И всюду кровь - Эллиот Харпер

Глава 10

За несколько часов до звонка

«Билли, милая, ты опять ночевала в палате?»

Натирая полотенцем до блеска вымытую вилку уже минуты три или четыре, если не дольше, Билли смотрела на нее отсутствующим взглядом, не различая за голосом воспоминаний ни шума воды, ни звука входящих сообщений на телефоне, оставленном на барной стойке за спиной.

«Поезжай домой, тебе нужно отдохнуть…»

Билли поморщилась, и очертания вилки начали медленно расплываться перед глазами.

«Я не устала!»

Это было ложью. Тогда, два года назад, она устала, и еще как, но не могла признаться ни себе, ни окружающим в собственном бессилии на грани с опустошением. Измотанная и потерянная, она держалась на последнем дыхании, как высотное здание на единственной оставшейся подпорке фундамента. Чтобы не добавлять к общему горю и свою боль, она входила в больничную палату с улыбкой и в бодром настроении, излучая некое подобие хрупкого оптимизма, пока внутри распадалась на части. Возвращаясь домой из госпиталя, Билли закрывалась в своей комнате и рыдала до тех пор, пока не проваливалась в сон, потеряв остатки сил, а утром вновь собирала себя по кусочкам, скрепляя их упрямым обещанием держаться, несмотря ни на что.

Она неизменно повторяла, что все обязательно закончится хорошо, но не смогла убедить в этом даже себя – и чем ближе был финал, тем беспросветнее становилось отчаяние, а желание закричать постепенно заглушало голос надежды. Все внутри, каждая клетка, каждый уровень разорванной в клочья души, болело и нарывало, как один большой пульсирующий нерв, который нельзя просто взять и вырвать с корнем.

«Иди домой, Билли. Со мной все будет хорошо…»

Пара слез упала на сухую вилку, которую она почти без сил положила на кухонную тумбу.

«Со мной… все… будет хорошо…»

Билли медленно опустила голову и сжала пальцы в кулаки.

Нет. Не будет. И тетя Лидия прекрасно знала об этом. Знали все, и только Билли продолжала упрямо отрицать очевидное.

– Почему клевер? Веришь в талисманы удачи?

– Я верю в то, что любой предмет, символ, даже животное или человек обладает той силой, какую в нем видят окружающие люди. Клевер-четырехлистник, черная кошка, перебежавшая дорогу, подкова, разбитое зеркало, куриная косточка – продолжать можно до бесконечности. Дело ведь вовсе не в символах, Билли. А в том, какое значение мы вкладываем в каждый из них. Кстати, по одной из легенд, четырехлистный клевер не только приносит удачу, но и защищает от зла, а также исцеляет и укрепляет здоровье…

Задрожав всем телом, Билли прикусила губы и, не сдержавшись, швырнула вилку в раковину.

Черт бы побрал этого Андерсона. Черт бы побрал все, что связано с этим делом, из-за которого она не только начала сомневаться в своих навыках, но и потеряла памятную вещь, связывающую ее с прошлым. Лучшая его часть безвозвратно исчезла, как и многое другое, что слишком долго казалось нерушимым: поддержка семьи, лучшая подруга рядом, любовь и забота самого понимающего человека, которого внезапно и жестоко забрали из жизни Билли.

Так и не выключив воду в раковине, она медленно опустилась на пол, подтянула к себе колени и, спрятав лицо в ладонях, горько расплакалась.

Несправедливо, нечестно, больно – сейчас бы прокричать во весь голос какое-нибудь возмущение, вроде «Почему одни получают все, а у других отбирают последнее?» Но вряд ли это сделает ей легче.

Билли не просила о многом – ей хватало и этого маленького якоря памяти, небольшого брелока, но теперь нет и его.

Но в какой-то момент внутри наступила тишина, будто кто-то нажал на кнопку «стоп» и прекратил эту истерику, либо Билли просто исчерпала запас сил и слез. Притихнув, она прислонилась спиной и затылком к кухонной тумбе и шумно выдохнула.

Может, Адам Миддлтон был прав, и ей не стоит лезть в это дело?

И что тогда? Оставить на растерзание человека, который, может быть, невиновен в произошедшем? Она ведь уже сделала это – бросила ФБР кость, не подумав о последствиях, и, пока Бюро ищет одного человека, другой будет продолжать убивать.

«Соберись, Билли».

Глубокий вдох.

«Ты должна собраться».

Неторопливый выдох. Звук вибрации неподалеку.

Черт. Это может быть Тони. Смахнув последние слезы со щек, Билли решительно поднялась, подошла к барной стойке и взяла телефон.

«Дэн».

– О-о-о… – протянула Билли, покачав головой, и неприлично громко шмыгнула носом – хорошо все-таки, что она живет одна. – Не сегодня. Пожалуйста, только не сегодня.

«И тем более не сейчас».

На очередные объяснения с Дэном не было никаких сил. В последний раз они говорили спустя два дня после того, как Билли огорошила Розенберга новостью о своем отказе выйти замуж, что в итоге и разрушило их отношения – так же стремительно, как и башню в дженге[21]: достаточно было вытащить всего одну деталь, и все выстроенное ими за полтора года мгновенно распалось. Видимо, стабильности в их паре было еще меньше, чем желания Билли следовать наставлениям и ограничениям Дэна.

Игнорируя настойчивое жужжание, Билли положила телефон обратно на барную стойку и вернулась к мытью посуды, из которой в раковине остались только тарелка и бедная брошенная туда вилка.

Звонок повторился два раза, и на третий, не выдержав, она вернулась к телефону, чтобы перевести его в режим голосовой почты, но, увидев на экране скрытый номер, едва не выронила смартфон из рук, пытаясь ответить на вызов.

– Оставь надежду, всяк сюда звонящий, – мелодично протянул Тони. – Ты там жива, Сэлинджер? Я начал переживать, что этот психопат и до тебя добрался.

– Еще чего. – Билли покосилась в сторону окна, откуда было видно патруль, приставленный Миддлтоном. Интересно, знает ли вездесущий Тони об этом «жесте заботы»?

– Ты вроде как спешила увидеться, а потом – «все, пока-удачи-не-приеду». За тобой был хвост?

«Скорее, забор».

– Сначала я… неудачно срезала путь, а потом меня любезно пригласили на допрос по поводу… той квартиры в Остине, – осторожно добавила Билли. Но сразу поняла: сейчас начнется.

– Что-о? – выпалил Тони и, судя по грохоту, уронил что-то тяжелое. Лишь бы только не себя любимого. – Ты рассказала им, как вышла на нее?

– Успокойся, они ничего не знают, – вздохнула Билли, отходя от окна. – Слушай, это не первый допрос в моей жизни, и я ни разу не упоминала ни тебя, ни твои чудо-навыки. Поэтому хватит впадать в панику и делать из меня стукача. Ты знаешь меня уже давно, и…

– Все, все, остынь, валькирия, – сбавил обороты Тони и громко отпил газировку через трубочку.

«Какая