Стажер нелегальной разведки - Шарапов Валерий

– Сейчас Тамара Петровна распечатает распоряжение об отмене отчисления за прогулы. Подпишешь его в кадрах, профкоме, у проректора по режиму и принесешь мне, – вынес свое решение декан.

– Зачем к проректору по режиму? – удивился студент-«прогульщик».

Декан почему-то отвел глаза и, немного помявшись, ответил:

– Свиридов, ты же почти выпускной курс … Особый учет. Короче. Сказано в Первый отдел – значит, иди в Первый отдел. Туда зря не вызывают.

– Так меня что, туда вызывают? – продолжал недоумевать юноша.

Декан понял, что сказал лишнее, и энергично махнул на него рукой:

– Иди, Свиридов, иди! У меня других забот хватает. И чтобы послезавтра с вещами в восемь утра был здесь. Будем отправлять вас, прогульщиков, на центральную усадьбу в совхоз.

Кабинет проректора располагался в главном корпусе университета, рядом с парткомом. Павел еще надеялся, что в спецчасти он долго не задержится. Получит подписи, как в отделе кадров и профкоме, выслушает краткую нотацию и – свободен. Но когда он увидел, кто сидит в кресле проректора, догадался, что направили его сюда неспроста. Хозяином кабинета оказался тот самый мужчина, что наводил о нем справки и у завкафедрой иностранных языков, и у тренера.

– Ну здравствуй, Свиридов. Проходи, присаживайся, – пригласил его мужчина. – Пора нам с тобой познакомиться. Кое-что я о тебе знаю, меня зовут Виктор Леонидович.

Виктор Леонидович уже пять лет занимал должность проректора. До этого он служил в областном управлении Комитета госбезопасности и занимался проверкой соблюдения секретности на оборонных предприятиях, по сути контрразведывательной деятельностью. Работа в университете нравилась ему гораздо больше. Полковничья должность, статус, самостоятельный участок, да и просто – живая жизнь. На заводах ЧП случались не из-за происков иностранных шпионов, а из-за бытовухи. То воровство, то пьяные драки. Утеря секретных документов произошла один раз, и то опять же по пьяному делу. Другое дело неугомонные студенты. Их тяга к проказам и приключениям иногда рождала такие ситуации, что только диву можно даваться.

К компетенции Первого отдела, как по традиции называли его работу, относился надзор за кафедрами радиоэлектроники и акустики, где готовили специалистов для оборонки. Кафедра картографии на географическом факультете – здесь хранились материалы под грифом «ДСП». Лабораторный фонд на химфаке – там можно было приготовить черт-те что. Это было хорошо ему знакомо по прежней работе. Теперь же добавилась борьба с идеологическими диверсиями, профилактика антисоветских проявлений у незрелой молодежи.

Виктор Леонидович осознавал нужность этой работы, но старался делать это без излишнего ажиотажа. Конечно, надо наказать первокурсников, считай вчерашних школьников, за то, что на скучной лекции по истории КПСС они разрисовали портрет Брежнева и членов Политбюро в найденном за партой журнале «Огонек». Но не так же, как хотели активисты из факультетского комитета комсомола! Исключить из ВЛКСМ означало автоматическое отчисление из университета. Строгого внушения будет достаточно.

Надо было реагировать и на случаи обнаружения в общежитии порнографических журналов, и на фарцовку ширпотребом. Студенты с Кавказа стали привозить странный табак. Поступали сигналы, что по ночам из-за тонких фанерных дверей некоторых комнат доносился «Голос Америки» и шипела «Немецкая волна». Со всем этим нужно было разбираться.

Но особо привечал Виктор Леонидович работу с кадровым резервом КГБ. У него была разнарядка – каждый год рекомендовать по две кандидатуры для дальнейшей спецподготовки. На каждого необходимо было предоставить пухлый том «Личного дела».

Свиридов был одним из возможных кандидатов. По отзывам специалистов, у него отмечалась склонность к усвоению иностранных языков. Он обладал хорошей физической подготовкой, имел разряд по самбо и дзюдо, занимался общественной работой, имел высокий культурный уровень, не чурался физической работы. Бездельники и оголтелые активисты в органах точно не нужны.

Виктору Леонидовичу нравилось ездить на курсы по переподготовке. Есть возможность и с коллегами пообщаться, и что-то новое узнать. Как профессионал, он четко делил преподавателей на две категории: умники и практики. Умники предпочитали пичкать слушателей пересказами книг и собственных методичек. Конечно, важно знать типы темперамента, уметь перечислить личностные качества, которые должны быть присущи сотруднику разведки. Но практический выход из того, что сотрудник ответит на 566 вопросов, которые потом будут разложены на 16 факторов, только в том, что в «Личном деле» появятся еще пять-шесть страниц мудреного текста под названием «Психологический профиль». Интерпретацией факторов можно объяснить любой поступок испытуемого, но нельзя главное – предсказать с гарантией его поведение в той или иной ситуации.

Другое дело, когда ты создаешь для Источника реальную ситуацию. Тогда можно не только наблюдать за поведением человека, но и обучать его, то есть формировать нужные качества.

Ему запомнилась ситуация, когда на семинаре преподаватель задал, казалось бы, простой вопрос:

– Вы встречаетесь с потенциальным Источником, чтобы склонить его к сотрудничеству, то есть собираетесь его вербовать. Кто должен первым здороваться?

– Какая разница? – следует осторожный ответ вопросом на вопрос, потому что сотрудники чувствуют, что здесь есть подвох. Но пока не понимают, в чем он.

– Если вы молчите и держите паузу, то, по сути, отдаете инициативу и буквально заставляете другого вести беседу по его правилам и в том направлении, которое ему выгодно. Вам это надо?

– Хорошо. Мы первыми поздоровались, поговорили о погоде, здоровье…

– Зачем? Зачем о погоде? Чего вы этим добились?

– Ну… продолжаем удерживать инициативу.

– Так у вас задача удерживать?

– Нет. У нас задача наступать.

– Так, начинайте сразу управлять контактом. Предложите войти, пусть он даже уже вошел. Предложите сесть и обязательно укажите куда, пусть там всего один стул. Вы указали, он сделал. Тем самым вы формируете модель дальнейшего поведения и отношений. Вы задали вопрос, его задача – отвечать. Тем самым сразу показываете, что вы ведете, значит, вы – главный, и надо делать то, что вы сказали.

– Может, вы нас и гипнозу научите? – с ехидцей спросил самый молодой слушатель.

– Пожалуйста, – тут же отреагировал преподаватель. – Встаньте, пожалуйста.

Немного замешкавшись, сотрудник поднялся из-за стола.

– Гипноз – это внушение, – продолжал лектор. – Я вам внушил, чтобы вы встали. Вы не хотели, но выполнили мое внушение. Это гипноз?

– Нет, – стал горячо возражать молодой коллега. – Это я сам.

Слушатели засмеялись.

– Садитесь, – перебил его преподаватель. Оппонент пытался возразить, но преподаватель резко оборвал его: – Сядьте!

Сотрудник опустился на место.

– Вот видите. Я опять дал вам команду, и вы ее выполнили. Выводы делайте сами.

Благодаря таким занятиям, например, армейская избитая фраза «Отход – подход – фиксация» превратилась в формулу работы с людьми.

– Любая встреча с Источником, тем более вербовочный подход, должна завершаться фиксацией, – наставлял преподаватель. Пожелание, обещание и тем более согласие должны быть четко зафиксированы. Запомните: мысль должна завершаться физическим действием. Будь то расписка о согласии сотрудничать либо просто информация в виде письменного донесения.

Виктор Леонидович любил учиться, если это помогало в работе.

– Ну что, Савельев, расскажи, как комсомольский активист, спортсмен, отличник дошел до того, что стал прогуливать занятия в университете? – начал проректор, внимательно наблюдая за юношей.

– Я не отличник, – негромко возразил тот.

– Поэтому можно прогуливать? – резко сменил тон Виктор Леонидович, поймав студента на нехитрый прием.

«Держится вполне уверенно, руки не сцеплены, быстро адаптируется, смотрит прямо, не в пол, – констатировал для себя проректор. – Проверим, как ты поддаешься давлению».