Гоген в Полинезии - Бенгт Даниельссон

слабый рисовальщик и плохой колорист мог получить «официальную миссию». И когда

Гастон после праздников собрался домой, он любезно пригласил Гогена к себе65. Как и все

деревенские учителя на Таити, Гастон Пиа жил рядом со школой, которая находилась в

Паеа, в двадцати одном километре от Папеэте. Из его дома (нынешний учитель живет на

том же месте, правда, дом куда современнее и удобнее) Гогену открывался, бесподобный

вид на крутые вершины внутри острова. До берега было всего около ста метров, но лагуну

и море заслоняли густые заросли гибискуса, дома и сады. И когда Гоген хотел

полюбоваться самым красивым и живописным зрелищем во всем южном полушарии -

таким зрелищем был закат, когда солнце заходило за островом Моореа, - он, по примеру

туземцев, в сумерках шел на берег и садился на мягкий песок у самой воды.

Гоген прогостил здесь недолго, и мы знаем об этой поре немного: в Паеа он наконец-

то взялся за кисть и закончил по меньшей мере две картины, на одной - школьный

дворник-туземец за рубкой дров («Матамоэ», экспонируемая в Музее изобразительных

искусств имени А. С. Пушкина в Москве)66, вторая - пейзаж. Вряд ли он близко общался с

туземцами, ведь ни Гоген, ни Гастон Пиа не говорили по-таитянски, и круг знакомых

доброго учителя составляли главным образом французские поселенцы. Поэтому, как

только Гоген почувствовал себя достаточно бодрым, он решил покинуть Паеа и найти

такое место, где мог бы скорее осуществить свой первоначальный замысел - жить, как

настоящий таитянин. Вероятно, его отъезд был ускорен тем, что в середине сентября

начинался новый учебный год: во-первых, у его радушного хозяина появилась уйма дел;

во-вторых, при таком шуме и гаме, какой устраивали школьники, ни о каком покое уже не

приходилось мечтать. Но сперва он из чисто практических соображений должен был

вернуться в свой исходный пункт, Папеэте - на всем острове только там была почта и

хорошие магазины.

В июльские дни Гоген познакомился в Папеэте кроме Гастона Пиа с вождем, которого

родители нарекли Арииоехау, но который по таитянскому обычаю много раз менял имя.

Для простоты я буду употреблять то имя, под каким его знали во времена Гогена, -

Тетуануи. Из восемнадцати областных вождей Таити он был самый профранцузски

настроенный и единственный, свободно говоривший на французском языке. В награду за

верность он получал разные блага, например съездил в 1889 году за государственный счет

на Всемирную выставку в Париж67. И хотя Тетуануи, скорее всего, заходя в кафе Вольпини

не видел выставленных там синтетических импрессионистских полотен, у них с Гогеном,

наверно, нашлось, вспомнить и о чем поговорить. Поэтому естественно, что для

следующей разведки Гоген выбрал подчиненную его другу область Матаиеа на южном

берегу Таити, в сорока километрах от Папеэте.

На этот раз ему одолжил коляску один собутыльник, служивший в жандармерии, а для

компании Гоген взял с собой метиску, с которой встретился то ли в таверне, то ли на

«мясном рынке», то ли на танцевальной площадке и которая отзывалась на ласковое

прозвище Тити (Грудь). Задумав поразить деревенских простолюдинок, она нарядилась в

свое лучшее бальное платье и надела шляпу с искусственными цветами и лентой из

позолоченных ракушек. В полдень эта причудливая пара подъехала к официальной

резиденции вождя Тетуануи, сильно смахивающей на замки, какие строили себе в Европе

преуспевающие дельцы в прошлом веке. Тетуануи тепло встретил гостей и с гордостью

показал им свои владения. У него были причины гордиться, ведь Матаиеа - одна из самых

красивых областей Таити. Во-первых, береговая полоса тут шире, чем в других частях

острова, горы не торчат перед самым носом и можно оценить их великолепие. Кроме того,

прибой вдоль кораллового барьера, защищающего лагуну, сильнее и выглядит эффектнее,

так как с этой стороны без помех дует юго-восточный пассат. Наконец, два пальмовых

островка придают особую глубину перспективе и украшают чудесный вид на Малый

Таити, лежащий в двадцати километрах на восток. Гоген пришел в такой восторг, что сразу

решил больше никуда не ездить и поселиться в Матаиеа.

Он выбрал не совсем удачно. Матаиеа, бесспорно, самая красивая область острова, но,

к сожалению, она была и самой цивилизованной. Конечно, разница была не так уж велика

и не бросалась в глаза, но все-таки. Начнем с того, что из всех областей только в Матаиеа

действовала католическая начальная школа, где преподавали французские монахи.

Основали ее еще в 1854 году, в итоге больше половины жителей Матаиеа стали

католиками; в других областях католики составляли лишь около одной пятой. Чтобы хоть

как-то противостоять конкуренции, глава кальвинистской миссии прислал сюда одного из

своих самых талантливых и ревностных помощников, француза Луи де Помаре; обычно

души местных жителей доверялись попечению туземных пастырей. Матаиеа отличало и

то, что кроме вождя Тетуануи здесь был французский жандарм, кстати, он одним из

первых дал понять Гогену, что Матаиеа вовсе не райский сад, когда тот вскоре после

своего приезда решил искупаться в костюме Адама. И еще один признак цивилизации,

гораздо более ценимый и туземцами и Гогеном: небольшой магазин. Китаец, которому

принадлежал магазин, торговал почти круглые сутки и неплохо наживался на консервах,

пестрых ситцах, кастрюлях, ножах и рыболовных крючках, отпуская товары в кредит (и

взымая высокий процент). Как и всюду на Таити, тут жило несколько французов. От

поселенцев других областей их отличало разве то, что они были очень хорошо обеспечены

благодаря плантациям сахарного тростника, который поставляли на крупный винный

завод, расположенный в нескольких километрах к востоку от протестантской церкви.

Роберт Луис Стивенсон, посетивший Таити в 1888 году, и Генри Адамс, который уехал

только что, были более предприимчивы, чем Гоген. Правда, у них были более

могущественные друзья, так что они получили и совет и помощь. Проехав в поисках

исконно таитянской среды через все области западного и южного побережья, включая

Матаиеа, и тот и другой предпочли Таутира, в северо-восточной части Малого Таити.

Услышав, что Гоген решил остаться, Тетуануи обрадовался и показал ему пустующий дом.