Совесть моей глубинки. Сборник рассказов - Ольга Трушкова

Характер этой энергичной женщины вполне соответствовал бы должности менеджера и в более сложных структурах, только вот управлять государством бабу Маню пока не приглашали.

Она не обижалась – не кухарка, чай, не ей сулил это кресло великий вождь революционного пролетариата.

Однако политикой интересовалась и происходящее в ней объясняла по-своему. Хотя, в общем-то, верно объясняла.

Перед очередными выборами очередных депутатов зачастили в детсад гости. Приезжали ставшие опять кандидатами вчерашние депутаты, жаловались на тяжкую долю народного избранника и просились на следующий срок. Их лица к моменту очередного пришествия баба Маня уже и подзабывать успевала. Да и сами они за эти годы становились значительно шире, щеки раздувались до невероятных размеров, и баба Маня всерьёз подозревала, что именно там находятся и закрома Родины, и её казна.

Приезжали и кандидаты, которые ещё только собирались «откормить» себя до депутатского уровня.

Кто-то являл собой представителя «левых», кто-то представлял «правых», были и от каких-то «ультра». Различий в политических течениях баба Маня не видела и во время агитации всегда почему-то вспоминала Пушкина.

Вот откуда Александр Сергеевич знал в своем девятнадцатом веке, что в их двадцать первом будет всё так же, как в его «Лукоморье»? А ведь знал, потому и призывал таких, как баба Маня, не верить краснобаям, потому что каждый из них —

Идет налево – песнь заводит,Направо – сказки говорит.

Баба Маня хорошо понимает, что и песни «левых», и сказки «правых» – одна сплошная брехня. Да все это знают! Даже для самих «певцов» и «сказочников» не секрет, что им никто давно не верит.

Пушкин предвидел и выведение в России новой популяции – Дуба со златой цепью, поэтому и сделал его главным на Лукоморье. Нет, Дуб – это не тот политик, о котором вы подумали. Тот политик – ученый, поэтому Дубом быть не может априори. Он просто «ходит по цепи кругом», заигрывает и с «левыми», и с «правыми». Такое заигрывание у них называется сотрудничеством с оппозицией. Боится, значит, ученый политик и тех, и других. А чего бояться-то? Все они под одним Дубом ходят и желуди его кушают. Все они одним миром мазаны и той самой «златой цепью» к Дубу намертво прикованы. Или, как теперь говорят, повязаны.

Русалок, и тех Александр Сергеевич узрел в нашем двадцать первом веке из своего девятнадцатого. Вон они на ветвях расселись. На каких ветвях? На ветвях власти, конечно. А где им сидеть-то ещё, если предназначены они, проказницы эти, дубам, чиновникам и политикам для разных утех – массаж, к примеру, сделать или ещё чего. Русалки все молодые, красивые и ловкие – одним словом, олимпийские чемпионки – такие трюки выделывают, что вся Россия ахает!

Кое-кто из них в Минобороны новым секретным оружием числится. Секрет-то, он секрет, а кто-то всё же прознал-таки, что оружие это секс-бомбой называется.

Некоторые же русалки, особо трюкастые, и к самой Думе пристраиваются через влиятельных покровителей.

Всё предвидел Пушкин. Даже избушку на курьих ножках, что по сей день «стоит без окон и дверей». Вот сделают чиновники этой избушке-старушке в БТИ паспорт с новым годом рождения и обменяют на сертификат ветерану Великой Отечественной, как благоустроенное жилье в элитном микрорайоне. Если ветеран доживет, конечно, до этого счастья. Ну, а помрёт – избушку выпускнику детдома по Государственной Программе предоставят. Не в апартаменты же Васильевой, той воровки из Минобороны, на самом деле, селить их, старика и сироту детдомовскую?

Что? Президент обещал им достойное жильё? Мало ли чего он обещал! Он говорил и о равенстве всех граждан России перед законом! (Помните, по телевизору была длинная передача, где он на вопросы отвечал?)

Тогда почему Вальку-доярку за мешок украденного комбикорма в «обезьяннике» неделю продержали, тюремным сроком пугали, но потом за две тысячи (больше у Валькиного мужика не было) сжалились и отпустили с условным; а то «секретное оружие», которое миллиарды у Минобороны стащило, оправдывают? Какое уж тут равенство, если «украл булку – сел в тюрьму, украл железную дорогу – стал сенатором». Это Марк Твен так про наши законы сказал. Умный, однако, человек, этот Марк, хоть и американец. (Баба Маня была начитанной и знала не только сказки Пушкина.)

Верна поговорка: воровать, так миллион, спать, так… Ну, сами знаете, с кем бомба та секретная спала.

Правда, говорят, что бомба под арестом, только бабе Мане непонятно, что это за арест такой, когда к арестантке приходят подруги, слуги там разные за ней убирают, опять же любовник при ней и даже священник! Священник-то этой воровке на кой ляд, прости Господи? В грехах каяться перед ним? Тогда что делает там любовник? Или они с бомбой исповедуются дуэтом? В одной постели?

Вальке-доярке такой арест раем бы показался после фермы-то!

Вообще-то, по закону обвиняемая не должна общаться со свидетелем, дело-то они одно делали – казну грабили.

А министр? Да его бы вообще не тронули! Только вот измена семье – это вам не измена Родине! Такого предательства тесть-патриот (патриот семьи, разумеется) не мог простить.

И примеров подобного «равенства» у нас пруд пруди.

Повели детей на прогулку, стали они играть, и Мишка Лукьянов сломал руку. Что было-то потом, вспомнить страшно! Проверка за проверкой, комиссия за комиссией! Баба Маня не успевала за всеми пол подтирать. Воспитательницу – под суд, заведующую – туда же. Хотя заведующая, вообще-то, в тот день в райцентр ездила на совещание, потом горшки для малышей на базе получала, машину искала, чтобы горшки эти привезти. Домой добралась поздним вечером. За что её под суд? Разве она виновата?

Да, говорит прокуратура, виновата, потому что отвечает за все, что происходит в её ведомстве. Закон есть закон.

Хорошо, Мишкины родители заявления писать не стали – понимают же, что их сыну никто руки-то не ломал, дети есть дети. Несчастный случай. Легко Нина Ивановна отделалась – строгий выговор да штраф в размере десяти зарплат.

В общем-то, решение суда – казне убыток, потому что зарплата-то у Нины Ивановны такая, что стыдно вслух цифру произнести.

А министр неподсуден, только свидетель. Как так? Он что, может не отвечать за то, что происходит в его ведомстве?

Или он уже не российский гражданин?

Наверное, их детсад в стратегическом плане важнее обороны государства, если на Нине Ивановне лежит ответственность, а на министре – нет. Тогда пусть ей и платят больше, чем ему, безответственному и ни за что не отвечающему.

Много вопросов задала бы баба Маня приезжающим кандидатам в депутаты и даже самому Президенту, да толку-то? Опять все врать будут – насобачились в этом деле.

В общем, не любит политиков баба Маня. Грязь от них одна – пол на два раза мыть приходится после таких кандидатов в болтуны. На второй раз – с хлоркой, для дезинфекции, чтобы враньё и вороватость не распространялись. Детский сад-таки.

Правда, после выборов хорошо – никто из них сюда даже глаз не кажет. Забывают и про «песни» свои, и про «сказки».

***

Многое предвидел Пушкин, на то он и Пророк. Но малость ошибся, когда писал:

Там русский дух, там Русью пахнет.

Нет, Александр Сергеевич, Русью на Руси давно уже не пахнет…

Баба Маня, соседи и Яблочный Спас

Чтобы земелька урожаем одарила, ей всё лето кланяться надобно…

Баба Маня подкопала картофельный куст и начала выбирать клубни, кряхтя от ноющей боли в спине и в ногах. Вот прямо выкручивает все суставы, а впереди – уборочная пора. Ох, как некстати она, боль эта окаянная, ох, совсем не вовремя! А собственно, когда это боль была кстати и вовремя?

«Мелковатая ещё, – сокрушалась баба Маня, складывая клубни в пластмассовое ведёрко. – Но под кустом много. Да и то сказать, дождей-то с середины июля ни капли не выпало, целый месяц, почитай, пекло земельку-то жарким солнцем. Даже Ильина неделя сухой простояла. Но, даст Бог, к началу уборки нальётся картошечка. Дождичка вот только бы, дождичка…»

Раньше у них был совхоз. Засевали поля, выращивали не только зерновые, но и овощи: картофель, огурцы, капусту и прочее. Имелась и ферма. В общем, люди без работы не сидели. Пусть заработки были не ахти какие, но кто работал, тот не бедствовал – умели ведь люди как-то и малым довольствоваться. Все держали своё подсобное хозяйство, за роскошью не гнались, семьи свои обеспечивали, воспитывали детей в уважении к труду и в почитании старших. Жили без зависти нонешней, без злобы этой непонятной, без отчуждения. И хоть всякое случалось, но всё равно дружно жили.

А потом в одночасье привычная жизнь полетела в тартарары. Перестройка. Приватизация. Раздел и передел собственности.