Суровая мужская проза - Андрей Бондаренко

Он выбрался из автомобиля, с десяток раз присел, сделал несколько ленивых махов руками и ногами, посмотрел в одну сторону, в другую, а после этого констатировал:

– Какая-то заброшенная и забытая Аллахом берберская деревушка. Слегка напоминает среднестатистический современный киргизский кишлак. А также узбекский, туркменский, таджикский и афганский. И народа, что характерно, не видно. Типа – все откочевали, куда глаза глядят. Или же вымерли от неизвестного и коварного вируса. Бывает. И запах здесь, мать его растак, соответствующий…

– Ио-йо-йо! Ио-йо-йо! – оглушительно заголосил кто-то, находившийся сзади. – Йо-йо-хо! Гы-гы-гы! Йо! Ши-ши-ши….

– Верблюды, блин. Куда же без них? – резко обернувшись, пробормотал Лёха. – Чего и следовало, судя по запаху, ожидать…. Европейские и американские туристы на своих сайтах утверждают, что верблюды, мол, совсем не пахнут. Ну, да. В пустыне, куда их подводят на встречу с иностранцами на час-другой. А здесь, так сказать, стационарный берберский лагерь. Вон длиннющие полосы верблюжьего навоза выложены – по южному склону ближайшей дюны – на просушку. В качестве будущего идеального топлива, понятное дело…

– Всё верно понимаешь, русский, – на его плечо легла смуглая рука Маххамада-младшего. – Пошли знакомиться с будущими товарищами по путешествию. Пошли-пошли…. Верблюды – звери с характером. Очень гордые, независимые и капризные. Если не повезёт, то могут испортить вам всю поездку. Как – могут испортить? Просто опустятся на песок и дальше не пойдут. К ним надо обращаться очень уважительно и – сугубо – по именам. Иначе ничего хорошего не будет. Кроме сплошных неприятностей, неожиданных сюрпризов и гадких казусов, понятное дело…

Метрах в тридцати-сорока от полуразрушенных строений, сложенных из светлой глины и верблюжьего навоза, был выстроен – из выбеленных на солнце стволов и веток пустынной акации – просторный загон, в котором содержались светло-рыжие облезлые верблюды. Пятеро беззаботно дремали, лёжа на серо-жёлтом песочке, а шестой, горделиво задрав массивную голову, неторопливо и важно разгуливал вдоль жердей изгороди. Правда, одобрительно и преданно посматривая на Маххамада-младшего, больше дурным голосом не орал.

«Спят, прямо как домашние кошки, смешно подогнув-подсунув передние и задние ноги под корпус и спрятав бархатистые носы «под мышку», – отметил Петров. – «А этот рослый и самовлюблённый, которому не спится. Презрительные гримасы, безостановочно перебирая мясистыми блёкло-розовыми губами, понимаешь, строит. Задиристо и нагло косит, что называется, лиловым глазом. Вожак, понятное дело. Фишку, морда губастая, отрабатывает…».

– Этот красавец – мой, – с гордостью указав корявым тёмно-коричневым пальцем на активного двугорбого верблюда, объявил пожилой бербер. – Зовут – «Султан». За дело, между нами говоря, зовут. Похотлив – просто беспредельно. Причём, активно трахает не только верблюдиц, но и ослиц. Тот ещё деятель отвязанный, короче говоря…. Вон та троица, разлёгшаяся в отдалении. Они вам, русские, не интересны. Просто безропотные перевозчики походного скарба, воды и продовольственных припасов. Они за Султаном пойдут – на верёвочной упряжи, один за другим…. А вон те двое, что прямо под жердями дрыхнут, ваши. Ближний к нам – «Билли». Это, Тёмный, твоё средство передвижения по Сахаре. А другой – «Вова». Владей, Алекс, не жалко…. Сейчас разбудим этих горбатых сонь. Накормим отборным овсом. Вволю напоим. Потом вы их (в качестве полноценного знакомства), побалуете – с ладоней – сушёными финиками…. Ну, а после этого мы сами слегка перекусим, переоденемся, загрузимся и выйдем на маршрут. В полном соответствии с гениальным стратегическим планом, разработанным и утверждённым могучим генералом Ветром…. Машина? Здесь, без сомнений, оставим. За ней присмотрят, не сомневайтесь. Есть кому. Тем более что на Большую Землю мы будем возвращаться совсем другим путём. Если повезёт. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Тёмный, постучи, пожалуйста, по ближайшей жердине…

Через полтора часа всё было готово к старту.

– Ложись, Вова, – тихонько дёрнув за длинную плетёную уздечку, вежливо предложил Лёха. – Не капризничай, дружище. Не стоит.

– Хр-р-р-р, – нервно подёргивая левой тощей ляжкой, заявил верблюд. – Шр-с-с-с…, – а после этого презрительно и смачно сплюнул в сторону.

– Ну, ты, брат, и даёшь. Хорошо еще, что не мне в физию. Спасибо, конечно…. Но, тем не менее, не одобряю. Прям, не мужественный «корабль пустыни», а цаца самая натуральная и капризная. Типа – насквозь гражданская…. Ну-ка, взгляни мне в глаза. Взгляни-взгляни…. Хороший такой взгляд. Цепкий и знакомый. С характерным лукавым прищуром. Как и у нашего Владимира Владимировича Путина. А это, как известно, дорогого стоит…. Да и твой коротенький «чубчик» на затылке. Я, кажется, начинаю верить во всякую навороченную индийскую хрень. Ну, и в тибетскую хренобобь, ясен пень…. Гы-гы-гы! Отставить – неполиткорректные шуточки и дурацкие подколы…. Ложись, Володенька, ложись. Не позорь меня, Вовочка, перед коллегами по благородному ремеслу. Ну, пожалуйста, мил-дружок губастенький…. Вот, молодец. Хороший мальчик. Натуральный красавчик замшевый…. Всё, кажется, угнездился. Вставай, Вова…. Эй, ты уснул? Поднимайся, бродяга! Сейчас за ухо дёрну…

– Ио-йо-йо! – задорно и язвительно завопив, верблюд резко встал на задние ноги.

Лёха, конечно, будучи человеком опытным, предполагал такое развитие событий, но – тем не менее – чуть не улетел вперёд.

– Вот же, сука игривая и пархатая…

– Ио-йо-йо-йо! – не менее резко выпрямил передние ноги верблюд.

– Ничего себе, фортель. Чуть назад, к маме нехорошей, не выкинуло…. Ладно, Вовчик, извини – за «суку пархатую». Был неправ. Погорячился. Проехали…. Ну, чего стоим? Кого ждём? Догоняем ребят, догоняем. Сушёные финики, ясная табачная лавочка, с меня…

Плотно и по-взрослому навалился жаркий и безжалостный – в своей африканской духоте – день.

Едкий, чуть солоноватый пот, размеренно текущий по лицу и всем остальным частям тела. Безостановочно-пульсирующий жар в области темечка. Бестолковое и усыпляющее покачивание между двумя мохнатыми горбами. Надсадный хрип верблюда, временами переходящий в утробное и жалостливое икание.

«Икает, морда слюнявая? Ага, есть такое дело», – лениво текли в голове отрывочные мысли. – «А ещё что-то нервно подёргивается под моей левой ляжкой. Нервно, болезненно и жалостливо…. Что это такое? Верблюжья усталая селезёнка, понятное дело…. Воздух стал каким-то избыточно-сухим и колючим. В горле нестерпимо першит…. Где же фляжка с волшебным «пустынным» напитком? Отстегнулась и потерялась? Нет, просто, слава Богу, сбилась на ремне. Сейчас, только пробочку отвинчу…. Божественно, мать его растак. Смесь – один к трём – пальмового сока и кипятка. С несколькими каплями сока апельсинового…. Жарко, жарко, жарко. Хорошо ещё, что мы переоделись в просторные берберские джуббы. Они, безусловно, градусов семь-девять «скрадывают»…. Чёрт. Юго-восточный ветер, усиливаясь, размеренно бросает в физиономию пригоршни мелкого горячего песка. Всё бросает, сволочь, и бросает. Гнида упорная и бездушная…. Ничего, на такой паскудный случай у нас шешем имеется. То есть, его свободный конец длинной в сорок-пятьдесят сантиметров. Именно им здесь и закрывают рот и нос от наглого «песчаного» ветра…. Обед? Увы, но отменяется. Маххамад-младший сказал, что обед (вместе с полдником), переносится на ужин. Мол, в Сахаре так издревле заведено. Не нами заведено, не нам и отменять. Оно и правильно. Кушать в такую жару, на солнцепёке? Нет, не хочется. Даже слегка подташнивать начинает – от одной только мысли о еде…. Болтает-то как, мамочка моя. Всё качает и качает. Даже голова начала кружиться. В пояснице противно покалывает. Кобчик, такое впечатление, слегка онемел…. И как наш проводник умудряется в таких невообразимых и гадких условиях выдерживать правильное направление? Чудеса в решете, да и только…. Миражи? Имеются, наверное. Как же иначе? Но нет сил – обращать на них внимание. Никаких. Наплевать и растереть…».

Потом была ночёвка у старого каменного колодца со слегка протухшей водой, которой и умываться-то не хотелось. Кормёжка оголодавших верблюдов. Скромный невкусный ужин. Тяжёлый и прерывистый сон в тесной палатке.

Неверный и беспокойный, надо признать, сон. Ветер всё выл и выл на все лады, обещая страшные кары за грехи совершённые. Да и за будущие. Брезентовый полог палатки, отчаянно хлопая, буквально-таки ходил ходуном. Было нестерпимо душно. Хронически не хватало кислорода. Белов и Маххамад-младший храпели, как два матёрых тигра из диких сиамских джунглей…

Наутро их ждал новый переход через раскалённый песчаный ад, завершившийся очередной ночёвкой у крохотного костерка, в котором вместо дров использовались старые верблюжьи «кизяки».

Утром температура окружающего воздуха опустилась до плюс пяти-шести градусов, из ближайшей извилистой лощины выполз молочно-белый туман, на совесть пропитанный влагой. Было очень холодно, зябко и промозгло.