Осколки чести - Лоис Буджолд

— Если вы имеете в виду того сумасбродного, но исключительно храброго светловолосого парня, который остался на поляне, то он не смог бы попасть и в дом. Не знаю, зачем вы, бетанцы, напяливаете военную форму. Подготовка у вас, как у детишек на пикнике. Может, ваши ранги и значат что-то еще, кроме размера получаемой вами платы, но вот что — мне непонятно.

— Он был геологом, а не наемным убийцей, — огрызнулась Корделия. А что касается моих «детишек», то ваши солдаты даже не сумели поймать их.

Он нахмурил брови. Корделия тут же прикусила язык.

«Отлично», — подумала она. — «Он еще даже не начал выкручивать мне руки, а я уже выболтала все, что мне известно».

— Да что вы говорите, — задумчиво отозвался Форкосиган. Он указал дулом парализатора на лежащий в ручье разбитый комм, который все еще слегка дымился. — И какой же приказ вы отдали своему экипажу, когда они сообщили вам, что сумели ускользнуть?

— Я приказала им проявить инициативу, — пробормотала она неопределенно, пытаясь восстановить дыхание.

— Самый подходящий приказ для бетанцев, — фыркнул он. — По крайней мере вы можете быть уверены, что они ему последуют.

«О, нет. Теперь моя очередь.»

— Ладно, я-то знаю, почему осталась здесь, а вот вас почему тут бросили? Разве командующий офицер, пусть даже и барраярский, не слишком важная фигура, чтобы забыть его на поле боя? — она вдруг выпрямилась. — Если Рег не мог попасть и в дом, то кто же подстрелил вас?

«Похоже, он обиделся», — подумала она, когда парализатор, которым он рассеянно жестикулировал, снова нацелился на нее. Но он лишь проронил:

— Это вас не касается. У вас есть еще один комм?

Ого! Неужто этот суровый барраярский командир столкнулся с чем-то вроде мятежа? Вот и славно — смятение врагам!

— Нет. Ваши солдаты все уничтожили.

— Неважно, — пробормотал Форкосиган. — Я знаю, где достать другой. Вы можете идти?

— Я не уверена. — Корделия заставила себя подняться на ноги и тут же прижала ладонь к голове, пытаясь унять стреляющую боль.

— Это всего лишь сотрясение мозга, — прокомментировал Форкосиган без всякого сочувствия. — Прогулка пойдет вам на пользу.

— Далеко идти? — выдохнула она.

— Около двухсот километров.

Она снова рухнула на колени. — Желаю приятно прогуляться.

— В одиночку у меня ушло бы на это два дня. Наверное, вам понадобится чуть больше, ведь вы геолог или кто там еще.

— Астрокартограф.

— Встаньте, пожалуйста. — Он снизошел до того, чтобы поддержать ее за локоть. Казалось, ему почему-то очень не хочется к ней прикасаться. Она продрогла до костей, и ощутила тепло его руки даже сквозь плотную ткань рукава. Форкосиган начал решительно подталкивать Корделию вверх по склону.

— Вы что, серьезно? — изумилась она. — Что вы собираетесь делать с пленной во время марш-броска? А что если я пристукну вас камнем, пока вы будете спать?

— Я рискну.

Они добрались до края ущелья. Тяжело дыша, Корделия прислонилась к тоненькому деревцу. Форкосиган даже не запыхался, с завистью заметила она.

— Я никуда не пойду, пока не похороню своих офицеров.

— Это пустая трата времени и сил, — ответил он раздраженно.

— Я не оставлю их падальщикам, словно павший скот. Ваши барраярские громилы, может, умеют более мастерски убивать, но ни один из них не мог бы принять более достойной солдатской смерти.

Какое- то время он молча глядел а нее — лицо его при этом оставалось совершенно непроницаемым — и наконец пожал плечами:

— Ладно.

Корделия прошлась вдоль края ущелья.

— Я думала, это здесь, — озадаченно сказала она. — Вы не перетаскивали его?

— Нет. Но он не мог далеко уползти, в его-то состоянии.

— Вы сказали, что он погиб!

— Так и есть. Хотя его тело все еще функционировало. Должно быть, нейробластер не задел мозжечок.

Корделия пошла по следу примятой травы, ведущему за небольшой уступ, Форкосиган молча последовал за ней.

— Дюбауэр! — Она подбежала к фигуре в бежевом комбинезоне, свернувшейся калачиком в зарослях папоротника. Когда она упала рядом с ним на колени, он перевернулся, вытянулся и начал сотрясаться в конвульсиях; его губы растянулись в странной усмешке. «Замерз?» — ошарашено подумала она, но тут же поняла, в чем дело. Она вытащила из кармана платок, свернула его в жгут и торопливо пропихнула между зубов Дюбауэра. Его губы были прокушены во время предыдущих приступов. Спустя три минуты судороги прекратились, мичман вздохнул и обмяк.

Она горько вздохнула и озабоченно осмотрела раненого. Он открыл глаза, и они как будто сфокусировались на ее лице. Он вцепился в ее руку и издал лишенное смысла поскуливание. Она попыталась утихомирить его, нежно погладив по голове и утерев с губ кровавую слюну; он притих.

Она обернулась к Форкосигану, слезы ярости и боли застилали ей глаза.

— Он жив! Вы солгали! Он только ранен. Ему нужна медицинская помощь.

— Не пытайтесь обмануть себя, командор Нейсмит. Нейробластерные ранения не излечиваются.

— Ну так что? Без обследования нельзя сказать с уверенностью, насколько сильные повреждения нанесло ему ваше гнусное оружие. Он все еще видит, слышит, чувствует — вы не можете понизить его до звания трупа ради вашего собственного удобства!

Его лицо заледенело.

— Если хотите, — сказал он осторожно, — я мог бы прекратить его страдания. Мой боевой нож отлично заточен. Если действовать быстро, им можно практически безболезненно перерезать горло. Или, если вы считаете, что как его командир вы должны сделать это сами, то я могу одолжить вам свой нож.

— Вы поступили бы так же с кем-нибудь из ваших людей?

— Конечно. И они сделали бы то же самое для меня. Ни один человек не захочет влачить подобное существование.

Она встала и очень внимательно посмотрела на него. — Наверное, быть барраярцем — это все равно что жить среди каннибалов.

Между ними надолго воцарилось молчание. Наконец тишину нарушил стон Дюбауэра. Форкосиган шевельнулся и спросил:

— Ну так что вы предлагаете с ним делать?

Она устало помассировала виски, пытаясь придумать аргумент, способный пронять столь бесчувственную публику. Ее тошнило, язык будто онемел, ноги дрожали и подгибались от усталости — мало сахара в крови, да еще и реакция на боль.

— А куда именно вы планируете дойти? — наконец спросила она.

— Здесь расположен наш тайный склад — я смогу отыскать его. Там есть коммуникационное оборудование, оружие, пища… когда склад окажется в моем распоряжении, то я смогу… э-э… разрешить некоторые проблемы с командованием.

— Там есть медикаменты?

— Да, — неохотно признался он.

— Хорошо. — Вряд ли из этой затеи что-нибудь выйдет, но нужно попытаться. — Я буду сотрудничать с вами — как ваш пленник, я дам слово чести помогать вам во всем, что не ставит под угрозу мой корабль, — если вы позволите взять с собой мичмана Дюбауэра.

— Это исключено. Он даже идти не может.

— Я думаю, может, если ему помогать.

Он глядел на нее с изумлением и досадой.

— А что если я откажусь?

— Тогда вам придется либо бросить, либо убить нас обоих, — она упрямо вздернула подбородок, стараясь не коситься на висящий на его поясе нож, и стала ждать.

— Я не убиваю пленных.

Корделия облегченно вздохнула, услышав множественное число. Похоже, в его загадочном барраярском мозгу произошла некая переоценка — Дюбауэру было возвращено человеческое звание. Она опустилась на колени и попыталась поднять Дюбауэра на ноги, отчаянно надеясь, что этому Форкосигану не придет в голову парализовать ее и добить беспомощного ботаника, положив таким образом конец препирательствам.

— Ладно, — наконец сдался он, бросив на нее странный пронзительный взгляд. — Берите его с собой. Но нам придется идти быстро.

Ей удалось поднять мичмана на ноги. Он тяжело опирался на ее плечо, то и дело спотыкался, но все же мог идти. Похоже, он мог слышать, но не понимал смысла речи.

— Видите, — отчаянно защищала она его, — он может идти. Ему просто нужно немного помогать.

Они достигли края поляны, когда последние лучи вечернего солнца уже расчертили ее длинными черными тенями, сделав похожей на тигровую шкуру.

Форкосиган помедлил.

— Будь я один, — сказал он, — я бы мог дойти до склада с теми лишь припасами, что есть у меня на поясе. Но раз нас трое, то нам придется поискать еще чего-нибудь съестного в вашем лагере. Пока я буду искать, вы сможете похоронить своего второго офицера.

Корделия кивнула.

— Заодно поищите что-нибудь, чем можно было бы копать. Мне надо сперва позаботиться о Дюбауэре.

Он устало махнул рукой в знак согласия и направился к выжженному участку. Среди обугленных останков одной из палаток Корделия сумела откопать пару спальных мешков, однако ни одежды, ни лекарств, ни мыла, ни котелка там не обнаружилось.