Формула гениальности - Шокан Алимбаев

– Наркесжан, чай твой остыл, – ласково сказала Шаглан-апа.

– Что? – очнулся от своих мыслей Наркес и взял в руки пиалу. Чай действительно остыл.

– С ним часто такое случается в последнее время, мама, – засмеялась Шолпан, выливая из пиалы Наркеса остывший чай и наливая горячий. – Влюбился, наверное, в кого-нибудь…

– Зачем ты так шутишь, алтыным? – мягко поправила Шаглан-апа невестку. – Разве не видишь, что он еще весь в мыслях о работе…

Медленно глотая горячий чай и машинально слушая беседу матери с Шолпан и вопросы Расула, Наркес одновременно думал: «Да, этот интеллектуальный взрыв непременно выразит себя в огромной работе. Но это еще впереди. А пока надо отвлечь его, – он снова взглянул на юношу, – психологически подготовить к близкому уже кризису. Провести сеанс психотерапии…» И вслух сказал:

– Сейчас, после ужина, одевайся. Пойдем в кино.

– А какой фильм? – без интереса спросил Баян.

– Что надо, – неопределенно ответил Наркес. Переодевшись, они вышли из дома. Пройдя квартал, спустились в метро и на электричке добрались до станции Аль-Фараби. Перейдя на кольцевую линию, снова сели в электропоезд и сошли на станции Курмангазы.

Поднявшись затем на эскалаторе вверх, очутились в надземном фойе станции. Прямо перед выходом из метро простиралась обширная водная площадь в гранитных берегах. Посередине ее тянулся длинный ряд высоких фонтанов со сплошной завесой воды. В самом центре площади ряд этот обрывался у небольшого островка с раскидистой, свисавшей до самой воды плакучей ивой. У островка, грациозно выгнув длинные шеи, плавали белые и черные лебеди.

Тут же, недалеко от метро, метрах в трехстах, несколько в стороне от массива высотных жилых домов, стоял четырехэтажный кинотеатр «Кыз-Жибек». На первых трех этажах его располагались кинозалы с панорамными экранами. На четвертом этаже находились зал для фото – и изобразительных выставок, игровые автоматы, кафе. Наркес купил билеты и взглянул на часы. До начала сеанса оставалось полчаса. Они подошли к гранитной набережной. Со всех сторон площади, у берегов, прогуливались бесчисленные пары отдыхающих. Глаз отдыхал от вида фонтанов. Влажная прохлада, которой веяло от водной площади, приносила успокоение и умиротворенность, Наркес взглянул на лебедей, медленно плававших у островка, и на память ему пришли строки Джозуэ Кардуччи:

С улыбчивых вершин в рассветном озаренье Сойдя, Гомера стих, в божественном стремленье, Под всплески лебедей, по Азии течет…

– В городе у вас есть родственники? – спросил Наркес у юноши, не отрывая взгляда от водной глади.

– Нет, – ответил Баян. – Мы приехали сюда четыре года назад.

– А где вы жили раньше?

– В Таргапе. Там живет брат отца с бабушкой. Я вырос у нее на руках. Она была самым близким для меня человеком. Когда мы переехали в Алма-Ату, она осталась у младшего сына.

– А еще где у вас есть родственники?

– В Узун-Агаче. Но они не близкие, дальние.

– Больше у вас нет родственников?

– Нет. Есть, правда, несколько дальних родичей в Актюбинске, но мы редко ездим туда.

– Ты не можешь назвать адреса тех близких, которые живут в Узун-Агаче и Таргапе?

Юноша назвал их.

Наркес вынул записную книжку и что-то пометил в ней.

Через некоторое время они вошли в кинотеатр. В наступившей затем темноте зала перед оцепеневшим от напряжения Баяном на протяжении полутора часов развертывалась захватывающая история прошлого Японии. Фильм снял кинорежиссер Киехико Усихара.

Самурай Кансю задумал объединить Японию, собрать воедино все многочисленные и враждующие друг с другом племена. Для этой цели он выбрал императора Такеда. Представ спасителем одного из его главных сановников в грозовую ночь в лесу, в короткой кровопролитной схватке, которую он сам же подстроил, Кансю поступает на службу к императору. Безвестный некогда самурай становится сперва главным советником императора, потом предводителем его войск. День за днем он подготавливает мягкого и безвольного Такеда к великому завоевательскому плану, который он задумал. На этом пути он жертвует всем: отдает любимую девушку в жены императору, любовно нянчится с их сыном, маленьким Кацуори. Он видит в своих мечтах Кацуори продолжателем своего дела, потрясателем вселенной, величайшим завоевателем мира. Слезы радости текут в такие мгновения по лицу Кансю. Войска императора под его командованием одерживают победу за победой. В изнурительно долгих войнах покорены почти все княжества вплоть до побережья Тихого океана, кроме одного. Изнеженный красавец Такеда настаивает на длительном отдыхе и мире, но неистовый полководческий гений Кансю снова, как и сотни раз до этого, побеждает слабую волю императора. И вот настал день битвы с последним сильнейшим врагом, царем Ямабуту, сильнейшим на всем побережье Тихого океана.

Войска Такеда шли на место битвы всю ночь. Густой туман окутывал землю. И тут Кансю приходит мысль: пользуясь туманом, отправить основные силы на место расположения врага и внезапно напасть на него. Рассеявшийся утром туман показал, что Кансю жестоко ошибся. В долине перед возвышением с императорской ставкой Такеда стояли стройные ряды войск неприятеля.

– Что теперь будем делать, Кансю? – спрашивает император у своего полководца. Он верит, что величайший военный гений Кансю каким-то чудом спасет его самого и его войска от неминуемого поражения.

– Прости меня, о повелитель. Впервые в жизни я ошибся, – упавшим голосом отвечает Кансю.

Яростно, с неслыханным героизмом дерутся самураи Такеда. Их снова и снова увлекает в бой на коне Кансю. Но силы слишком неравны. И когда тают последние ряды самураев Такеда, в долине показываются его основные силы.

– Мой повелитель! – яростно и, озверев от пыла битвы, кричит Кансю. – Я же говорил, что мы победим! Мы победили!

Тут неприятельская стрела вонзается в глаз Кансю. Двумя руками он выдергивает ее и, сделав последние в своей жизни шаги, падает со словами: «Мы победили!»

В наступившей затем тишине император Такеда, уже оправившийся от последней жестокой битвы, в своей резиденции, с насмешливой улыбкой вспоминает Кансю:

– Он думал покорить весь мир. Глупец! Глупец! Глупец!

Этим трехкратным рефреном и заканчивался фильм «Знамена самураев».

В наступившей после фильма глубокой тишине Наркес и Баян молча вышли из зала, потом из кинотеатра.

– Ну как фильм? – спросил Наркес у юного друга.

– Фильм-гигант. Нет, супергигант, – ответил юноша.

– Я видел его раньше, – медленно произнес Наркес, – но я хотел, чтобы и ты посмотрел его. И увидел человека, который жертвует всем и всегда и, наконец, приносит в жертву свою жизнь. Не будем далеко ходить за примерами. Наш современник, спортсмен и психотерапевт Ханнес Линдеман, один из последователей И. Шульца, создателя системы аутогенной тренировки, трижды в одиночку пересекал Атлантический океан в надувной лодке. Ему пришлось пережить океанские штормы, галлюцинации, приступы бреда, возникавшие из-за острого дефицита сна, не раз приходилось всю ночь лежать на скользком днище перевернутой волнами лодки. Ты знаешь, что ему помогло среди всех этих трудностей? Ему помогла формула цели: «Я справлюсь!» Он зубрил ее днем и ночью, перед сном и утром, проснувшись, пока уверенность в успехе предприятия не захватила его целиком, не оставляя ни тени сомнения. Тебе тоже надо повторять эту формулу постоянно. Она должна стать не только смыслом жизни, но и самой жизнью, содержанием твоей личности, твоим вторым «я». Только когда идея цели проникнет в каждый орган, в каждую клетку, в самые глубокие подкорковые слои мозга, когда все в тебе будет твердить: «Я справлюсь!», только тогда ты справишься с любыми трудностями. Люди готовятся к свершению выдающихся дел всю свою жизнь, тебе же – первому – надо форсировать этот путь в кратчайшие сроки.