Дочь самурая - Доминик Сильвен

«Я и сама уже не понимаю, что со мной происходит», — подумала Лола, оглядываясь вокруг в поисках выхода, символического островка в этом городском океане. Уютного уголка, где можно было бы перевести дух и прийти в себя. Мысленно она на все корки разругала Антуана Леже и его собаку Зигмунда. Обоих этих адептов глубокого погружения в психоанализ никогда не бывает рядом, когда они особенно нужны. Она вспомнила о панораме, открывавшейся из окна художника, и, обняв Ингрид за плечи, увлекла ее в парк, окружавший «Сите де ля мюзик».

Они снова оказались на лужайке, посреди запахов канала и сладкой ваты. Вокруг играли ребятишки, ворковали влюбленные парочки, пожилые люди рассказывали друг другу о своей жизни, меломаны направлялись на фестиваль джаза. Лола вспомнила, что она тоже слушала джаз, когда была замужем. Вместе со своим мужем-англичанином. Тот еще тип, пусть и не такой чудной, как этот господин Нобле. Но что могло взбрести в голову этому чокнутому, чтоб ему пусто было?

Вытянувшись на траве, Ингрид прикрыла глаза ладонью, словно ей мешало солнце. Лола ждала, когда она вновь заговорит. А если так и не заговорит, придется в самом деле позвать на помощь доктора Леже.

— Пора идти, — наконец выговорила Ингрид.

— Куда идти, моя хорошая? — ласково спросила Лола.

Ей казалось, что голос Ингрид подобен хрупкому засушенному листу, растению из гербария, и его унесет порывом ветра, если слишком резко распахнуть окно, чтобы вернуться к действительности.

— На коктейль. Уже пора. Мы можем переодеться в туалете «Сите де ля Мюзик».

— Да, идем переодеваться. Хорошая идея, Ингрид. Ты права.

Они одновременно вышли из своих кабинок и подошли к зеркалу над умывальниками, чтобы оценить результаты своих усилий.

— Ты и вправду уверена, что стоит, Ингрид?

— Доверься мне, Лола.

29

Державшаяся очень прямо на своих высоченных каблуках, Ингрид произвела в метро фурор. Ее чемоданчик с красным крестом, в котором лежала обычная одежда и кроссовки, соответствовал костюму. Белая шапочка, надетая слегка набок, и коротенький облегающий халатик, весь в пятнах поддельной крови, из-под которого виднелись подвязки и розовые чулки в сеточку. Левый глаз с накладными ресницами густо накрашен, а правый скрыт повязкой на резинке. И еще одна пикантная деталь: на шее у нее был лейкопластырь, из-под которого свешивался шприц, наполненный золотистой жидкостью

Маскарадный костюм Лолы, хотя и более строгий, тоже не был лишен пикантности. Ее простая черная джелаба была оттенена стетоскопом, а пластмассовый шейный корсет придавал ей поистине королевскую осанку. Все вместе представляло собой некий синтез Эриха фон Штрохайма и Мей Вест. Эти костюмы оказали магическое воздействие на швейцара, он оторвал уголок единственного приглашения на одну персону, которое предъявила ему Лола, улыбаясь Ингрид.

Они вошли в зал, полный элегантно одетых гостей, толпившихся вокруг щедро накрытых стоек с закусками. Группка гостей танцевала под музыку вроде той, что любила Ингрид. Увы, Монтобера нигде не было видно, и Лола подавилась ругательством. Армия официантов суетилась с подносами, заставленными бокалами с шампанским. При виде Ингрид кое-кто замолчал, но вскоре все снова обрели дар речи.

Лола направилась к самой привлекательной стойке с закусками. Она взяла две чистые тарелки и быстро наполнила их разноцветным соленым печеньем. Одну она протянула Ингрид, и они стали есть, улыбаясь друг другу. Улыбка Ингрид оставалась сдержанной, но у Лолы отлегло от сердца. Взгляд ее подруги все еще казался немного печальным и странным, в полном соответствии с ее костюмом, но самое страшное было позади. Ингрид это переживет. К тому же она поглощена их миссией. Она поджидала Монтобера.

Лола изумилась, увидев Диего Карли. Держа руки в карманах, он непринужденно разговаривал со швейцаром и, судя по всему, не мог предъявить ему никакого пропуска.

— Я попросила его прийти, — бросила Ингрид, направляясь к нему. Лола поставила пустую тарелку, взяла бокал шампанского и пошла следом.

— Это мой пациент, — пояснила Ингрид решительно. — Я должна обеспечить ему постоянный уход. Иначе он погибнет.

Швейцар рассмеялся, сказал Диего, что тому крупно повезло, раз у него есть собственная медсестра, и пропустил его. Лола поздоровалась с молодым человеком и бросила Ингрид вопросительный взгляд. Та объяснила, что все-таки приняла приглашение Диего потанцевать; в жизни бывают минуты, когда необходимо встряхнуться под хорошую музыку. К тому же у Диего есть интересная информация о записной книжке. Лола передала ее ему с тем, чтобы проверить контакты через Интернет и поискать возможную связь с Паскалем Грегорьо. Шикарная книжечка заговорила.

— И что она тебе сказала? — спросила Лола.

— Она мне сказала обо мне.

Лола с сомнением взглянула на Диего, ожидая продолжения.

— Мой номер есть в записной книжке Ролана Монтобера. Черным по белому.

— Но я тебя там не нашла!

— Естественно. Мой номер телефона записан рядом с телефоном Алис, а имя не указано.

— Что же это может значить?

— Понятия не имею, ни разу в жизни не видел этого типа, и он мне никогда не звонил, — отозвался он, возвращая ей книжку.

Лола сунула ее в свою сумку, пока Ингрид нетерпеливо увлекала молодого человека к танцевальной площадке. Лола посмотрела, как они танцуют танго. Теперь, когда ее наряд сыграл свою роль золотого ключика, ей захотелось от него избавиться. В туалете она сняла шейный корсет, хотела было снять и стетоскоп, но в конце концов, посмотревшись в зеркало, решила его оставить.

Доктор Лола, которая только и мечтает, чтобы вы благополучно разродились нужной информацией. Скоро ты у меня попляшешь, мой Монтобер. Ты скажешь мне, что делает Диего в твоей записной книжке. И что тебе сделала Алис Бонен. Ты объяснишь, почему ты так любишь цветы. Ты расскажешь мне все, я тебе обещаю!

Ингрид и Диего могли танцевать хоть до упаду, потому что Ролан Монтобер так и не явился. Зато Лола заметила брюнетку в ярко-синем платье и с ярко накрашенными губами. Следившую за ней издалека с высоты своих ста восьмидесяти сантиметров. Лола, наконец, узнала Мирей Кост, несмотря на парик с густой челкой, который переносил вас в психоделические семидесятые не хуже, чем массажный кабинет Ингрид. Мирей растягивала удовольствие, изображая международную шпионку. Она сделала вид, будто что-то разнюхивает возле стойки с закусками, взяла своими тонкими пальчиками канапе и с притворной улыбочкой предстала перед Лолой.

— Паспорт, — просто сказала она.

— Монтобер, — в тон ей ответила Лола.

— Его нет в Париже. Не стоит нервничать, я всего лишь его курьер.

— Паспорт здесь, — сказала Лола, похлопав по своей сумке. — Но прежде всего я хочу услышать неприкрашенную версию смерти Алис. Я же это ясно сказала Монтоберу по телефону.

— Вы ее узнаете от меня. Для этого вам не нужен Ролан.

Лола обратила внимание, что она произнесла имя завсегдатая ночных клубов с особым чувством. Потом ее взгляд затуманился.

— Говори, я слушаю.

— Ради Ролана я готова на все.

— Тем лучше.

— Нет, вы это действительно должны понять, чтобы понять остальное.

— Будь по-твоему.

— Ролан — человек из другого мира.

Раздраженную этим кривлянием Лолу так и подмывало спросить, может, Ролан прибыл с Альфы в созвездии Центавра и хромосом у него больше сорока шести, но она передумала. Мирей задумала хитрый номер, но, кажется, готова была выдать и крупицу правды.

— У него было обеспеченное детство, — продолжала она.

Лола вспомнила о семейных фотографиях в монашеской квартире Монтобера, о снимках, повествующих о благополучной жизни, о счастливых днях на морском берегу. И ощутила прилив надежды. Доктор Лола добьется своего.

— И вдруг все кончилось. Вот так, нежданно-негаданно.

Девушка щелкнула пальцами. Официанту показалось, что его подзывают, но Мирей Кост отказалась от шампанского. Зато Лола сочла, что это очень кстати, и не преминула прихватить два бокала.

— Его отец разорился. Прекрасная вилла на Изумрудном берегу, уроки гольфа, парижская квартира, поездки в Англию для изучения языка, мечты об учебе в лучших американских университетах испарились как сон. Но это еще не все.

— Надеюсь.

— Монтобер-отец выбросился из окна своей парижской квартиры.

— Когда это случилось?

— Ролану исполнилось семнадцать. Ему пришлось работать, чтобы прокормить сестру и мать. Он был барменом, светским танцором…

— А, так он тоже танцует?

— Уже нет. Теперь он, сидя в креслах лучших ночных клубов, смотрит, как лезут из кожи вон другие. Он сделал из этой жизни свою профессию, создав с Карин и Жоржем «Праздник, который всегда с тобой».