Страсть горца - Карен Монинг

– Спишь с открытыми глазами, детка? Или просто решаешь, как именно ты меня хочешь? – промурлыкал Дэйгис.

Катерина провела языком по губам. Как именно она его хочет?

Она хотела его как сумасшедшая. И каждый раз надеялась, что следующая ночь с ним не будет такой восхитительной. Этот мужчина был слишком опасен, чтобы можно было позволить себе эмоциональную связь с ним. Только вчера Кэт задержалась после мессы и помолилась о том, чтобы закончилось это наваждение, эта одержимость – и поскорее, Господи, пожалуйста. Да, Дэйгис согревал ее кровь, но что-то в этом человеке сковывало холодом ее душу.

Сейчас же – завороженная и беспомощная – Кэт отчетливо поняла, как она его хочет. Ее, сильную женщину, невероятно возбуждал мужчина, который был сильнее ее. Эту ночь она хочет провести на его кожаном диване. Дэйгис намотает на кулак ее длинные волосы, возьмет ее сзади и укусит за шею, когда она достигнет пика.

Женщина судорожно вдохнула, шагнула вперед, и он схватил ее, уложил на толстый ковер, навис над ней. Мягкие чувственные губы с легким намеком на жестокость накрыли ее рот, золотые тигриные глаза нахмурились.

Он прижал ее запястья к ковру, приподнялся над ней, опираясь на руки. Прекрасный, чувственный и в то же время почти пугающий – в нем было нечто неуловимое, темные секреты, постичь которые не дано женщине, – и это придавало сексу особый оттенок, невероятно острое ощущение игры с огнем.

Это была ее последняя связная мысль перед долгой, долгой ночью.

Дэйгис МакКелтар прижал ладони к толстому стеклу огромного окна и уставился в ночь. За стеклом, на сорок три этажа ниже, раскинулся ночной город. В окна стучал дождь, почти заглушая мягкий шум работающего телевизора. Свет огромного плоского экрана отражался в темном зеркале примерно в метре от Дэйгиса. Задумчивый Дэвид Боринас играл Энджела, вампира, сохранившего человеческую душу. Дэйгис некоторое время наблюдал за движениями на экране, потом убедился, что это повтор, и снова уставился в ночь.

Экранному вампиру всегда удавалось найти пусть временный, но все же выход из ситуации. Дэйгис начинал бояться, что он выхода не найдет. Никогда.

К тому же его проблема была чуть сложнее, чем у Энджела. У Энджела была душа. У Дэйгиса их было слишком много.

Он взлохматил пальцами волосы, изучая раскинувшийся внизу город. Двадцать две квадратные мили Манхэттена. С населением почти в два миллиона человек. А потом и сам мегаполис, семь миллионов людей, втиснутых в три сотни квадратных миль.

Это был город, пропорции которого казались горцу из шестнадцатого века абсурдными и нелепыми. Город невероятных размеров и скоростей. Когда Дэйгис приехал в Нью-Йорк, он часами бродил вокруг Эмпайр Стейт Билдинг. Сто два этажа, десять миллионов кирпичей, тридцать семь миллионов кубических футов, тысяча двести пятьдесят футов высоты, шпиль, в который по пятьсот раз в год бьют молнии.

Что за человек построил этого монстра? Горцу этот город казался непонятным, сумасшедшим чудом.

И был неплохим местом для нового дома.

Нью-Йорк-сити нес в себе тьму. В ее пульсирующем сердце Дэйгис и устроил себе логово.

Человек без клана, изгнанник, бродяга, покинув шестнадцатый век лишь с пледом и острым интеллектом друида, он стал обживаться в двадцать первом веке: привыкал к новому языку, новым традициям, невероятным технологиям. Он все еще многого не понимал: определенные слова и выражения ставили его в тупик, сам он часто думал на гэльском, греческом и латыни, и ему приходилось торопливо переводить, но он довольно быстро адаптировался.

Человек, обладающий магическими знаниями и способный путешествовать во времени, не мог не предполагать, что за пять веков мир изменится до неузнаваемости. Его знание космологии, тайной геометрии, законов природы, которые в двадцать первом веке именовали законами физики, позволило Дэйгису легче воспринять и понять чудеса нового мира.

Не то чтобы он не удивлялся и не таращился. Он это делал. А первый полет на самолете произвел на него незабываемое впечатление. Тонкая инженерия и поразительная конструкция манхэттенских мостов несколько дней не давали ему покоя.

И люди. Огромное количество людей приводило его в замешательство. Дэйгис подозревал, что это не изменится. Горец из шестнадцатого века не мог привыкнуть к тесноте нового мира. Ему вечно будет недоставать широкого звездного неба, холмов, тянущихся на долгие мили, бесконечных вересковых полей, веселых и красивых шотландских девушек.

Он отправился в Америку, потому что надеялся: чем дальше он окажется от любимой Шотландии, от мест ее силы, от кругов камней, тем слабее станет древнее зло, поселившееся в нем.

Отъезд и правда оказал свое действие, падение во тьму замедлилось, но не остановилось. День за днем Дэйгис продолжал меняться… становился все более холодным, отстраненным, почти не испытывал эмоций. Он все меньше ощущал себя человеком – и все больше бесстрастным божеством.

Но только не во время секса – вот когда он чувствовал себя живым. Вот когда он чувствовал. Тогда его не несло в бездонном шторме тьмы и он не цеплялся за жалкий обломок здравого смысла, чтобы удержаться на плаву. Когда Дэйгис занимался любовью с женщиной, тьма отступала, сменяясь его истинной человеческой натурой. Он всегда был страстным, но теперь стал просто ненасытным.

«Я все еще не полностью темный!» – зарычал он демонам, гнездящимся в его душе. Тем, что молчали, ожидая часа, когда темный прилив рано или поздно изменит его, как океанские волны меняют очертания скалистых берегов. Дэйгис понимал их тактику: истинное зло не бросается в атаку очертя голову. Нет, оно тихо шепчет и выжидает… соблазняет.

И каждый день Дэйгис видел неоспоримые доказательства того, что тактика зла приносит свои плоды. Это проявлялось в мелочах, которые он делал, порой не осознавая этого. Совершенно безобидные мелочи вроде разожженного взмахом руки и произнесенного шепотом слова taine огня в камине или открытой заклинанием двери, отдернутой занавески. Или нетерпеливое подзывание их повозки – такси – одним взглядом.

Пусть это мелочи, но Дэйгис знал, насколько эти мелочи небезопасны. Знал, что всякий раз, используя магию, теряет часть себя, становится темнее.

Каждый день был битвой во имя трех целей: не использовать магию чаще, чем это жизненно необходимо, несмотря на постоянно растущую тягу к ней; заниматься быстрым, бешеным сексом и искать книги, в которых может таиться ответ на вопрос, составляющий смысл его жизни.

Есть ли способ избавиться от темных?