Апостол Смерти (СИ) - Щербинина Юлия Владимировна

— Никто, кроме тебя! Я несколько часов шарахался по городу, а все люди проходят сквозь меня и в упор не видят. Я хочу понять, как ты можешь мне помочь пойти дальше. В рай, в ад, куда угодно, но я не должен находиться здесь, понимаешь? Ты много за свои, сколько тебе там, видела души мёртвых?

Девушка молча смотрела на меня, как на пьяницу в белой горячке. Конечно, именно за такого она меня и приняла. Я не рассчитывал, что всё будет просто — сам бы не поверил.

— Иди домой, ладно? Отоспишься, и легче станет, — совсем спокойно сказала она и торопливо направилась к дороге.

Я дождался, пока она выйдет на оживлённую улицу, и помчался следом, выскочил на проезжую часть, обернулся и раскинул руки.

— Вот, смотри!

— Уйди, машина!!! — истошно прокричала она, но было поздно.

Серая «Волга» проехала через меня и не причинила никакого урона. За ней промчался джип, а следом коммерческий автобус.

Когда перед моими глазами пронёсся полный салон — точнее, ноги пассажиров — и вновь возникла улица, я увидел, как моя знакомая хватается за лицо и чуть не падает в обморок, а прохожие с любопытством оборачиваются к ней.

Дабы не довезти девушку до палаты с мягкими стенами, я вернулся на тротуар.

— Ну что, убедилась? Я мёртв, но я здесь. Ты одна меня видишь, значит, как-то можешь мне помочь. Ты только в обморок не падай, ладно? Меня бояться не надо, я тебе ничего плохого не сделаю при всём желании. Просто пойми меня — что бы ты делала, окажись, не дай бог, на моём месте?

Поначалу она таращилась на меня своими симпатичными, но уж больно сильно накрашенными глазами. Затем поозиралась по сторонам и зашагала обратно вдоль музея, по всей видимости, сама не понимая, куда идёт.

— Всё… Я это пробовать больше не буду… Пошёл он в баню со своим… кайфом, — услышал я тихое бормотание, когда догнал её. — Это же было вчера, должно было уже отпустить!

— Так, стой! — Я остановил её, положив руки ей на плечи. Аккуратно, чтобы случайно не сунуть их внутрь. — Во-первых, не знаю, что ты там употребляешь, но на месте твоих родителей я бы тебя за это прибил.

— Я ничего не употребляю, — пролепетала девушка, боясь поднять на меня взгляда. — Лёша просто уговорил попробовать, я вообще не хотела…

— Вот и пошли этого Лёшу куда подальше! Во-вторых, я не глюк. То, что ты видела, было на самом деле.

Она свела брови, посмотрела на мою руку на своём плече и накрыла своей. Точнее, наши ладони слились воедино, потому что она не могла ко мне прикоснуться. На бледном лице запрыгали мускулы.

— Это… как это?..

— Я не знаю, как это, но это правда. Сорок дней назад я ехал по трассе и разбился в аварии. Гололёд был, я обгонял и не успел перестроиться.

— Сорок дней?

— Сегодня сорок первый.

— А тебя… тебя поминали?

Я опустил руки и отшатнулся. Поминки! Вымаливание живыми мёртвого… Неужели это и в правду имеет такое значение?

— Наверное, нет.

— Почему?

— Потому что некому. У меня нет родственников.

— А друзья, коллеги?

— Говорю же тебе — некому.

Она замялась.

— Да как ты так жил и не завёл хоть одного друга или хорошего знакомого? У всех же есть хоть кто-то…

— А никак и не жил! — признался я в сердцах. — Работал и подрабатывал, коротал существование от зарплаты до зарплаты. Так что, учись хорошо, если хочешь «жить». Это большая роскошь. Тебя как звать-то?

— Лера.

— А лет сколько?

— Семнадцать. Почти.

— Меня Никита зовут. Ну, звали. Теперь ты будешь.

— Я бы сказала, что рада познакомиться, но пока не уверена.

Я усмехнулся.

— Мы с тобой оба теперь ни в чём не можем быть уверенными. Ну что ж, Лера-семнадцать-почти, ты куда сейчас идти собиралась?

Она ответила неохотно, предчувствуя облом:

— К друзьям.

— Друзья отменяются. Сейчас зайдём в церковь, поставишь свечку за мой упокой и напишешь поминальную записку. Начнём хотя бы с этого.

— Ты с ума сошёл?! Я не хожу в церковь! — взъелась Лера.

— Сатанистка что ли? — усмехнулся я.

— Нет, — забавно надулась она. — Просто не хожу, и всё. Не в моих принципах!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Уж извините, принципами пока придётся поступиться.

По выражению её лица я понял, что облом, по ходу дела, светит мне, и даже то, что она говорит с призраком, — или кто я там теперь — больше её не пугает.

— Знаешь, что? Сочувствую тебе, конечно, но поищи кого-нибудь ещё. Я уверена, если тебя увидел хоть один человек, увидит и кто-нибудь другой!

Развернулась и быстро пошла обратно к дороге, демонстрируя мне прыгающий на спине гроб.

Я не собирался отпускать единственного человека, который меня видит. Пусть даже это малолетняя девчонка-гот.

— Нет уж, погоди! Нет никакой гарантии, что ты не единственная во всём городе или даже мире, кто меня видит, и упускать этой возможности я не собираюсь.

— Кто ищет, тот всегда найдёт.

Лера остановилась у пешеходного перехода, покрутила головой и стала переходить дорогу.

— Я уже нашёл. Не будь такой бессердечной эгоисткой! Если бы ты увидела, как кто-то в озере тонет и зовёт на помощь, а вокруг, кроме тебя, никого, ты бы и ему сказала: «Поищи кого-нибудь ещё»? Я прошу для начала только поставить свечку, это не много, богохульница! Да это… это твой долг, чёрт возьми! Помочь мёртвому обрести покой!

Мы пересекли две проезжие части и теперь шли вверх по проспекту.

Лера игнорировала меня. Шла, тупо глядя вперёд. На всякий случай я махал руками прохожим, пару раз крикнул и даже попрыгал, но результат оставался прежним. Его не было.

— Вот видишь? — обратился к Лере, когда голова одного мужчины вынырнула из моей руки. Лера вздрогнула и опять уставилась перед собой. — Как я должен искать, если я как будто бы и не здесь? Нет меня, никто не видит!

Она не отвечала. То ли не хотела привлекать к себе внимание разговором сама с собой, то ли надеялась, что я обижусь и уйду.

— Окей. Ладно, молчи. — Пожал я плечами и сунул руки в карманы куртки. — Только я от тебя не отстану, так и знай. Я везде с тобой буду — дома, в школе, в твоей комнате, на кухне. Надо будет, и в ванной тебя достану, так что особо не…

Вдруг Лера рванула за подъезжающим на остановку автобусом. Здесь я немного замешкал. Зайти-то я в него зайду, а вот повезёт ли он меня с собой, или пол улизнёт из-под ног, и я свалюсь на дорогу — ещё не знаю. Самое время проверить, да и выбора особо нет.

Она едва успела. Длинный жёлтый автобус поглотил ввалившуюся в него толпу и уже начинал трогаться с места. Я залетел в салон, когда двери уже закрывались, и прищемил бы ногу, будь она материальна. Автобус поехал, и я вместе с ним! Ещё одно приятное открытие.

Салон был почти заполнен. Терпеть не могу общественный транспорт! Одна из причин длительного пайка на бич-пакетах ради накопления на старенькую девятку. Стыдливо умолчу о том, что у меня никогда не было водительских прав, и ездил я на свой риск, но, как оказалось, рисковал не кругленькой суммой штрафа, а собственной жизнью. Ладно, чего уж…

В этот раз терпеть тяготы тесного контакта с людьми я был вынужден несколько иначе. Никто меня не толкал, не прислонялся, не пытался пройти между мной и сидениями, и мне не пришлось. Я свободно и легко шёл в толпе, как сквозь туман. Видеть, что находится у них внутри я, естественно, не мог и не хотел, — разве что прикрутил бы им внутрь по лампочке — поэтому, дабы не мелькало в глазах, то и дело вытягивал вбок голову, и смог разглядеть мою беглянку.

Она ушла в самый нос передней площадки, втиснулась между водительской кабиной и стеклянной перегородкой, и притаилась.

Я подкрался и склонился так, что моя голова и плечи вынырнули из чьей-то спины.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Так куда мы едем?

Она аж подпрыгнула от неожиданности, увидела меня, красивого, торчащего из чужой плоти, накинула капюшон и отвернулась к окну.

Пассажир вскоре отошёл, а через секунду меня пронзила совсем низкая, круглой формы кондукторша и требовательно гаркнула: