Страхи Стихии в Чёртовой Чаще - Брендон Сандерсон

Себруки, смуглая невысокая девочка с длинными чёрными волосами, сидела на полу в свинарнике. Даже не зная её печальной истории, принять её за дочь Стихии было невозможно. Мурлыкая себе что-то под нос, она сейчас выскабливала перегородки загона.

— Детка, — позвала Стихия.

Себруки с улыбкой обернулась. Удивительно, как быстро всё меняется. Ещё год назад Стихия готова была поклясться, что этот ребенок никогда больше не улыбнётся. Свои первые три месяца в пристанище Себруки только и делала, что отрешённо смотрела на стены. Не важно, куда отводила её Стихия — ребёнок садился на пол у ближайшей стены и глядел на неё весь день. Молча, не произнося ни слова. В глазах была смерть, как у Страхов…

— Тётя Стихия? — заговорила Себруки. — С тобой всё в порядке?

— Всё хорошо, дитя. Так, вспомнилось что-то. А ты… всё загоны вычищаешь?

— Нужно хорошенько отскоблить стены, — ответила Себруки. — Свинкам очень нравится, когда всё чисто. Ну, Ероне и Изе точно. Остальным, вроде, без разницы.

— Не обязательно так уж всё вычищать.

— Но мне нравится, — ответила Себруки, — Так приятно, что я могу что-то делать. Что-то полезное.

Ну да, уж лучше было чистить стены, чем разглядывать их день напролёт. Сегодня Стихия была рада всему, что могло занять ребёнка. Пусть делает что угодно, лишь бы не шла в обеденный зал.

— Думаю, свинкам и впрямь понравится, — сказала Стихия. — Поскоблишь ещё немного?

Себруки взглянула на неё:

— Что-то случилось?

«Ах сумрак! Какая же ты чуткая».

— В зале стоит ругань. Не хочу, чтобы ты понабралась там всякой дряни.

— Тётя Стихия, я уже не маленькая.

— Нет, маленькая, — строго ответила Стихия. — И будешь слушаться. Смотри у меня, а то надеру тебе задницу.

Себруки недовольно закатила глаза, но всё же вернулась к работе и вскоре опять замурлыкала. Общаясь с ней, Стихия становилась похожа на собственную бабушку — с этой девочкой нужно было быть построже, она сама чуть ли не требовала такого обращения. Для неё это, наверное, значило, что кто-то держит всё под контролем.

Хотела бы Стихия и в самом деле всё контролировать. Но… она была из Первопроходцев — так называли себя её дед и бабка и те другие, кто первыми покинули Дом в поисках нового континента… Да, она была из Первопроходцев, и потому скорее умрет, чем позволит хоть кому-то узнать о чувстве полного бессилия, которое почти никогда её не покидало.

Стихия шла по заднему двору своей большой гостиницы. В окне кухни она заметила, что Анна Уильям готовит смесь, которую потом разведёт в пиве. Пройдя дальше, она заглянула в конюшню. Не удивительно, что Честертон решил двинуться в путь сразу после ужина. В отличие от остальных гостей, которые искали в пристанище хоть какой-то безопасности на ночь, он и его бандиты привыкли спать в Чаще. Разбитый наскоро лагерь был для них удобнее мягких кроватей. И плевать им на Страхов.

В конюшне находился старик Доб. Он только что закончил чистить лошадей, но даже не собирался их поить. Стихии приказали не делать этого до последнего.

— Молодец, Доб, — похвалила его Стихия. — А теперь, не отдохнуть ли тебе?

Доб кивнул и промямлил что-то вроде «спасибам». Сейчас он, как обычно, сядет на крыльце и задымит трубкой. В его голове извилин было не много, и он понятия не имел, какими делами занималась Стихия в своем пристанище. Но он всегда был рядом, ещё до смерти Уильяма. Преданнее Доба у Стихии не было никого и никогда.

Закрыв за ним дверь, Стихия отворила ключом шкаф, стоявший в дальнем углу конюшни, и достала оттуда несколько кисетов. В тусклом свете сумерек она проверила содержимое каждого и разложила их все на большом столе. Затем взяла седло и накинула его на спину одной из лошадей.

Она почти закончила седлать, как дверь в конюшню распахнулась. Застыв на месте, Стихия вдруг вспомнила, что кисеты лежат на столе. Почему она их не засунула в передник? Вот тетеря!

— Стихия Первопроходец, — донёсся из дверей елейный голос. Стихия едва сдержала рвавшийся наружу стон и развернулась всем корпусом к гостю.

— Богоград, — произнесла она. — Как невежливо вторгаться без спроса во владения женщины. Тебя бы вышвырнуть отсюда за это.

— Ну, ну. Это как если бы… лошадь лягнула того, кто её кормит, м-м-м?

Долговязый Богоград облокотился о дверной косяк, сложив на груди руки. На нём был обычный наряд, ничем не выдававший его должность. Бастионские сборщики налогов не любили светиться перед каждым встречным. Снисходительная улыбка, всегда одна и та же, никогда не покидала его гладко выбритого лица. Для обитателя Чащи одет он был слишком свежо, слишком опрятно. Но ни франтом, ни глупцом он не был. Богоград был опасным человеком, опасным по-своему, не как другие.

— Ты здесь зачем, Богоград? — спросила Стихия, взвалив последнее седло на спину храпящего чалого мерина.

— Зачем я всегда прихожу к тебе, Стихия? Зачем, если не ради твоей благосклонной улыбки, м-м-м?

— У меня все налоги оплачены.

— Это потому что ты почти от всех освобождена, — ответил Богоград. — А вот за партию серебра в прошлом месяце ты ещё не расплатилась.

— Дела шли неважно. Но деньги скоро будут.

— А стрелы к твоим арбалетам? — спросил Богоград. — Не хочешь ли ты забыть, что эти серебряные наконечники тоже чего-то стоят, м-м-м? А сменные звенья для твоих оборонительных колец?

Плаксивый тон его голоса заставил её поморщиться, когда она затягивала подпругу седла. О, сумрак, ну что за день!

— Мама дорогая, — протянул Богоград, подходя к столу. Он приподнял один из кисетов. — Что тут у нас? Похоже на сок болотного лука. Я слышал, будто он светится в темноте, если его сперва подержать на нужном свету. Так это и есть одна из непостижимых тайн Белого Лиса?

Стихия выхватила кисет из его рук.

— Не произноси это имя, — зашипела она. Богоград ухмыльнулся:

— Так у тебя тут нажива! Чудесно. Мне всегда было жутко любопытно узнать, как же тебе удаётся их выслеживать. Постой, а может ты проделываешь в этом мешочке дырочку… привязываешь под седлом… и идёшь по следу, который оставляет сок? М-м-м? Прежде чем убить, ты, неверное, позволяешь им уйти далеко-далеко. Твоему уютному пристанищу ведь не нужны подозрения, верно?

Да, Богоград был и впрямь опасен, но ей нужен был кто-то, кто выдавал бы властям убитых ею преступников. Он был крысой по своей натуре, и, как любая крыса, чуял все лазейки и щели. В Ластпорте у него были связи, благодаря которым он доставал ей деньги на имя Белого Лиса, при этом ничем её не разоблачая.

— Знаешь, недавно у меня появился соблазн выдать тебя, — сказал Богоград. — Сейчас очень многие делают ставки на личность этого пресловутого Лиса. Поскольку мне она известна, я мог бы стать богачом, м-м-м?