Проклятый горн - Алексей Пехов

Мне пришлось сдержать себя и обдумать следующие слова:

– Неизвестный, подаривший Константину темные клинки, способный к черной магии и предположительно умеющий открывать адские врата. А теперь он еще может наделять других даром очищения души. Не больно ли круто, Мириам? Кто он такой, раз имеет такие способности? По отдельности это куда ни шло, но все вместе… У нас под боком ходит сам бог?

– Скорее дьявол. Но не думаю, что он появился благодаря темному кузнецу. Просто жил в то же самое время. И даже если кузнец и был связан с появлением Спасителя, то во второй и третий раз – все было сделано без него. – Мириам увидела, что я не понимаю. – Остались записи. Точнее, оставались. Времен Константина, хранились в наших архивах в Прогансу. Как создать человека с подобным даром.

– Создать? Это не носок связать.

– Если тебе что-то кажется невозможным, то это не означает, что так оно и есть. Я нашла бумаги, свидетельствующие о том, что несколько магистров из Братства, основываясь на старых манускриптах Империи, провели эксперимент. Эксперимент закончился успешно, а… скажем так… испытуемый образец был уничтожен. Магистры боялись, что, если о нем узнают клирики, Братство по голове не погладят.

– И поэтому оставили записи! – фыркнул я.

Она развела руками:

– Не будь их, нам бы не о чем было с тобой поговорить. Но ты не волнуйся, я сожгла все, что смогла найти в Прогансу. Иногда за предками приходится подчищать потомкам. Выводы из сказанного ты сделал?

– Они были идиотами, раз не уничтожили бумаги.

– Хватит!

– Ладно. Сделал. Стражи прошлого могли наделять людей даром снимать грехи с душ получше, чем любое причастие.

– Молодец, – довольно кивнула Мириам. – Еще какие мысли?

– Если в Братстве провели такой эксперимент и не потрудились уничтожить рецепт изготовления Христа, то спешу предположить, что документы пропали в смутное время раскола. Были вывезены из Прогансу в Солезино. В штаб-квартиру законников. Где, скорее всего, лежали как образчик старины, сказка и выдумка. До тех пор, пока кому-то из Ордена Праведности не пришла в голову светлая идея. Ты хочешь сказать, что именно так появился Хартвиг?

– Твой картограф оказался не в то время не в том месте. Для него, быть может, это было не более чем удар молнии. Но когда информаторы доложили мне о человеке, которого ищет маркграф Валентин и законники, и на что он способен…

– Ты начала действовать, – без всякой радости произнес я. – Отправила меня, Карла и Кристину решать надуманную проблему.

– Она была более чем реальной! – отрезала та. – Какой-то законник провел ритуал по старым хроникам Братства, и в мире родился почти мессия. Ты в курсе, что «новый» Хартвиг появился за месяц до вашей с ним встречи? И что он вернулся из Солезино? Именно там его ударила «молния». Рожа у тебя сейчас идиотская. Любо-дорого посмотреть.

– Солезино?

– Ты не оглох.

– Это точные сведения?

Она вроде бы удивилась моей подозрительности:

– Я доверяю своим информаторам. Они ни разу меня не подводили. А что такое?

– Я сегодня выступаю в роли скептика, Мириам. На кой черт столь ценного человека отпустили? Не проще его было держать в глубоком подвале? Он же спокойно вернулся домой. Его никто не остановил!

– Солезино тряхнуло. Он просто сбежал. Или ушел. Какая сейчас разница, как и в какой момент картограф покинул город? Мы этого уже не узнаем. Он мертв.

Я посмотрел на нее мрачно:

– За это надо благодарить тебя и Кристину.

Она даже не поморщилась:

– Парень был дурнем, раз трепал о том, на что способен. Держи он язык за зубами, на него никто бы не обратил внимания. Возможно, он действительно считал, что его ударила молния и случившееся с ним – Божья воля, а не дело рук людей.

Я поежился. Ощущения от истории, рассказанной ею, были самые неприятные.:

– Со времен Константина в древнем Братстве хранились знания, как создавать людей, по силе равных Христу.

– Не неси чушь! – одернула меня учительница. – Спаситель, слава богу, мог не только очищать души, но и людей лечить. Даже оживлять. Не говоря уже о фокусах с рыбой и вином. Ты все еще выглядишь ошеломленным.

– Ну знаешь… Не каждый день узнаешь такие новости. А что с Кристиной…

– В Солезино ее отправила я. Надеялась на чудо. Что девочка сможет узнать старую тайну, привезет в Братство козырь, которым то владело столько столетий.

Я был с ней не согласен:

– Скорее ядовитую змею, которая рано или поздно укусит даже через подошву сапога. Братству повезло, что Кристина нашла лишь груду камней и трупы законников.

– И тайна создания таких людей, как Хартвиг, канула в вечность. – По виду Мириам было не сказать, что она жалеет об этом.

Моя бывшая наставница замолчала, стала смотреть на золотые шестеренки, крутившиеся в часах. Затем вздохнула:

– Мне надо завершить дела перед отъездом. А ты иди. И постарайся, чтобы тебя не прикончили. Право, потеря двух учеников за один год это слишком. Даже для меня.

Это было нечто вроде прощания. Голова моя была тяжелой, день оказался насыщен событиями, и хотелось спать. Мириам неожиданно отправилась меня провожать, кутаясь в теплую пушистую шаль.

– Хочу поставить точку в истории Хартвига, Людвиг, – сказала она мне напоследок.

– Разве ты этого не сделала почти два года назад? – Мои слова прозвучали гораздо жестче, чем я сам этого хотел.

– Уверена, что и ты думал о том, что было бы с миром, если бы этот человек остался жив.

– Думал, – не стал отрицать я. – И, представь себе, все еще продолжаю считать, что мы не должны были мешать ему помогать людям.

– Помогать людям. – Она внезапно протянула руку и погладила меня по щеке. Сделала это почти что с нежностью, чем потрясла меня до глубины души. – Я ощущаю себя древней старухой, когда встречаюсь с твоим поколением, Людвиг. Вы все как один идеалисты и пытаетесь сделать мир лучше.

– Что в этом плохого?

– То, что вам всем не хватает опыта, мальчик, – с печалью прошептала Мириам. – Вам тридцать, но вы все еще дети. И лишь те из вас, кто переступит порог ста лет, как я, поймут, что мир нельзя сделать лучше. Это не в человеческой власти. Поверь, я тоже когда-то умела мечтать и хотела сеять добро. Спасать человечество.

– И что же изменилось?

Ее взгляд стал очень серьезным.

– Я. После сотен безуспешных попыток поняла, что нельзя спасти того, кто этого не хочет. Не имеет никакого смысла показывать свиньям солнце, когда их интересует лишь грязь. Иначе они запачкают даже его, лишат света тех немногих, кто этого достоин, но так и не поднимут задницу из лужи. И знаешь, что самое важное в истории с Хартвигом? Что я поняла? Он ни при каких обстоятельствах не должен был делать то, на что способен. Даже не ради того, чтобы существовало Братство.

– Тогда ради чего?

На ее лице появилось выражение, которого я не смог понять.

– Каждый из людей обязан расплачиваться за совершенное, Людвиг. Я, ты, Папа, хагжитский султан и никому неизвестный мельник. Все. Без всяких исключений. Это основа мироздания. Любой должен знать, что за хорошие дела его ждет рай, а за плохие ад. Потому что большинство из нас, даже тех, кто истинно верит, в глубине души подозревает, что ни причастие, ни отходная молитва не спасут от расплаты убийц, воров и мерзавцев.

– А Хартвиг мог…

– Хартвиг мог… – эхом повторила она. – И не имел на это никакого права. Ни один человек не должен лишать грешников искупления. Только через чистилище темные души расплачиваются за грехи, и их принимает рай. И никак иначе. Он же давал возможность насильникам, ворам и убийцам делать все, что им вздумается, а затем попадать в рай, минуя чертей и сковородки. Наш привычный мир был бы уничтожен. Человечество лишилось бы сдерживающих цепей. Потому что цепями, Людвиг, является страх. Страх расплаты. Подумай об этом на досуге. Быть может, не сейчас, а через сто лет ты поймешь меня гораздо лучше.

Проповедник встречал меня у лестницы, что было само по себе странно. Обычно он не терял возможности поваляться в кровати, пока я его оттуда не прогнал. Пытливо взглянув мне в лицо, негромко сказал:

– Вижу, что прошло не очень удачно.

– Я просто устал. Надо поспать.

– Эм… – Старый пеликан преградил мне дорогу. – С этим некоторая проблема. Ну… в смысле поспать можно, но есть кое-какие… мм… нюансы.

– Ничего не понял, но уже испугался и готов к самому худшему. Валяй. Добей, раз уж у Мириам это не вышло.

– Во-первых, в гости приходил законник. Ну этот, Маркетте. Стучал в дверь, но, когда понял, что тебя нет, убрался. Во-вторых, в твоей постели женщина, но это не Гертруда. – Глаза у него были хитрые.

Я вздохнул. Такой новости сегодня я точно радоваться не стану.

– Прежде чем спросить, кто она такая, я задам вопрос, который терзает меня куда сильнее, друг Проповедник. Как она попала в мою комнату? Кто открыл ей дверь, при условии, что для тебя отомкнуть замок является настоящим подвигом.