Самба - Сара Хагерзак

Проблема заключалась в том, что профессор не имел никакого представления о том, как помочь мисс Уизли. Это Поппи наивно полагала, что он мог распознать наложенное на человека проклятье с первого взгляда. На самом же деле всё было гораздо труднее, а в данном случае он и вовсе не знал, с какой стороны подступиться к этой проблеме, опасаясь, что использованная против Джинни магия была слишком сложна для него. В конце концов, он ведь не Дамблдор…

Вспомнив о старом директоре, Снейп встал из кресла и нервно заходил по комнате, потом подошел к столу и принялся автоматически разливать уже остывшее зелье по флаконам. Он не будет думать об этом, нет… Нужно сосредоточится на тонкой струйке зелья, текущей в узкое горлышко сосуда, и все мысли уйдут, оставив после себя только холодную пустоту. Снейп дал себе слово не жалеть о сделанном тогда, и уже шесть лет более или менее успешно сдерживал его. Но всё равно, каждый раз, когда его знаний и опыта не хватало для того, чтобы справиться с какой‑то проблемой, он невольно вспоминал Дамблдора, пытаясь представить, что посоветовал или предпринял бы тот в подобной ситуации.

Пару раз, когда становилось совсем паршиво, мастер зелий разговаривал с портретом Дамблдора, висевшем в директорском кабинете. Однако каждый раз просить разрешение на это у Минервы было невыносимо унизительно, словно он признавался в своем бессилии. Лучше уж так… В конце концов, он привык сам решать собственные проблемы.

Снейп тряхнул головой, отгоняя назойливые воспоминания. Но память иногда похожа на реакцию в перегретом котле: стоит на секунду потерять контроль, и процесс уже не остановить…

Перед глазами замелькали картины последних лет, и в памяти снова всплыло то злополучное письмо из Аврората, которое так сильно изменило его жизнь… Хотя теперь профессор и сам не знал, считать его карой небесной или подарком судьбы.

Глава 2

Поначалу Снейпу показалось, что все его опасения были напрасными. Исследования проходили нормально; он определил почти все яды, найденные в доме Лестрейнджей, тем более что половина из них была приготовлена по его собственным рецептам и, возможно, его собственными руками. Оставалось всего три вещества.

Взяв в руки высокий узкий флакон из тёмного матового стекла, профессор невольно залюбовался его гармоничной формой, сглаженными гранями с небольшим прогибом к центру и изящной пробкой в форме стилизованной головы единорога. Стекло казалось очень приятным на ощупь и даже немного теплым.

Осторожно налив в котел вязкую золотистую жидкость, он зажег огонь и начал медленно нагревать вещество, похожее на расплавленный металл или ртуть; потом поднес палочку к тускло блестевшей поверхности зелья, чтобы начать анализ. И тут содержимое котла словно ожило, став ещё больше похожим на живое серебро; на поверхности лопнуло несколько пузырьков, и Снейп едва успел удивиться, что жидкость так быстро закипела, как тонкая струйка, словно щупальце, взметнулась из котла и, побежав по палочке, стремительно перебралась ему на руку. Острая боль обожгла кончики пальцев; профессор бросил палочку и попытался стряхнуть вязкую жидкость с руки, но она обволакивала кисть, как тонкая раскаленная перчатка, сплавляясь с кожей, проникая до костей и выжигая нервы.

Жидкость кипела всё сильнее, разбрызгивая вокруг капли живого огня; они разлетались во все стороны, прожигая мантию и попадая на лицо. Котел раскалился и затрясся, как будто его лихорадило. Снейп, от невыносимой боли уже плохо соображая, что делает, левой рукой подхватил со стола брошенную палочку и успел накрыть куполом щита котел с жидкой смертью за секунду до того, как тот разлетелся на куски. Но обе его руки теперь безжалостно разъедало колдовское снадобье, которое не удавалось ни стереть, ни стряхнуть. Теряя сознание, профессор сделал пару шагов от стола и рухнул на пол, опрокинув подставку для котлов.

Потом колдомедики говорили, что ему повезло. Впрочем, удача всегда благоволила профессору весьма странным образом, сначала позволяя попадать в самые неприятные и опасные ситуации, а потом помогая выбраться из них, порой даже вопреки всем ожиданиям. Шум в лаборатории привлек внимание Кровавого Барона, который проводил этот вечер в подземельях, а не звенел цепями на Астрономической башне. Привидение позвало мадам Помфри, и та, с порога увидев, что дело плохо, не теряя времени, отправила Снейпа в больницу св. Мунго прямо через камин. Сам он всё это помнил очень смутно, а оказавшись в больнице, отключился полностью.

Это было ужасно: очнувшись, снова увидеть отвратительные больничные стены! Снейп и раньше ненавидел больницу, но на этот раз всё было гораздо хуже. Пять лет назад он провёл здесь много времени: после финальной битвы его, едва живого, нашли в Визжащей хижине и тоже притащили сюда. В тот раз профессор долгое время пролежал в беспамятстве и, придя в себя, был настолько истощен физически, а главное — душевно, что ему было абсолютно безразлично, что ждет его впереди: выживет он или умрет, попадет ли в тюрьму или останется на свободе.

Теперь всё было иначе, и боль в руках была пустяками по сравнению с грызущим его отчаянием. Всё только начало налаживаться! Война закончилась, Снейп немного привык к мирной жизни и уже не просто существовал, подчиняя все свои действия необходимости, а ощущал себя действительно живым и даже получал от этого некоторое удовольствие. Он наконец‑то, чуть ли не впервые в жизни, принадлежал себе и мог без оглядки на кого‑либо распоряжаться своим временем, строить собственные планы, спокойно работать… Он даже стал меньше огрызаться на учеников: сказывалось отсутствие постоянного нервного перенапряжения.

И вот теперь это шаткое равновесие снова нарушено; его жизнь снова полетела под откос. Кому нужен зельевар без рук? Даже если колдомедики смогут восстановить поврежденные ткани и нервы, ему никогда не вернуть наработанную многолетней практикой ювелирную точность движений. Пальцы, раньше сами знавшие, что делать, никогда не обретут былую чувствительность. Руки — это всё, что у него было, основа его мастерства, и теперь он лишился своей главной драгоценности!

Проклятая ведьма Беллатриса! Она знала, куда ударить, чтобы причинить самую сильную боль, чтобы разрушить всю его жизнь, и смогла достать его даже с того света. Снейп не сомневался, что зелье было зачаровано именно на него и, скорее всего, именно на его руки.

В лучшем случае он сможет преподавать. Возможно, он всё‑таки не потеряет способность держать палочку… С её помощью можно писать на доске рецепты и проверять образцы. Были ещё кое–какие неопубликованные разработки, все необходимые эксперименты для которых он уже провел. Но всё это казалось сейчас профессору таким слабым утешением… Серая стена больничной палаты перед глазами, серая стена безысходности в его дальнейшем существовании… Раньше он был уверен в своей несгибаемости, в готовности бороться в любых обстоятельствах. Но, видимо, всему есть предел. И его способности сопротивляться ударам судьбы — тоже…