Дочь самурая - Доминик Сильвен

— Выходит, мы мало что узнали из этой записной книжки.

Лола просмотрела кипу пригласительных билетов.

— На всех есть пометка: «Приглашение на одну персону, предъявить при входе». Как же нам удастся пройти вдвоем?

— Ты это серьезно насчет коктейлей?

— С Монтобером меня объединяет по крайней мере то, что я серьезно отношусь к еде. И если мы хотим эффективно работать, нам нужно набираться сил. Тут бульон жидкий, как лимфа, а бифштекс жесткий, как подошва. Ну что поделаешь. Так уж, видно, суждено, что мы будем лишены простых радостей жизни.

Лола вздохнула и убрала приглашения и записную книжку. Пора было идти на ежедневную встречу с Диего в отделение скорой помощи, ведь, по старинной поговорке, легче всего затеряться в толпе. Накануне они поручили ему сходить к лейтенанту Бартельми домой и попросить его заняться Паскалем Грегорьо. Они подождали, когда у медбрата Карли выдастся свободная минута. Рядом с ними мужчина лет тридцати в шейном корсете и рукой в гипсе, похоже, дремал, кое-как расположившись на трех стульях. Что делает в отделении скорой помощи парень с уже наложенным гипсом?

Медбрат Карли рассеянно выслушал рассказ Лолы о бутылках и трофеях Робина Гуда. Он с огорчением объяснил, что Бартельми должен теперь сидеть тихо и не высовываться. Садовый Гном пригрозил его уволить. Диего подошел к спящему, потряс его. Поморщившись, тот выпрямился.

— Поль! А Поль! Ты почему не идешь домой? Тебе уже лучше.

— У меня нет дома.

— Как так?

— Кафе закрыто. Я не знаю, куда идти, пришел вот к Адаму. А его нигде нет.

Диего повернулся к Лоле.

— Поль говорит об Адаме Ноне, уборщике. И правда, что-то его не видно. Ты не окажешь мне услугу, Лола?

25

Они направились к улице Тераж, ведя с собой того, кого Ингрид, наконец, узнала. Это оказался тот самый больной в ужасном состоянии, у постели которого дежурил когда-то уборщик печального образа. Теперь они знали, как его зовут.

Поль волочил ногу, они приноравливались к его походке. Он рассказал им о своих несчастьях. Он жил и работал у своих дяди и тети, владельцев кафе. В обмен на пропитание и кров он мыл посуду, чистил овощи, убирал кафе и квартиру, ходил за покупками, гладил, кроме того, чистил обувь. И с лестницы-то он упал, когда протирал окна кафе «У Люлю».

Дверь кафе оказалась запертой. Из-за витрины долетали обрывки песни. Поль обратил их внимание на то, что не было таблички «Закрыто», которую дядя Люсьен всегда вывешивал, прежде чем запереть кафе на ночь. К тому же «У Люлю» должно уже было открыться. Лола спросила, почему у него нет своего ключа. Он объяснил, что тетя хотела знать, когда он приходит и уходит, и считала, что он слишком молод для того, чтобы иметь свои ключи. Ингрид набрала номер телефона, указанный на стеклянной двери, и на фоне музыки послышался звонок. Хозяева жили в квартире над кафе и должны были взять трубку, так как номер в кафе и квартире был один.

— Они живут наверху, а где же живешь ты, Поль?

— Ну там… внизу.

— Где внизу?

— Где бочки и бутылки.

— В погребе?

— Э-э-э, да, в погребе.

Они обменялись понимающими взглядами. Потом Лола предложила взломать замок. При ней был прекрасный штопор Монтобера, который, должно быть, осчастливил тысячи людей. Она вынула его из кармана и задумчиво рассматривала. Жаль было уродовать такой инструмент. Ингрид предложила разбить стекло, чтобы открыть дверь изнутри. Поль перепугался, уверяя, что дядя рассердится. Лола объявила, что другого выхода нет; если необходимо проложить дорогу, приходится пробираться сквозь джунгли с мачете в руках, иначе не попадешь в царство Истины. Пока Лола гипнотизировала Поля рассказами о путешествиях в духе Конрада вперемешку с Левингстоном, Ингрид ударила в дверь правой кроссовкой. Звон разбитого стекла растворился в уличном шуме.

В кафе пахло горячими сандвичами, табаком и алкогольными напитками всех видов. Но им не ударил в нос тошнотворный запах, говорящий о том, что здесь произошло убийство.

Здесь действительно звучала песня. Бодрый голос Пьера Перре плохо вязался с мрачной обстановкой кафе.

«Ее зовут вертихвосткой, цветком пригорода. / А талия у нее тощая, как пенсия у стариков…»

— Дядюшка Люсьен никогда не оставляет включенным радио. Зачем зря расходовать электричество.

Втроем они поднялись по лестнице, хорошо пахнувшей настоящим воском, как в прежние времена. Лола представила себе, как Поль часами натирает ее по старинке, стоя на четвереньках. Квартира была битком набита мебелью, также тщательно натертой воском, безделушками и скатерками. Единственное, что напоминало о современности, — это внушительных размеров телевизор. Так как дяди и тети в их уютном гнездышке не оказалось, все спустились в бар.

За стойкой сидел мужчина. Вскоре выяснилось, что это был Жерар, местный завсегдатай. Верный клиент настойчиво требовал стаканчик белого вина, и Поль поспешно прошел за стойку, чтобы обслужить его здоровой рукой. Жерар разговорился с вновь обретенным официантом, упомянув о своем отчаянии, когда он обнаружил, что его любимое заведение закрыто, и о том, что уже подумывал открыть конкурирующее кафе. Лола завершила свой обход и встала посреди кафе, скрестив руки на груди. Резвясь, ностальгия перепрыгивала из эпохи в эпоху. Перре со своим цветком предместья умолк. Жоржет Плана вносила свою ботаническую лепту, распевая «Рикита, прекрасный цветок Явы», и жаждала любви и поцелуев, как все или почти все.

— Может быть, им надоело коллекционировать деньги и скатерки, и они отправились в Папуа-Новую Гвинею? — предположила Ингрид. — Между прочим, и нам не мешало бы туда отправиться. Предпочитаю комаров червям.

Лола стояла в той же позе, уставившись в потолок цвета старого шоколада с молоком с рядами неоновых лампочек.

— Послушай меня, Поль, дружок. Я пошел к Ненессу, ты его знаешь, это владелец «Трех Столбов». Только представь себе, двадцать лет ноги моей там не было, — вещал завсегдатай Жерар.

«Твои большие томные глаза завораживают,Твое сладкое волнующее пение зовет нас.Рикита, прекрасная мечта любви,Как хочется тебя…»

— Тише! — приказала Лола. — Поль, выключи радио!

— Кто эта решительная дама? — спросил завсегдатай Жерар.

Поль приложил к губам палец, прежде чем прервать пение Жоржет Плана. Лола закрыла глаза и прислушалась. Вскоре те и другие услышали слабые глухие удары, раздававшиеся через равные промежутки времени. Лола пошла на многообещающий стук, за ней Ингрид и следом Поль. Шествие замыкал клиент, прихвативший свой стакан и, как и все, направивший свои стопы к погребу. Лола приложила ухо к двери. Кто-то, как метроном, отбивал такт неопознанным предметом. Жерар спросил, кто бы это мог быть, и ему объяснили, что хозяева не отзываются. Лола заявила, что дверь слишком тяжелая, чтобы ее можно было взломать штопором, даже самым шикарным. Или кроссовкой-мачете.

— В общем, нужна хорошая дрель, — объяснила она присутствующим.

— А еще лучше хорошая электрическая пила, — отозвался Жерар. — Замок старинный, вам повезло, девочки! К нему так просто не подступишься, хитрая штука. А у меня как раз есть приличная пила.

— Мы ее реквизируем! — объявила Лола. — Ингрид, ты пойдешь с мсье Жераром, чтобы он поскорее возвращался с инструментом.

Клиент обозрел Ингрид и широкой улыбкой подтвердил свое пристрастие к приключениям с утра пораньше и к высоким блондинкам, Поль машинально включил радио.

«Я хочу тебя под «ри»,Я хочу тебя под «зо»,Под розовыми ризофорами.Станем любить друг друга под «ризо»,Возьми меня под «фора»,Станем любить друг друга под ризофорами!»

Когда Ингрид и Жерар вернулись с пилой, Лола слушала песню Полин Картон, устроившись в баре в обществе кофе, приготовленного Полем. Сила привычки обязывает. И парень опять хлопотал по хозяйству возле кипятильника с фильтром. Клиент потребовал, чтобы ему снова плеснули белого, прежде чем идти на приступ двери. Он засучил рукава, поплевал на ладони, подмигнул Ингрид и взялся за дело, подхватив припев песенки Картон. И умолк, как только замок поддался, а за дверью показалось изнуренное лицо мужчины с бутылочным осколком в руке.

Лола велела всем посторониться. Поль бросился помогать дядюшке Люсьену. Несмотря на хромоту, он быстро усадил его, сбегал за стойку, намочил полотенце и положил ему на лоб. Завсегдатай старался вернуть хозяина к жизни, вливая ему в рот свое вино, но тот не мог разомкнуть губы и сидел, выпучив глаза, словно перед ним стояло страшное видение.

Лола включила в погребе свет и знаком приказала Ингрид идти за ней. Вонь испражнений, смешанная с запахом пива, ударила им в нос. Бывший комиссар держалась стойко, американка натянула майку себе на лицо. Они обнаружили свернувшуюся на матраце пожилую женщину, едва дышавшую. Осторожно подняли ее и отнесли наверх. Поль отыскал одеяло, расстелил на полу, и на него уложили хозяйку. Лола вызвала «скорую».