Герои Аустерлица - Августин Ангелов

К счастью, здесь еще разработки электрического телеграфа находятся на стадии предварительных научных экспериментов. А потому не существует быстрых средств связи, кроме семафоров в прямой видимости, курьера на лошадке или на кораблике, да почтовых голубей. Так что пройдет не меньше суток прежде, чем достоверные сведения дойдут до ближайших опорных пунктов противника. Тем не менее, за это время мне предстоит решить, как вести себя дальше: покинуть замок и пуститься в бега, или же остаться, попробовать укрепиться и принять бой?

Мои мысли прервал Степан Коротаев, который вошел без стука, сказав с порога своим громким голосом:

— Доброе утро, ваше сиятельство! Баронесса приглашает вас спуститься к завтраку.

Несмотря на все вчерашние приключения и пребывание в ночном карауле, Коротаев выглядел бодрым, а его форма была вычищена и заштопана. В руках он держал объемный матерчатый узел.

— Что-то ты, брат, слишком какой-то аккуратный после вчерашнего. Небось, Маришка постаралась?

— Так точно, ваше высокоблагородие! — честно ответил Коротаев, и уши его запылали, подтвердив мою догадку о романе моего денщика со служанкой Иржины.

И я сказал:

— Теперь понятно, почему моя форма не приведена в порядок, даже ботфорты не почищены.

— Виноват, ваше сиятельство, я всю ночь в карауле находился, пока меня не сменил этот, как его, поручик Дорохов со своими солдатами, а потом я пошел к Маришке, чтобы вас не будить, — потупился денщик.

— По бабам, значит, пошел в самоволку? Хорошо, хоть врать не стал. Ну, так давай теперь исправляй положение! Да побыстрее, а то мне к завтраку не в чем спуститься! — поторопил я подчиненного, разглядывая новые грязные пятна на своем видавшем виды мундире. Валяние на замшелых камнях подземного хода вместе с веселой вдовой не прошло даром для ткани.

Коротаев замялся, показывая на узелок, который принес:

— Тут это, ваше высокоблагородие, пани Иржина прислала вам гражданский камзол, рубашку, штаны и туфли. А еще кальсоны. Давайте, я помогу вам одеться. А, пока вы будете завтракать, я приготовлю вашу форму, как полагается.

Я согласился, умывшись над тазиком, принесенным денщиком, который взял на себя еще и функцию водолея, заботливо поливая мне из большого кувшина. Затем я посмотрел вещи, переданные Иржиной и, по-видимому, принадлежавшие ее покойному мужу. Найдя их вполне приличными, я с помощью денщика быстро облачился в белую шелковую рубашку, в темно-зеленый бархатный камзол, в черные кожаные штаны-лосины, а потом натянул на ноги мягкие туфли из черной кожи, украшенные большими серебряными пряжками. Взглянув после этого на себя в зеркало, я причесал волосы серебряным гребешком, найдя собственный вид вполне сносным для того, чтобы на этот раз выйти на люди без головной повязки. Да и кого стесняться? Иржина мои раны уже видела, а мнение остальных здешних женщин меня не слишком интересовало. Потому я решительно спустился вниз.

После вчерашнего разгрома трапезный зал снова был убран слугами, попытавшимися восстановить опрятный вид интерьера, насколько возможно. Труп полковника давно вынесли, кровь на полу замыли, стол снова составили в единое целое, а скатерть заменили. Правда, поверх стола к завтраку расставили уже не столь роскошную посуду, наверное, из-за того, что пара дорогих сервизов накануне разбилась. Теперь предметы сервировки выставили попроще: из фаянса и керамики с украшениями из узорной глазури. А центром композиции оказался большой пузатый самовар, сделанный из начищенной меди, из которого и наливали чай в расписные фаянсовые кружечки. Вокруг самовара в керамических вазочках лежали очищенные орехи, фигурные марципаны и разнообразное печенье, а также маленькие круглые булочки, похожие на пончики. Их ели, поливая сверху медом или вареньем из небольших изящных кувшинчиков. Завтрак оказался не слишком разнообразным, на мой вкус излишне сладким и не очень полезным. Впрочем, женщины, собравшиеся за столом, кушали с удовольствием.

Увидев меня, дамы, собравшиеся за завтраком, встрепенулись. Самая старшая из них, тетя Радомила, к завтраку задержалась, сославшись на недомогание после пережитого вчера. Но Эльшбета, Бронислава и Иванка присутствовали. А Иржина подошла к столу одновременно со мной, только с другого конца, окруженная слугами, которым она на ходу отдавала распоряжения, касающиеся устранения последствий ночного погрома, пока Януш не выдвинул для нее тяжелое кресло, на которое хозяйка замка грациозно уселась во главе стола. Я же, поздоровавшись со всеми на французском, как это было принято у всей аристократии Восточной Европы к 1805 году, считающей французский главным языком международного общения, опустился на свое вчерашнее место с противоположной стороны от хозяйки.

Как только мы с баронессой заняли места за столом, дамы продолжили прерванный разговор. Эльшбета говорила:

— Какое счастье, Бронислава, что ты не успела выйти замуж за этого Влада! Он оказался подлым предателем!

— Я совсем не уверена, маменька, что найду партию получше в нашем захолустье, — возразила ей дочь с грустным видом.

— Ничего, моя девочка, ты достойна лучшего, не так ли, князь? — неожиданно поинтересовалась Эльшбета моим мнением.

— Да, не стоит беспокоиться, все еще образуется, — протянул я, не зная, что и сказать.

— Во всем виновата война! — внезапно выпалила Иванка. И добавила:

— Я совсем не понимаю, для чего мужчины эту войну затеяли? Сплошные убийства вокруг. Это же какой-то ужас!

— Это Наполеон Бонапарт во всем виноват. Он главный зачинщик всей этой череды войн, которые разоряют Европу. Он и его Франция тому причиной, — сказала Иржина.

На что Иванка тут же возразила:

— Нет, во всем виноваты Бурбоны! Это они никак не могут принять перемены во Франции после революции. И потому все время настраивают других монархов Европы против Наполеона.

«А она не так глупа, как мне показалось сначала, да еще и бунтарка по натуре», — подумал я про Иванку.

— Какая же ты спорщица! Давай лучше спокойно попьем чай, — пожурила ее старшая сестра, отхлебнув горячий напиток.

Но, Иванка не унималась, проговорив:

— Я не собираюсь спорить. Просто мужчины почему-то не могут жить без войны. Если бы это было не так, то все давно бы договорились о мире.

— Не знаю, в том ли дело. Но мне очень страшно. Я не могу до сих пор прийти в себя. Это было так ужасно, когда на нас брызнула кровь мсье Ришара… На наших глазах произошло убийство. И потому прошу тебя, Иванка, не нужно сейчас портить аппетит всеми этими разговорами про войну, — сказала Бронислава.

— Но, война уже не только вокруг нас. Она