Корректировщики - Светлана Прокопчик

— А ты железо покачать, что ли, пришел? — спросил Сашка Черненко.

— Я еще не рехнулся. Я ж не Цыганков.

— Как он, кстати? — не столько обеспокоенно, сколько со скрытой неприязнью спросил Котляков.

— Как ему ваша девица и предсказала. В больнице. Раньше пятнадцатого не выпишут. На экзамены и консультации у главврача отпрашивается, — радостно сообщил Илья. — А что ему? Он же антикорректор, один билет выучил, и его же вытянул. И вот дуб дубом — а стипуха всегда повышенная. А мне, как назло, всегда достается именно тот, который я хуже всего знаю.

Удачливость на экзаменах — тема отдельная. Илья отметил, что в разговоре Котляков почти не участвовал. Понятно, личная драма. Удалось даже угадать, что с объектом нежных чувств отношения не складываются совершенно, кто-то постоянно мешает, но сегодня Котляков твердо решил идти напролом. Сейчас он сидит и ждет, потому что его любовь должна объявиться в зале.

— В зале сегодня что-нибудь намечается? — неожиданно спросил Илья.

Котляков мгновенно оживился и тут же мысленно замкнулся, спохватившись:

— Наши девчонки в баскетбол играют. С химичками. Конечно, любительство полное, но свои же играют. Поболеть надо.

Илья понял, что у ребят была договоренность. Скорей всего, у дамы сердца есть подруга, и Сашка взял на себя тяжкую роль “запасного” кавалера, чтобы приятель мог отвести душу. И третий им на фиг не упирался. Поэтому он быстренько расправился с остатками торта и поднялся:

— Пошел я. Баскетбол — штука хорошая, но… — и развел руками.

— Удачи тебе завтра, — вполне искренне пожелал Котляков.

— Угу. Вытяни билет Цыганкова, — посоветовал Черненко.

Илья посмеивался про себя. Н-да, если он вытянет билет Цыганкова… Ему устроят холокост. А с другой стороны, если один из этих ребят — Вещий, то все утрясется само собой.

Отчего-то почувствовал легкую зависть к Котлякову. Наверное, это здорово — влюбиться такой вот чистой любовью. Есть для чего жить, есть на что надеяться, есть что переживать… А у него уж тыщу лет не было ничего, кроме лекций утром и Службы вечером. Впрочем, сам так решил — когда его бросила Алка.

Вышел, постоял еще у крыльца, поплелся к метро. Впереди, метрах в десяти шли две девчушки. Явно молодые, первый-второй курс. Походка торопливая, держатся под руку, голова к голове, и о чем-то очень серьезно щебечут. Илья скатал снежок, размахнулся и несильно влепил той, что справа.

Она дернулась, но не обернулась. Илья засмеялся — какая-то школьная реакция, честное слово! Если тебя дернули за косичку, нельзя обращать внимания, а то кто-нибудь что-нибудь подумает… и не дай бог, что тебе нравится тот, кто дергает тебя за косичку. Наверняка отличница, подумал он. Прощупать мысли не удавалось, но он и не особо стремился. У девочек в таком возрасте в головах либо много мальчиков, либо много формул. У этой — стопроцентно формулы.

Бросил еще один снежок, уже сильней и прицельно, стараясь попасть по ногам. Попал, конечно. Она поскользнулась, презабавно взмахнула сумкой — чтоб удержать равновесие, — и бухнулась на четвереньки. Тут же вскочила, торопливо отряхнулась, но опять не оглянулась. Господи, что за синий чулок-то?

Они были очень разными, эти девочки, думал Илья, нагоняя их. Та, что слева, уже пару раз украдкой обернулась, стараясь, чтобы не заметила серьезная и наверняка рассерженная подруга. Симпатичная бабеночка, но Илье такие совершенно не нравились. Слишком много амбиций определялось с ходу. И по замысловатой прическе, и по аппликации под ручную вышивку на вытертой синтетической дубленке — денег на отслеживание моды нет, так она имидж такой создать пытается. И по выражению лица, кстати говоря. И вообще, Илья ее узнал. Видал уже несколько раз, и успел сделать соответствующие выводы даже раньше, чем добрался до ее досье. Рита Орлова, В-1011. Подруга спрогнозированной им Ольги Пацанчик. Только в последнее время Рита с ней раздружилась. Между прочим, Рита явный антикорректор, это и к Лоханычу не ходи. Надо будет заставить ее пройти тесты и зарегистрироваться.

А та, которой достался уже третий снежок, никем не притворялась. Скорей всего, она на самом деле была серьезной. И наивной. Куртка детская, капюшон натянут, небось, по самый нос, унты дешевые, она их на длинные самовязаные шерстяные носки надевала для тепла, и края носок выглядывали за голенища, так она из них отвороты у сапог сделала. Смешно…

На четвертый снежок она все-таки среагировала, как надо. Топнула ногой, повернулась лицом — красная от злости, с открытым ртом, никак, собралась объяснить Илье, куда ему стоит отвалить со своими заигрываниями. И замерла, глядя ему в лицо распахнутыми глазищами, в которых поселилось прочное сомнение.

Понятно. Значит, не раздружились. Ему стало еще смешней. Вспомнил, как Царев обиделся и напророчил, что с москвичкой возиться Илье. Вот он и приступил, можно сказать.

— Оля Пацанчик, — уверенно сказал он.

— Да, — подтвердила она. — Но я не узнаю…

— Илья, — коротко представился он. — Илья Моравлин.

Она по-птичьи склонила голову набок, в глазах мелькнул огонек узнавания. Засмеялась, хлопнула себя по лбу, взгляд стал сияющим:

— Ах, ну да! Я же тебя помню. Ты тогда дежурил, когда я через турникет прыгала. Обиделся? — деловито уточнила она.

— Да ну, брось.

— Это ты неделю назад Цыганкову чуть ноги не поломал?

— Было и такое, — слегка суховато отозвался Илья.

— А я еще тогда подумала — где-то я тебя уже видела! Только имени не знала. Сейчас думаю — ну что такое, какая-то сволочь мне всю спину снежками залепила… А мы ж почти знакомы.

Понятно. Знакомым кидаться снежками и дергать за косички она позволяет. Думает, знакомые заигрывать не могут. Оля явно относилась к тому типу молоденьких женщин, которые свято верят в возможность бесполой дружбы с мужчинами.

— А ты из какой группы?

— В-3012.

Она с серьезным видом прищурилась:

— Это у вас Дмитрий Гетманов учится?

Илья с трудом задавил смех, кивнул. Она сделала еще более серьезное лицо:

— И что он собой представляет?

— Да ничего. Зануда и зубрила.

— Понятно.

— Звонила ему? — провокационным тоном спросил Илья.

Оля посмотрела с подозрением, нахмурилась. Мимика, конечно, у нее была на диво выразительная.

— Ты откуда знаешь?

Он расхохотался:

— Эту записку я написал.

— Зачем?! — Кажется, она расстроилась.

— Понимаешь, вы с ним очень похожи. Оба ботаники. Он весь затюканный, а тебе как ни позвонишь, все только про уроки думаешь… в кино идти не захотела. Вот я подумал: вдруг да сыграю роль этакого амура?

Оля скорчила такую красноречивую рожицу, что стало ясно: она добралась до базы и внимательно рассмотрела Гетманова. Никакие амуры с этим типом ей водить не хотелось. Потом спохватилась:

— Ты мне звонил? Когда? Я не помню.

— Давно. Ты меня химией загрузить попыталась и в кино не пошла.

— Так это был ты?! — Глаза опять засияли. — А телефон мой откуда взял?

— В базе. Знаешь, все просто: не забывать поздравлять с праздниками секретаршу с нашего факультета, и можно всегда выяснить, кто живет поблизости. Мне ездить далеко, вот я и ищу, кто живет рядом со мной, чтоб ездить через весь город не скучно было.

Вранье, конечно. Точней, полуправда, потому что изредка Илья действительно заглядывал в “общую” базу. Но девчушка скушала и осталась вполне удовлетворенной. Потом неодобрительно посмотрела на Риту, та поморщилась и отвернулась. Оля с независимым видом дернула головой.

— А я чего-то думал, у вас сегодня нет занятий, — сказал Илья, чтобы прервать это молчаливое выяснение отношений между подругами.

Оля радостно закивала:

— Ну да! А сегодня должны были быть игры по баскетболу, финал. Мы с Риткой приходим, ну, мы ж играть должны были, а нам говорят — с Новым Годом, девочки, все отменяется! Нет, ты только представь: у нас же была первая пара. Потом мы успели по домам смотаться, и ехали через весь город обратно только для того, чтоб нас с Новым Годом поздравили!

Особого возмущения по поводу напрасной траты времени Илья не уловил. Перехватил очевидно заинтересованный взгляд Риты, мысленно отрезал: “Как женщина не интересуешь”. Она скривилась и тут же собралась в энергетический комок. Ах ты, дрянь какая, успел подумать он и, не глядя в ее сторону, со всего размаху прошелся ментальным утюгом по ее нервным окончаниям, блокируя до полного онемения. Рита сдулась, как воздушный шарик, и присутствовала теперь исключительно физически на равных со снегом, скользкой тропинкой и намечавшейся вдалеке маршруткой. Обращать на нее пристальное внимание сознанию казалось столь же странным, как и рассказывать анекдоты спящему зимой ясеню.

Зато Оля рта не закрывала, мгновенно закидав Илью таким количеством вопросов, что половину он забыл до того, как собрался ответить. Ее интересовало все — и почему Цыганков такая сволочь, и трудно ли сдавать экзамены на третьем курсе, и как преподаватели относятся к девушкам на этом, явно неженском факультете…