Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра - Николай Свистунов

Спасаясь от начинавшихся репрессий, мои предки решили затеряться на просторах страны. Собрали пожитки и поднялись с насиженных мест. Не знаю уж, по какой причине, но их выбор пал на поселок Лопатино, неприметное место Среднего Поволжья.

В мае 1934 года здесь развернулось строительство целлюлозно-бумажного комбината. Растущей социалистической индустрии была необходима техническая бумага. Леса, то есть сырья, в тех краях было предостаточно. Плюс транспортные артерии – Волга и в десяти километрах железнодорожный мост через великую реку. Иосиф Виссарионович ткнул пальцем в карту и сказал: «Здесь, в марийских лесах, на берегу Волги, будет построен комбинат». И следом по стране Советов загремел клич: «Все на стройку бумажного гиганта!».

Вот на этот призыв и откликнулись мои предки. Люди они были хваткие и умелые. Уже вскоре на Шанхае (так назывались трущобы, из которых в будущем вырос город) они поставили пятистенок, рубленый дом. Таких основательных строений во всем Шанхае было только два – Свистуновых да Козловых. Остальной народ ютился в землянках и бараках.

Соседями Свистуновых оказалась семья Кокуриных, из которой происходила моя мать. Их в Лопатино тоже привело несчастье: половина деревни Клянчино Верхнеуслонского района Татарии, что за Волгой, в одночасье сгорела. Собрав то, что осталось после пожара, семья моей матери поехала прочь от пепелища в поисках новой жизни. На стройку Марийского целлюлозно-бумажного комбината брали всех желающих.

Таким образом, мои предки, как принято говорить, стояли у истоков города.

В 1937 году небезызвестный Николай Иванович Ежов был награжден орденом Ленина. Это известие, как писала официальная пресса, с энтузиазмом восприняли в поселке Лопатино. 23 июля коллектив рабочих, служащих и инженерно-технических персонала МЦБК на цеховых собраниях, в которых принял участие 2661 человек, вынес единодушное решение о переименовании рабочего поселка Лопатино в город Ежов. 11 августа 1938 года Марийский обком ВКП(б) и Президиум Верховного Совета МАССР отправили в ЦК партии и Президиум Верховного Совета РСФСР докладную записку о переименовании поселка Лопатино в поселок Ежово с подробным описанием причин такого шага. «Железный» нарком Николай Ежов на заре своей партийной биографии, в 1922 году, работал в Марийской автономии первым секретарем обкома. Однако Сталин инициативу строителей комбината не поддержал. Видимо, он просто чуть больше знал. Вскоре Ежов был арестован и расстрелян.

Ну а рабочий поселок Лопатино все же получил новое имя. Указом Президиума Верховного Совета Марийской АССР от 14 марта 1940 года он был переименован в город Волжск – по имени Волги-матушки. 6 июля это решение было подтверждено Указом Президиума Верховного Совета РСФСР. Население поселка к тому времени уже превысило 40 тысяч человек.

И немудрено: 5 декабря 1938 года были выработаны первые тонны целлюлозно-бумажной продукции. На полную мощность новый гигант советской индустрии заработал перед самой войной.

Война все смешала. Два моих деда погибли на фронте. А соседи, Свистуновы и Кокурины, породнились. Мои мать и отец работали на комбинате. Жизнь была трудная. Спасал частный дом, большой огород, живность и трудолюбие.

Сам я звезд с неба не хватал. Окончив школу с похвальной грамотой, поступил в Марийский целлюлозно-бумажный техникум. Семья большая, об институте думать не приходилось, а в техникуме стипендия тридцать рублей, да и специальность подходящая – электрик: кусок хлеба на всю жизнь.

В техникуме со мной произошел один интересный случай. Я учился на втором курсе, вечерами занимался художественной самодеятельностью и фотографией. Однажды в фотолабораторию зашел мой друг и вдруг ни с того ни с сего заявил: «Коля, а ты знаешь, что в городе Волжске тебе будет стоять памятник?». Я засмеялся. Ну какой памятник! Кто я? Простой парнишка с окраины. Отец через день пьяный, мать вечно на работе. Смешно слушать. Посмеялись и забыли.

Почти в двадцать лет меня призвали в армию. Служил на Украине: Львов, Винница, Николаев. Решил там и остаться. В то время шла активная вербовка здоровых парней на шахты Донбасса. Знаменитое поколение шахтеров послевоенных лет уходило на пенсию. Звучный лозунг «Донбасс задыхается без молодых людей» вкупе с заманчивыми финансовыми предложениями делал свое дело. Заявленные условия: единовременные подъемные в тысячу рублей, средняя зарплата в пятьсот рублей, квартира женатым и т. д. – в 1979 году были сказкой. В Волжске, как и во всей Марийской республике, такой зарплаты не видывали отродясь. Вербовщики ездили по армейским частям и заманивали дембелей посулами. А меня и не надо было особо агитировать – я и сам, как говорится, обманываться был рад. После демобилизации заключил трехлетний контракт на работу в шахтах Донбасса.

За полгода выучился на горнорабочего очистного забоя и три года отработал под землей, на добычном участке № 11. Добывал для страны «черное золото». Шахта имени Стаханова, что в городе Димитров Донецкой области, считалась одной из трех наиболее глубоких в Европе. Добыча велась на глубине более 1000 метров. Мой рекорд – 1100 метров. Как было обещано в контракте, через полгода там, в Димитрове, я получил однокомнатную квартиру. В 1981 году на донецкой земле у меня родилась дочь.

Не знаю, как сложилась бы моя судьба, но опыт работы в шахтерском коллективе, где любой каждую секунду рискует жизнью, дал мне огромный жизненный опыт. Можно сказать, шахтеры сделали из молодого парня настоящего бойца.

Через три года у меня закончился контракт. Не раздумывая, я вернулся в родной город. Квартиру в Димитрове обменял на квартиру в Волжске. На следующий год поступил на вечернее отделение Волжского филиала Марийского политехнического института. Учеба требовала времени, и я много раз менял место работы. В 1983 году познакомился со Станиславом Васильевичем Демковичем, который привез в нашу республику борьбу дзюдо. Он предложил мне попробовать себя тренером. Это было как раз то, что нужно. Тренерская работа начиналась с пяти часов вечера, в дневное время я был свободен, что давало мне возможность успешно учиться в институте. Выбранная специальность – инженер-механик – была непростой: сложные предметы, много чертежей, полуторамесячные сессии. Но управляться с учебой у меня получалось на удивление легко и естественно.

После окончания института я вдруг почувствовал, что тренировать детей в школе дзюдо мне уже неинтересно. Два моих ученика достигли высоких результатов.

Сергей Игнатьев стал многократным чемпионом России, двукратным бронзовым призером Кубка мира, получил звание мастера спорта международного класса. Анжела Щеголева заняла второе место на чемпионате мира по самбо и тоже выполнила норматив мастера спорта международного класса. Одним словом, у меня были успехи. Но я был детским тренером и своих учеников, как только у них проявлялись способности, вынужден был отдавать другим. После окончания института я понял, что больше не хочу такой работы. Высшее инженерное образование открывало для меня совершенно другие перспективы. Мне захотелось подняться над уровнем детского тренера. Захотелось стать взрослым.

И тут как нельзя кстати (со мной так часто происходит) случилась памятная встреча.

Забрал я сынишку из детского сада, иду с ним по улице, никого не трогаю. Вдруг мне на плечо опускается чья-то рука.

– Здравствуй, Николай.

Обернулся: батюшки, Евгений Николаевич Поляков, директор МЦБТ, моего техникума. Лысоватый, весь в веснушках, он улыбался мне во весь рот. Директор знал меня хорошо, поскольку в техникуме был я парнем заметным: участвовал в самодеятельности, играл на гитаре, заведовал фотолабораторией.

– Чем занимаешься? – сразу спросил он.

– Да так, весь в раздумьях. Месяц назад получил диплом об окончании института. Пока работаю в спортивной школе тренером по борьбе. Честно говоря, Евгений Николаевич, иду и размышляю о своем будущем.

Смотрю, глаза у моего директора загорелись, он подхватил меня под руку.

– Николай, я слышал про тебя. А если в родные пенаты? В техникум преподавать, а?

Я опешил. Это было очень неожиданное предложение.

– Не зна-а-ю, – неуверенно протянул я, – а получится? Все-таки я много лет занимался с пацанами борьбой, а тут студенты, лекции. Как-то не по себе. Смогу ли?

– Нашел о чем переживать. А мы на что? Поддержим, поможем. У меня на сегодня нет зама по вечернему образованию. Начнешь с административной работы и на полставки возьмешь кабинет Камышева. Он на пенсию по здоровью уходит, сердечко барахлит. Помнишь Альберта Романовича?

– Как не помнить, – улыбнулся я.

Альберт Романович Камышев много лет преподавал в техникуме электротехнические дисциплины – электроизмерение промышленных машин и механизмов и электроснабжение предприятий.

– Всех помню: закончил-то недавно.