стоял возле столика, слушая наш разговор. Я протянула ему карточку «Виза», выданную на имя компании Сюрьянена. Парни смеялись и болтали по-французски. Юлия искоса взглянула на них и повернулась спиной. Ее убийственный взгляд действовал на людей сильнее оружия: недаром, стоило ей взглянуть на Сюрьянена, он начинал ползать перед ней, как червяк.

— И у больших боссов бывают свои слабости. Я, например, строгий и дисциплинированный бизнесмен, но просто схожу с ума, когда вижу красивую женщину. И вот наконец мои поиски закончились. В Юлии есть все достоинства, о которых я мог только мечтать.

В том же интервью он возмущался упорством, с которым финские чиновники следуют букве закона. Глупо заставлять его так долго ждать, чтобы развод официально вступил в силу, уж не говоря о том, что он ушел от прежней жены полтора года назад! Они взрослые люди и вполне могут отвечать за свои поступки. То же относится к закону о рабочем времени и минимальном уровне заработной платы, тем более что эти законы, в общем-то, не касаются большей части трудоспособного населения. «Как и меня лично, — добавил он, — поскольку я привык много работать и достойно зарабатывать».

Дверь бара распахнулась, ввалилась новая компания горнолыжников, в том числе несколько женщин. И вновь все взоры устремились на Юлию. С другой стороны, совсем не плохо, что ее обычный вид так бросается в глаза: в случае чего нужно будет только смыть с нее косметику, снять бриллианты и натянуть вязаную шапочку из дешевого супермаркета — никто ее не узнает.

Кофеин начал действовать: мышцы ног немного расслабились и перестали болеть, так что завтра я снова смогу встать на лыжи. Юлия отправилась в туалет, я лениво подумала, не пойти ли за ней, но осталась сидеть и вспомнила сообщение от сестренки. Если получится, она приедет ко мне в Хельсинки на пасхальные каникулы. Память услужливо напомнила, что обычно мои привязанности плохо кончаются: мама, Фрида, дядя Яри, Давид… Не много ли потерь для одного человека?

Юлия показалась в проходе и направилась к нашему столику, но вдруг остановилась. Дверь бара открылась, вошел невысокий широкоплечий мужчина в шубе из блестящего меха чуть ли не до пят, похоже, из крашеного волка. Его глаза мгновенно обежали всех посетителей и потеплели, остановившись на красавице Юлии. Радостно взвизгнув, она подбежала к мужчине и кинулась к нему на шею.

Да, Юлия любила своего отца и очень скучала по нему.

За мужчиной в шубе следовал двухметровый гигант, в котором я признала коллегу по цеху. Он был в униформе, в ухе — наушник мобильного телефона.

Я первой поднялась поприветствовать пришедших: ведь в данной ситуации я была профессионалом-охранником, а не просто женщиной. В зале воцарилась тишина: все наблюдали за встречей изящной девушки и мужчины в волчьей шубе. Объятия и поцелуи длились минуты две.

— Леша, неси лучшее шампанское заведения! — по-русски велел мужчина, и охранник бросился выполнять поручение.

Юлия проводила отца к столу. Я не ждала официального представления, но надеялась услышать его имя, чтобы позже поискать об этом человеке информацию в Интернете. Мужчина излучал такую самоуверенность, что мгновенно стало понятным: это птица высокого полета, а не какой-то мелкий торговец из Витебска.

Леша поставил на стол бутылку шампанского и два бокала. Похоже, «Вдову Клико» здесь не подавали. Нас с охранником к столу не пригласили, мы остались стоять; для мужчины в шубе я значила не больше, чем барный стул или стойка. Лешины кулаки в черных кожаных перчатках производили устрашающее впечатление: казалось, он может вытащить пробку двумя пальцами. Он аккуратно открыл бутылку и, не уронив ни капли, разлил шампанское по бокалам.

Сделав несколько глотков, мужчина поставил бокал на стол и наконец перевел взгляд на меня.

— Дорогая, ты знакома с Лешей, — с акцентом произнес он по-английски. — Представь же и мне своего охранника.

— Хилья Илвескеро, — послушно сказала Юлия.

— Охраняй мое сокровище как следует, Хилья! — Мужчина протянул унизанную кольцами руку. — Она для меня все. Я могу на тебя положиться? Меня зовут Иван Гезолиан.

2

Майк Вирту мог бы гордиться моей выдержкой. Я вспыхнула с ног до головы, но на лице не дрогнул ни единый мускул.

— Рада знакомству.

— Алексей Петушков, Хилья Илвескеро. — Гезолиан отнял руку и повернулся к своему охраннику, представляя нас друг другу и стараясь правильно произнести мое имя. — Алексей Николаевич работает у нас с тех времен, когда Юлия была еще ребенком.

Я быстро пожала руку коллеге. У нас была одна задача — охранять клиента, но дружить для этого не обязательно, да мне и не хотелось. Леша работал на одного из самых страшных бандитов, о которых я только знала. Сию секунду найти телефон! Неужели Юрий Транков не знал, кто отец Юлии? Уж он-то наверняка все выяснил, прежде чем устраиваться на работу к Сюрьянену.

Иван Гезолиан торговал оружием. Он же продал партнеру Сюрьянена, Борису Васильеву, изотоп СР-90, но сделка не состоялась, поскольку один из людей Васильева оказался двойным агентом, взорвал принадлежащую Сюрьянену яхту «I believe» и похитил изотоп. Не исключалось, что он же выступал посредником и получил комиссионные, поэтому Гезолиан занес его в черный список и приговорил к смерти. В Центральном бюро расследований Финляндии у Гезолиана был свой человек — Мартти Рютконен, которого и пристрелил Юрий Транков. Но до этого тот успел слить Гезолиану достаточно информации о намерениях и передвижениях того, кто похитил изотоп, в том числе предоставил все данные о его финской подружке. То есть обо мне.