Столыпинский вагон, или Тюремные приключения мэра - Николай Свистунов

– Тем более, – продолжал Евгений Николаевич. – Ты всех преподавателей знаешь, тебя знают. Осмотришься. Нашему педагогическому коллективу нужна молодая кровь. Не робей!

Его напор меня смутил. В одночасье сменить зал дзюдо на кабинет электротехники было слишком смело. Я молчал, пытаясь считать в голове варианты.

– Что, огорошил? – засмеялся Евгений Николаевич. – Ничего, до первого августа жду. Это уже через месяц. Живее решай. Поможем! – он хлопнул меня по плечу и энергично пошагал через дорогу.

Действительно в родном техникуме я знал всех: коллектив педагогов прекрасный. Теперь, имея высшее образование, работу мне все равно необходимо было менять. А борьбой можно заняться и по вечерам. Пусть дзюдо будет хобби.

Еще утром я планировал очередную тренировку, а вечером все мои мысли были уже в другом месте. «Авантюрист», – думал я, но ничего поделать с собой уже не мог. Вот так неожиданно моя жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов. Понятно, что такой поворот сулил массу сложностей, но я прирожденный оптимист.

Вдруг я понял, что встреча с Евгением Николаевичем не была случайной. Это судьба. А судьбе сопротивляются только глупые люди. Я себя к числу таких не относил. Шел 1984 год.

Лектор

Что скрывать, вначале было очень трудно. Слишком крутой разворот я предпринял. Заведовать в техникуме вечерним отделением – это не подсечки с удержаниями проводить на борцовском ковре. Студенты вечернего отделения – взрослые люди. А расписание? Как я намучился, пока научился его составлять. Спасибо старшим коллегам, моим кураторам Анатолию Степановичу Старикову и Виталию Александровичу Шабурову, которые терпеливо со мною возились, подсказывали, устраивали профессиональный разбор моих лекций, от которых бросало то в жар, то в холод. Иногда думалось, что я полная бездарность и ничего у меня не получится. Спасибо Альберту Романовичу Камышеву, который полностью отдал мне свой кабинет, свои конспекты. Если бы не он, неизвестно, как сложилась бы моя преподавательская судьба. А так постепенно шаг за шагом у меня что-то стало получаться. За год я полностью освоился на новом месте.

Но тут Евгений Николаевич Поляков вновь огорошил своим очередным предложением. Он вызвал меня к себе в кабинет и сказал:

– Николай Юрьевич, с первого сентября хочу предложить вам место преподавателя.

– Почему? – не понял я. – Я только разобрался в делах вечернего отделения, нашел общий язык с преподавателями и студентами, научился составлять расписание занятий, выучил в лицо всех вечерников, вник в их проблемы, и вдруг…

– Ничего, ничего. Добавим часов, будет полторы ставки. Дадим классное руководство. Возьмете группу электриков. Нашему коллективу нужна ваша энергия, молодость.

Я молчал, слушал и не понимал. Видя мою растерянность, директор пустил в ход последний аргумент.

– Видите ли, есть еще одна причина. На ваше место мы планируем Виталия Александровича Шабурова. Он все-таки на пенсии, ему все труднее со студентами, а вам, я думаю, на новом месте будет интереснее. Тем более у вас полный курс электроснабжения, курсовые, дипломы. Соглашайтесь. Да и зарплату прибавим. О чем спорить?

Спорить я не стал. Молча кивнул и вышел. Прямо в приемной была другая дверь – завуча. Учитывая очень доброе отношение ко мне Анатолия Степановича Старикова, решил сразу зайти к нему.

– Что-то случилось? – понял он, только подняв голову.

– Случилось, – ответил я и опустился на стул. – Был сейчас у директора. Он предложил мне вместо должности заместителя директора по вечернему образованию стать классным руководителем группы электриков.

Анатолий Степанович тоже удивился. Он отложил бумаги:

– Продолжай.

– Не из-за места заместителя директора я расстроился. Какая разница, зам я или нет. Не могу понять логику директора, вот в чем вопрос. Целый учебный год коллектив возился со мной. У меня же нет педагогического образования. Преподаватели делились опытом, учили, подсказывали. Через год у меня кое-что стало получаться. Я стал увереннее, смелее. Навел порядок, продумал план работы отделения на следующий год. Есть предложение ввести кроме вечерней заочную форму обучения. Хотелось открыть новые специальности. Одним словом, планов громадье! Вместо этого мне предлагается все бросить и начать с нуля.

– Да, – Анатолий Степанович усмехнулся. – Ты, Николай, логику не там ищешь. Сейчас объясню. Ты думаешь о работе. А директор – о своем месте. Руководитель он слабенький. Все об этом знают, посмеиваются. Есть у него и внутренняя оппозиция в лице Любови Ивановны Тарасовой. Ему выгодно менять кадры. Почему он тебя взял? Думаешь, ты ему нужен? Не-е-ет. Ты новенький, ничего не умеешь, всего боишься. Он для тебя учитель-покровитель. Всегда может тебя ткнуть носом, наказать, снять с работы. Одним словом, ты управляем. Но в тебе он сильно ошибся. Ты парень шустрый, за год освоился. Тебя уже просто так не возьмешь. А вдруг теперь ты будешь претендовать на его место? Ты же занимаешь должность заместителя директора! Усек? Вот он и забеспокоился. Зачем же директору выращивать себе конкурентов.

– Да не собираюсь я быть директором!

– Успокойся, дело не в тебе. Еще раз говорю: не там ищешь логику. На месте зама ты ему мешаешь. Выбор небольшой: хочешь – оставайся преподавателем, не хочешь – уходи.

Вот так я получил свой первый политический урок. Урок логики. Конечно, я перевелся преподавателем. Работать стало намного легче: отвел свои часы и свободен. Появилась возможность полдня заниматься своими делами.

Вечера проводил в спортзале, где преподаватели допоздна рубились в бадминтон, разбивая в пыль воланы. Классное руководство для меня, имевшего педагогический опыт в зале борьбы, тоже было не в тягость. Народ – двадцать восемь парней и две девчонки – у меня подобрался толковый, спортивный. Забот хватало: то смотр-конкурс, то лекции, то походы, то встречи. Замечательное было время. Лучше и интереснее я не жил никогда. Молодость, беззаботность, светлое будущее – все было со мной.

Но пришел 1985-й. Год, который изменил жизнь. Горбачев, перестройка. Новые веяния я воспринял с энтузиазмом. Никогда не был сторонником КПСС. Считал, что в партии отсутствует демократия. Объявленная Михаилом Горбачевым гласность прорвала информационную блокаду. В газетах и журналах разрешили печатать невиданные ранее материалы. О Сталине, Ленине, КПСС.

Ежедневно я старался смотреть новостные телевизионные передачи. Мне кажется, в то время вся страна жила у экрана. Народ соскучился по правде. После череды смертей престарелых лидеров к власти в Кремле пришел относительно молодой руководитель. Он умел говорить с людьми на понятном для них языке. На фоне предшественников из эпохи застоя Горбачев казался народу чудом. Мы вдруг узнали много интересного о своей стране, о ее прошлом и будущем. Его удивительная способность часами говорить о самых злободневных вопросах как магнитом притягивала меня к экрану телевизора. Тексты пленумов и съездов коммунистической партии, которые печатались в газетах массовыми тиражами, можно было читать не отрываясь, как детектив. Процесс пошел, народ проснулся от многолетней спячки.

Страна закипала от перестройки и нового мышления, а в нашем техникуме все было тихо и спокойно. Конечно, события, происходившие в стране, живо обсуждались в педагогическом коллективе, но больше в курилках, шепотом. При слове «перестройка» директор бледнел и указывал пальцем куда-то в небеса. Среди преподавателей преобладали люди предпенсионного возраста. Им было трудно всерьез принять призыв Горбачева изменить отношение к стране, истории, самому себе. Они привычно отводили часы и расходились по домам, а молодежь не решалась затеять дискуссию о новых веяниях в стране.

Самым нелюбимым мероприятием в кругу преподавателей считался педсовет. Обычно его назначали после четвертой пары в четверг или пятницу. А четвертые пары были редкостью. Обычно это время отдавалось внеклассным делам или лабораторным работам по специальным предметам. Активная жизнь в стенах техникума замирала после третьей пары: в коридорах наступала тишина, и только уборщицы гремели своими ведрами. Основная масса преподавателей, обремененных личными проблемами, расходилась по домам. Естественно, педсовет, на который надо было задерживаться допоздна, энтузиазма среди моих коллег не вызывал. Все прекрасно понимали, что это ритуал, что ничего нового там не будет. Пустая формальность для отчета руководства.

Обязательным элементом педсовета была политинформация: ее поручали одному из преподавателей, обычно по очереди. Необходимо было осветить события недели в стране, привести какие-то цифры и обязательно найти интересную заметку для общего обсуждения. Но отношение к этому мероприятию было дежурным. Ответственный за политинформацию обычно шел перед педсоветом в библиотеку техникума, просматривал там подшивки газет и затем зачитывал коллегам то, что показалось ему любопытным.