Механизм жизни - Генри Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не иначе, поприветствовал?
– Вы говорили, мсье Торвен, что рыжий – слуга того, другого, с орденом… Я еще спросил, не шпион ли он. А вы сказали, что он – это смерть. Что вы имели в виду, а?
Зануда молчал. Париж – та еще деревня, но жизнь отучила верить в совпадения. Он огляделся, ища табличку с названием улицы. Ага, Фобур-Сен-Дени. Над дверью в доме напротив – огромный щит. Черный силуэт кареты, гривастые лошади бьют копытами, рвутся в дальний путь.
Тоже совпадение?
– Кадет!
– Слушаюсь, мой генерал!
Отставной лейтенант мысленно возгордился.
– За рыжим! Близко не подходить, в разговор не вступать. Проследить до гостиницы или квартиры. Встречаемся у меня в номере. Бегом… Марш!
Трость ударила по булыжнику – сухой барабанной дробью.
– Есть!
Свежий ветер унес юношу. Торвен без особой нужды потер ноющее колено. Здоровые ноги – лучшее оружие, что ни говори! Порывшись в кармане, он извлек кошелек и выудил золотой кругляш с «грушей» – профилем короля-гражданина. Подумав, достал второй. К кому сбежал рыжий-зубастый, конечно, важно. Но вот куда он собрался ехать…
Ворон по кличке Предчувствие каркнул, ударил клювом по сердцу. Торвен подбросил монеты на ладони, сжал в кулаке.
И шагнул под копыта черных коней.
2
Пин-эр страдала.
Девушка из хорошей семьи с детства приучена «сохранять лицо». Сообразное поведение – лучший фимиам дружбы, учил Кун-Цзы. Но когда волнуешься, места себе не находишь… Разве она – белоручка-наложница из Запретного города, боящаяся запачкать ладони пылью?
…или кровью.
Увы, глубокоуважаемый дедушка ее не понимал. Это было очень обидно и грустно. Вначале китаянка жалела, что лишена дара речи, но вскоре поняла: это к лучшему. Что бы она сказала дедушке? Не считайте меня ребенком? Позвольте разделить с вами груз забот?!
Запрет смыкал уста. Дочь наставника Вэя лишь беззвучно шевелила губами, цитируя великого Ли Бо.
Летят осенние светлячкиУ моего окна,
И терем от инея заблестел,И тихо плывет луна.
А я, одинокая, только о немДумаю ночи и дни.
И слезы льются из глаз моих —Напрасно льются они.
– Такие дела, фрекен, – подытожил Торвен, нимало не подозревая о девичьих страданиях. – Посетив вышеописанную контору дилижансов, мне удалось установить, что помянутая компания наших давних недоброжелателей собралась в город Санкт-Петербург…
Девушка не выдержала – вскочила. Чашка, упав на пол, разлетелась вдребезги – обозначив восклицательный знак, отсутствовавший в речи Торвена.
– Кассир перед моим приходом объяснил указанному рыжему субъекту, что прямое дилижансное сообщение между Парижем и Петербургом отсутствует. Билеты надлежит брать до Кенигсберга, а уже оттуда направляться в российскую столицу – морем или опять-таки дилижансом.
Речь Зануды сегодня звучала по-особенному занудно. Знай Пин-эр глубокоуважаемого дедушку чуть лучше, догадалась бы, что тот вообще не здесь.
«Где вы, лейтенант?»
«У расстрельной стенки, мой полковник!»
В случившемся Торвен винил исключительно себя. Поездка Эрстеда в Петербург не нравилась ему изначально. Что там искать у этих русских? Дорогу в знойную, заросшую пальмами Siberia? «Моему любимому ученику! Запомните меня таким, дорогой Андерс…» Кажется, полковник забыл и это.
Легкий шорох отвлек от грустных мыслей. Положив на колени лист бумаги, Пин-эр что-то старательно выводила свинцовым карандашом. Не иначе, очередной иероглиф. Торвен без энтузиазма прикинул, что девицу придется оставлять на чье-то попечение. В безнравственном, полном греха Париже! Тьера, что ли, попросить?
Не к Дюма же обращаться…
Когда иероглиф был дорисован и предъявлен, Торвен даже смотреть на него не стал. Все и так ясно – в темных глазах девушки сверкала сталь:
«Едем!»
– Фрекен! Позвольте напомнить вам об обстоятельстве пусть не романтичном, но существенном. У вас нет паспорта. Документа. Бумаги…
Для пущей убедительности он извлек собственный паспорт и указал на подписи и печати.
– Мы, к сожалению, не в счастливом и свободном Срединном царстве, где в паспортах не нуждаются. Мы в дикой Европе. Что вы скажете пограничной страже? Точнее, что предстоит говорить мне? Я бы мог купить или украсть чужой паспорт… Но на чье имя? Едва ли вас примут за француженку…
– Н-н-нье-е-е-ет!..
Зануда даже не удивился. Сил не осталось.
– Я йе-еду!!!
Девушка, кажется, сама испугалась. Ладонь упала на рот, Пин-эр замотала головой; окаменела, прислушиваясь к чему-то невидимому, страшному. Выждав минуту, осторожно убрала руку от лица. И выдохнула с облегчением.
Что бы ни грозило вырваться из китаянки на волю – оно тоже хотело в Петербург.
Торвен сел в кресло и закрыл глаза. Последняя капля, последняя пуля. Фрекен Пин-эр едет, и хоть наизнанку вывернись. Маршрут прямой и ясный: Париж – Кенигсберг – Петербург – Siberia. А ему что теперь делать? Помирать? Так нельзя, вдова Беринг ждет…
Прикажете поднять белый флаг, лейтенант?
– Мальбрук в поход поехал,Миронтон, миронтон, миронтень…
Видя, что глубокоуважаемый дедушка погрузился в глубокую медитацию, Пин-эр тихонько вздохнула – и совсем уж было решилась погладить Железного Червя по плечу, когда в дверь постучали.
Рука отдернулась в мгновение ока.
– Это кадет Галуа, – успокоил ее Торвен. – Пришел доложить о раскрытии злодейского кубла. Фрекен, я что-нибудь придумаю. Мы едем завтра вечерним дилижансом…
3
Из Четырех Великих Творений Пин-эр справилась лишь с одним – «Путешествием на Запад». Она и не собиралась читать всякую скукотищу. Воспитанной девице из благородного дома полагалось ограничиться древней поэзией. В крайнем случае – перелистать что-нибудь из исторических хроник, однако не увлекаться: слишком умных не брали замуж.
Луне не затмить солнца, жене не быть мудрее мужа!
Пин-эр не спорила, предпочитая учиться у отца совсем иному – что, впрочем, тоже не слишком подобало «цветку лотоса».
Однажды их дом посетил важный гость. Цвет его пояса и размер шарика на шапке взывали к крайнему почтению. Отец заранее предупредил, чтобы языкатая Пин-эр не спорила и даже не пыталась вступать в беседу. Девушка покорилась, но слушала внимательно, не пропуская ни одного яшмового слова. Важный гость был умен, начитан и едок, как перец, привезенный из Бахромы Мира. Среди прочего он поделился истиной, которую обронил великий Янь Юань, ученик Кун-Цзы из княжества Лу. Путем длительных размышлений Янь Юань пришел к выводу, что в прадавние времена боги сотворили не Человека, а Мужчину. Женщины же – это прирученные очеловеченные обезьяны. В качестве доказательства приводилась элементарная истина – ни одной женщине не прочесть Четыре Великих Творения.
Слаб обезьяний мозг!
Что-о-о-о?!
На следующий же день Пин-эр отправилась к соседу, высокоученому дядюшке Хо. Тот крайне удивился, но требуемые свитки одолжил. Увы, Творения и впрямь были скучны, а порой откровенно раздражали. Войско Сокрушителя Царств Чжугэ-ляна идет в первый поход… во второй… в сто тридцать третий. Одно царство сокрушили, второе… пятнадцатое…
А вот «Путешествие на Запад» понравилось. Приключения святого монаха, путешествующего в веселой компании оборотней и бесов, увлекли девушку. Она даже позавидовала им – столько увидеть, со столькими подраться. Ни дня без мордобоя!
Отличная книга!
Теперь она сама путешествовала – правда, в данный момент не на Запад, а на Восток. И была уверена: без приключений не обойдется. Недаром Ен Тор Вин хмурился перед отъездом. Ясное дело – грядет славная драка! У нее нет подорожной, а значит, каждую границу придется пересекать с боем. Ради этого Пин-эр безропотно согласилась надеть неудобный для драки наряд – и дала слово во всем слушаться глубокоуважаемого дедушку.
Путь на Восток обещал быть чрезвычайно интересным.
Вышло иначе. Город сменялся городом, скрипучая повозка без спешки катила от станции к станции. На остановках Ен Тор Вин шел на почтамт; в дороге же читал письма и сочинял ответы. Пин-эр оставалось глядеть в окошко. Разочаровали ее и пограничные стражники. Глубокоуважаемый дедушка без лишних слов предъявлял им свою подорожную, стражники смотрели на бумагу, на дедушку и, наконец, – на девушку, кивали и желали счастливого пути.
Некоторые позволяли себе странные ухмылки.
Спросить она не решилась. Не иначе, совершенномудрый дедушка знает заклинание «Трех Чудес и Шести Появлений», позволяющее уговорить даже беса из свиты Янь Ло. Разве что ухмылки стражи… Уж не готовилась ли некая ловушка?
Ловушек не встретилось, и Пин-эр заскучала.
В городе Ван Пине[31] – мрачном, похожем на огромную тюрьму – Ен Тор Вин сообщил, что дальше повозка не поедет. Следует нанять другую повозку или плыть морем – на корабле быстрее. Но сейчас осень, и ожидаются шторма.
