Полузабытая песня любви - Кэтрин Уэбб

– Продавец заверил меня, что теленок забит накануне во второй половине дня. Парень сказал, что свежей сердце могло оказаться только в одном случае: если я сам пошел бы на скотобойню и поймал сердце, выпрыгнувшее прямо мне в руки, – проговорил он с улыбкой.

Димити взяла пакет, подержала в руке и развернула. Зак с легким содроганием заметил, что при этом она перепачкала кровью митенки, а из одного из сосудов, торчащих из сердца, свисает темный сгусток. Он ощутил тошнотворный запах крови и постарался не вдыхать слишком глубоко. Димити проверила сердце таким же способом, как в первый раз, а затем посмотрела на Зака, и ее лицо просияло довольной улыбкой. Она резко повернулась и скрылась в доме, оставив дверь открытой.

Зак заглянул в коридор:

– Мисс Хэтчер?

– Булавки? – донесся ее голос из кухни.

Зак вошел и закрыл за собой дверь.

– Вот они, – произнес он, протягивая их ей.

Она села за небольшой столик и приняла от Зака коробку с булавками, не проронив ни слова. Казалось, старая женщина полностью сосредоточилась на сердце и на том, что собиралась с ним сделать. Зак тихо опустился в кресло напротив нее и смотрел как завороженный. Одним ловким движением Димити взрезала сердце с одной стороны небольшим кухонным ножом, лезвие которого показалось Заку зловеще острым. Она вытерла пальцами сгустки крови и открыла коробку с булавками, оставив на ней отпечатки ржавого цвета. Под ее ногтями появились темно-красные полоски. Негромко напевая, Димити проткнула изнутри стенку сердца булавкой, головка которой оказалась на одном уровне с мышцей. Зак смотрел как загипнотизированный и не осмеливался задавать вопросы. Иногда он улавливал обрывки песни и мог понять, о чем в ней поется, но в основном это было монотонное и протяжное бормотание. Зак наклонился ближе, пытаясь лучше расслышать слова.

– Благослови этот дом и сохрани его в целости… благослови этот дом… сохрани солому, сохрани камень…

Она замолчала, когда закончились булавки. Достав иголку с ниткой из кармана передника, Димити быстро зашила сделанный разрез и помяла сердце, засовывая пальцы между торчащими иглами. И хотя сердце приобрело прежнюю форму, теперь оно походило на отталкивающую сюрреалистическую фигурку ежа – нечто подобное Зак мог бы создать во времена обучения в Голдсмитском колледже [32], когда старался побороть каждое свое естественное желание написать или нарисовать что-то, относящееся к области фигуративного искусства [33]. Ему хотелось шокировать, принадлежать к течению авангардизма.

– Для чего это нужно? – спросил он робко.

Димити изумленно подняла на него глаза, очевидно совсем позабыв о его присутствии. Она пошевелила челюстью, словно пережевывая что-то, а потом наклонилась к нему.

– Отпугивает злых гостей, – прошептала она и посмотрела мимо него, словно что-то вдруг привлекло ее внимание.

Зак бросил взгляд через плечо. Из зеркала, висящего в коридоре, на него смотрело собственное лицо.

– Злых гостей?

– Тех, присутствия которых вы не хотите. – Димити встала и, помолчав, смерила его взглядом. – Хорошие руки, длинные, – пробормотала она. – Пойдем-ка, поможешь.

Зак послушно встал и прошел за ней в гостиную. Следуя указаниям Димити, он, наклонившись, залез в камин, после чего осторожно распрямился. Когда он делал это, у него промелькнула мысль, что этим утром ему приходится совершать воистину странные поступки. Его плечи уперлись в покрытые копотью каменные стенки дымохода, и когда Зак задрал голову, чтобы посмотреть наверх, сажа запорошила ему глаза. Чертыхаясь, он было начал их протирать, но оказалось, что пальцы тоже грязные. В носу свербило от острого запаха гари, а высоко над головой виднелось небо в виде маленького ослепительного квадратика. «Как вышло так, что я оказался в камине?» – подумал он, с иронической улыбкой оглядывая темное пространство вокруг себя.

– Протяни руку над головой и пощупай как можно выше. Там есть гвоздь. Можешь его найти? – донесся до него голос Димити. Поглядев вниз, Зак увидел ее ноги в уродливых кожаных башмаках, беспокойно переминающиеся на месте. Он поднял руку и стал шарить по стенке, вызвав тем самым новый поток сажи, обрушившийся на волосы. Он, как мог, отряхнулся и продолжил поиски, пока пальцы не нащупали острый ржавый гвоздь.

– Нашел!

– Тогда возьми это. Бери. – Она просунула руку в дымоход и вручила Заку созданную из сердца импровизированную подушечку для булавок, с петелькой, сделанной при зашивании разреза.

– Повесь на гвоздь, но, когда станешь это делать, тебе нужно будет спеть часть заклинания.

– Какого заклинания? – спросил Зак, осторожно поднимая сердце и стараясь, чтобы оно его не коснулось. Однако на уровне головы дымоход сужался, и оберег пришлось протащить мимо щеки. Зак почувствовал холодное прикосновение острого металла, оставившего тонкую царапину. Он вздрогнул. – Какого заклинания? – повторил он хрипло.

– Благослови этот дом и сохрани его в целости… – Эта строка была пропета дребезжащим голосом, тонким и высоким.

– Благослови этот дом, – эхом отозвался Зак, перевирая мелодию. Он повесил оберег на гвоздь, и внезапно возникшая тяга унесла его слова наверх, словно дым. Порыв воздуха что-то сердито прошептал над самым его ухом. Зак выбрался из камина так быстро, как только смог, и принялся отряхивать одежду грязными ладонями. Он посмотрел на Димити, руки ее были крепко сцеплены перед ртом, глаза сияли. Издав тихий радостный звук, хозяйка обняла Зака, который застыл в изумлении.

Когда она опустила руки и отошла в сторону, у нее был смущенный вид. Старая женщина перевела взгляд на свои испачканные пальцы и стала теребить ими нитку, торчащую из передника. Димити, похоже, не беспокоило, что ее руки измазаны кровью. Она словно привыкла к этому. Зак потер свои грязные ладони одна об другую.

– Можно воспользоваться вашей ванной для того, чтобы немного привести себя в порядок? – спросил он.

Димити кивнула, по-прежнему не глядя на него, и указала на выход в коридор.

– За дверью в самом конце, – тихо произнесла она.

Зак прошел мимо лестницы и с усилием распахнул дверь, которая разбухла и открывалась туго. Ему пришла в голову мысль, что деревянный каркас дома напитался влагой и стал ломким от старости. Ради интереса он попробовал поковырять ногтем большого пальца один из толстых изогнутых брусьев, выступающих из стены. Он оказался твердым, как железо.

В конце коридора находилось крошечное подсобное помещение с выходом на задний двор, а также дверью, ведущей в ванную. Потолок, настолько низкий, что Зак касался его волосами, еще более понижался в сторону от основной стены дома. Стало холодней, и Зак понял, что ванная сооружена на скорую руку и представляет собой хлипкую пристройку, призванную заменить прежде стоявшую на ее месте наружную уборную. Он посмотрел через застекленную дверь. Задний двор находился в тени деревьев, и там не было никаких грядок или цветников. Просто утоптанная, поросшая мхом земля, кое-где вымощенная треснувшими каменными плитами, покрытыми зелеными пятнами. Вокруг тут и там стояли старые сараи и хозяйственные постройки. Их двери были плотно закрыты, точно скрывали за собой какую-то тайну. Правда, одна из них являлась курятником, и было видно, как в нем шесть коричневых кур что-то клюют и чистят клювами перья. За двором деревья, обозначающие край оврага, качали ветками на ветру. Зак, насколько мог, отмыл руки в крошечном умывальнике и постарался забыть, как в течение секунды ветер в трубе звучал, точно человеческий голос.