Апостол Смерти (СИ) - Щербинина Юлия Владимировна

— Передняя площадка, проезд оплачиваем!

Лера недоумённо посмотрела на сморщенное лицо, глядевшее на неё из моей груди, на плечи, торчащие из боков, на объёмные груди, — прости, господи! — вывалившиеся из моего живота, передёрнулась и полезла во внутренний карман пальто. Руки не слушались её, пальцы соскальзывали с собачки. Она достала синюю корочку, открыла с третьего раза и продемонстрировала кондуктору студенческий проездной.

— Заранее готовить надо, — пробурчала та и потащилась отлавливать других пассажиров, протискиваясь через толпу и хватаясь то за один поручень, то за другой, как Тарзан за лианы.

Только сейчас я заметил, что меня не тянет упасть, даже когда автобус останавливается на светофоре, разгоняется снова и поворачивает. Стою себе, как приваренное к полу сидение, даже не шатаюсь, как остальные. А быть мёртвым мне уже начинает в какой-то степени нравиться.

Автобус приближался к выезду из города. Только почитав вывески в салоне, я понял, что мы едем в мой район, который ещё недавно носил статус города.

— Так ты тоже из Талнаха? — спросил Леру. — Вот и отлично, хоть к дому буду поближе. Не люблю Норильск — там серой воняет. Правда, теперь я этого не чувствую, но всё равно бесит.

Лера воткнула в уши наушники, включила музыку на полную громкость, убрала телефон и, закрыв глаза, облокотилась на стеклянную перегородку.

Пришлось ехать молча. Я скучающе осматривал то пассажиров, то наши сказочные окрестности. Любоваться там было нечем. Трубы, пустыри, редкие будочки остановок на фоне горных плато, покрытых снегом почти круглый год, турбазы и выжженные газом карликовые деревца тундры. Двадцать третье мая, а весенней зеленью ещё даже не пахнет. Гололёд и грязный снег.

Внезапно связывающая меня с внешним миром нить резко оборвалась. Автобус приближался к месту моей гибели.

Я припал к стеклу кабины водителя, затаил дыхание и… не увидел ничего. Дорога и дорога. Обочина и обочина. Участок, где я сделал последний вдох, приблизился за пару секунд и пронёсся в одно мгновение. Мне же показалось, будто бы ко мне, прихрамывая, подползло бесформенное струпчатое нечто, заглянуло в мои глаза, прошептало что-то очень важное и уныло поползло дальше, искать свою следующую жертву.

Я не понял, почему испытал разочарование. А что я ожидал там увидеть? Свою несчастную машину-гармошку? Она наверняка уже гниёт на свалке. Венок? Цветы? Одинокого скорбящего? Я вас умоляю. Кому есть дело? Ну, разбился там кто-то, и разбился. Нечего других водителей отвлекать почтением чьей-то там памяти. Оно, наверное, и правильно.

Вздохнув, я отлепил ладони от стекла и наткнулся на Лерин взгляд.

Скоро мы проехали по мосту через покрытую льдом реку, и несколько минут спустя я наконец-то оказался дома. Мне сразу бросилась в глаза деревянная церковь с золотыми куполами на двух башенках, и, пока я думал, как затащить туда Леру, автобус заехал на автовокзал.

Лера вышла последняя, как бы нехотя выбравшись из своего укромного уголка. Наушники были убраны обратно в карман, и теперь я мог спокойно покапать ей на мозг.

Правда, не успел. Она достала сотовый, выбрала номер из журнала звонков и нажала на клавишу вызова. Что ж, помолчу, послушаю, кому и зачем она собралась звонить.

— Привет, — тепло сказала Лера в трубку. — Вы сегодня собираетесь? А, уже! У тебя?.. Я скоро подойду.

Когда она убрала мобильник, мы уже перешли дорогу, и я ткнул пальцем в сторону церкви.

— Нам туда.

Она молча мотнула головой и продолжила плыть в потоке людей. Я пожал плечами и поравнялся с ней.

— Мы идём в гости? К кому? С кем будешь меня знакомить? Я много нового о тебе узнаю, будем, так сказать, знакомиться с тобой ближе.

Попусту я пытался вытянуть из неё хоть слово, как-то подцепить, спровоцировать. Не поддавалась. Шла себе, поглядывала по сторонам и безразлично, а кому-то с вызовом, отвечала на взгляды прохожих, которых притягивал её внешний вид. Куда мне против выработанной с годами выдержки неформала!

В престижном эркерном доме мы поднялись на лифте на восьмой этаж и остановились у одной из квартир.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я окинул взглядом новенькую лакированную дверь и покривил губами.

— Так к кому всё-таки мы идём?

Она сняла шапку, поправила чёрные волосы, воззрилась на меня и проговорила:

— К Сумраку.

Глава 2 «На приёме у некроманта»

Никогда не знаешь, что скрывают многие тысячи ничем неприметных дверей. Посмотришь порой на одну и дашь волю заскучавшему воображению или наивному внутреннему детективу разобраться, кто же и как там коротает свой срок. Так вот, мой внутренний Шерлок нервно закурил трубку, а фантазия побилась об черепную коробку и развела руками.

Дверь открыл крепко сложенный мужчина до двадцати пяти лет. Полурасстёгнутая чёрная рубашка демонстрировала на его шее каучуковую подвеску, закатанные рукава — пару серебряных браслетов. Уложенные к затылку тёмные волосы местами чуть слиплись от геля, чёлка немного выбилась. Выглядел он и солидно, и в какой-то степени брутально, а бешеная музыка в квартире намекала на не совсем адекватные наклонности. По крайней мере, по первому впечатлению.

Лера кротко поздоровалась с ним и вошла в квартиру. Он ответил лёгким кивком со сдержанной улыбкой и закрыл за ней дверь. Я махнул ему рукой, ухмыляясь своему воспитанию, и, пока Лера разувалась, пошёл изучать жильё.

Свежий ремонт в коридоре был сделан стильно и со вкусом, однако имел мало общего с внешним видом владельца и его безбашеной музыкой. Я ожидал увидеть если не чёрные обои с паутиной в углах и треснутым зеркалом с рисунком вызова пиковой дамы, то как минимум какие-то признаки небрежности к обыденным заботам.

Признаю, с первым впечатлением вышла осечка. Вполне себе комфортная двухкомнатная квартира, в которую хозяин не поскупился хорошенько вложиться и не побрезговал генеральной уборкой. Любопытно, а в спальне у этого педанта так же уютненько и чисто?

— Кого это ты привела?

Моя нога так и осталась воткнутой в закрытую дверь.

— Дёма, ты его видишь? — с радостным волнением спросила Лера.

— Нет, — ответил, немного погодя, хозяин квартиры. — А ты?

— Он стоит здесь, напротив спальни.

Насупленный взгляд Демида метался по коридору, попытался охватить мою фигуру и почти отгадал её границы.

— Я правильно понимаю, что он мёртв?

— Да.

— Он… — Мужчина поджал губы, точно подавляя недовольство. — Он говорит что-нибудь?

Лера выжидающе посмотрела на меня. Я понял, чего от меня хотят, и, пожав плечами, бросил:

— Говорю. Гутен таг, Сумрак-Дёма.

— Говорит, — эхом отозвалась Лера. — Он поздоровался с тобой. Ты что, его совсем не слышишь?

Её удивлённый и немного разочарованный тон напустил на Демида признаки мрачности, однако этот тип был явно не из тех, кто выказывает на людях свои истинные чувства.

— Проходи, — приняв флегматичный вид, бросил Сумрак и первым вошёл в зал. — Хватит этого мяса, Хеллсинг, уже правда уши вянут, — сказал он кому-то, как я понял, имея в виду музыку.

Я поддерживал его просьбу всеми конечностями. Ультразвуковой визг вокалиста на фоне тяжёлых гитар и мрачной партии симфонического оркестра давил даже на мёртвую психику.

— Да Сумрак, ну! — возмутился чей-то не совсем трезвый, капризный голос.

Сумрак не ответил, и уже через секунду музыка из преисподней смолкла.

Я прошёл в зал вслед за Лерой. Интересно, интересно, что же собой представляет этот тип, не видящий, но каким-то образом ощущающий меня, распрекрасного и необыкновенного.

Кстати о прекрасном — проходя мимо большого зеркала на стене, я увидел в нём своё отражение, точно был самым обычным человеком. Странный всё-таки из меня призрак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Тёмных тонов зал был немного пустоват, ничего лишнего, но оттого казался более просторным и опрятным. Длинный угловой диван с креслом, заставленный книжный шкаф и сервант с посудой и свечами. На столе-горке компьютер с огромным плазменным монитором, множество дисков на полках, принтер и какие-то бумаги, а на потолке широкая, далеко не дешёвая люстра с лампочками, имитирующими свечи. Впечатление не портили и длинные фужеры с красным вином на журнальном столике. Наоборот, с тарелкой винограда двух сортов и разломанной плиткой шоколада на аккуратно разложенной фольге ещё больше добавляли эстетичности этому залу. Я бы назвал его кабинетом.