Японская новелла - Сёсан Судзуки

— Пойди за этой женщиной, посмотри, где она живет, и тут же возвращайся.

Мальчик тайком последовал за женщиной. На Четвертой улице Такакура она свернула к красивому дому, мальчик шел следом. Женщина поднялась на широкую галерею и вошла в боковую двустворчатую дверь, тут она оглянулась и заметила, что за ней следит мальчик. Она улыбнулась про себя, и когда тот подошел, произнесла:

— Передай своему хозяину: “Скрытый в траве воробей”, она больше ничего не добавила и ушла внутрь.

Мальчик тут же вернулся и рассказал как все было. Саики слушал с беспокойством, но подумал и обрадовался, ведь это была строка из стихотворения:

Когда я замечуМелькнувшую в зарослях тень,Не встану с постели:Ведь ты пробираешься тайно,Как скрытый в траве воробей.

Поняв смысл стихотворения, Саики переоделся и вышел, поспешив к тому дому. Женщина ждала его, гадала, сегодня ли вечером он придет, или нет. Саики запросто вошел в дом, без обычных разговоров, они тут же пообещали друг другу, что вместе состарятся и будут похоронены в одной могиле, и познали близость.

Оказалось, что женщина пользовалась влиянием, в том числе и при дворе, так что дело Саики вскоре решилось. Саики все собирался сказать женщине, что должен возвратиться в Будзэн, но она так печалилась даже во время кратких расставаний, что он никак не решался уехать. Но однажды он все же решился:

— Мне бы хотелось остаться с тобой, но нельзя же, чтобы Такэмацу возвратился один. Скоро я приеду тебя повидать, а до тех пор, считай, что мы с тобой — одно целое.

Женщина сказала:

— Пусть наши сердца сольются воедино, помни меня, не забывай даже в дороге. Вот, смотри на мой прощальный подарок, я стану ждать тебя, — она отрезала прядь волос и отдала ему.

Женщина думала, что она и Саики — одно целое, она могла говорить лишь о грусти расставания.

И вот Саики вернулся в Цукуси. Не было конца радости по поводу получения владения. День за днем, ночь за ночью продолжались песни, танцы, веселые пирушки. Так прошло много дней. Минуло три года, а Саики все не ехал в столицу на свидание. Женщина в столице ждала, когда же поступит весточка, но тщетно. Она вздрагивала от каждого дуновения ветерка. Не известие ли это? В неизбывной тоске она пошла в храм Киёмидзу и произнесла молитву. Как-то она узнала, что один монах собирается отправиться в Камакуру. Она попросила:

— Я напишу письмо, пожалуйста, передайте его. Монах согласился. Женщина обрадовалась, написала

письмо и отдала монаху. Монах сказал:

— Я, конечно, передам. Но ведь я совершаю паломничество, не ручаюсь, что успею дождаться ответа.

— Пусть письмо просто получат, уже это доставит мне радость, — женщина горько заплакала.

Монаху тоже стало грустно, он с сочувствием думал, что же могло быть в этом письме.

Монах шел быстро и вскоре разыскал дом Саики в Будзэн.

— Вот письмо, известие из столицы, мне поручили его передать.

Саики в это время был на соколиной охоте и должен был вернуться не раньше, чем через два-три дня. Оставив письмо, монах тут же ушел. Жена Саики взяла письмо и прочла. Там было написано:

“Мне представился счастливый случай послать весточку, я очень этому рада. Когда ты уехал во всех концах света поля мисканта были скованы морозом. Ни дуновения ветра надежды! Настает осень и с листьев сходит роса. Как ни сожалей о тростнике, что поделаешь, это всего лишь увядшая трава. Так и я, стала тебе женой, а теперь не имею возможности любить тебя, и сердце мое высохло. Но в мыслях я с тобой. Вот провожаю заходящий месяц, но нет тебя со мной, любимый. Полночи провожу без сна и все возвращаюсь мысленно в нашу спальню. А на другой день во сне опять вижу тебя, любовь моя. Только бы увидеть тебя! Вот о чем я мечтаю. У меня появилась привычка проводить полночи без сна, но и когда засыпаю, сплю очень чутко. Одинокий сон на ложе для двоих, это как линия гусей в небесах, чувствую себя неспарившейся уткой-неразлучницей. Услышу голос журавля, зябнущего от холода, жду встречи и ночного сна уже нет. В сердце моем лишь думы о тебе. Если бы люди, которые тебя видят, могли бы рассказать о тебе! Я живу как во сне. Вот бы птицей подняться высоко в небо и там услышать твою клятву. Я как маленькая лодка, не знающая пути — в одиночестве томлюсь любовью. Как вечерний звон в сельской часовне иссякло мое сердце”.

Дальше было написано:

“Стыдно, если чужие глаза увидят мое письмо, сразу сожги его”.

А в конце было стихотворение:

Когда ты узнаешь,Что прядь та волос, что далаТебе при прощаньеУж больше тебе не нужна,Отдай ее в храм Хатимана.

Когда Саики вернулся, жена увидела у него эту срезанную прядь волос, поднесенную как подарок на память. Ей захотелось помочь этой достойной, замечательной женщине. Но как напомнить о ней такому бессердечному мужчине! Жена решила обмануть Саики. Когда Саики вернулся с соколиной охоты, жена сказала:

— Хочу попросить тебя о младшей сестре. Ее муж — бездушный человек, и мне ее жаль. Когда выдастся свободное время, выполни то, что я прошу: я напишу письмо, а ты отправь кого-нибудь за ней в столицу.

— Хорошо, — согласился Саики.

— Неплохо было бы послать письмо прямо сейчас.

Вскоре человек, которому приказали ехать в столицу, пришел за письмом, но тут жена сделала вид, что заболела.

— Я не могу написать письмо. Сделай милость, напиши сам.

Саики написал следующее:

“Жаль, что так долго не было от тебя известий, но вот пришло письмо, и это большая радость. Получив это приглашение, тут же приезжай. Обязательно дай о себе знать, обязательно приезжай”.

И вот посланник прибыл в столицу. Он остановился перед тем красивым домом. Женщина в столице радостно приняла известие. Она вскоре выехала и быстро прибыла в Будзэн. Когда она приехала, ее тут же проводили в новый дом. Эта женщина была так красива, что превзошла бы и госпожу Ли, и Ян-гуйфэй, и Ткачиху43, и Оно-но Комати, о красоте которых ходит молва. Она так хороша, что увидев ее, останавливаешься как вкопанный и никогда уже не забудешь. Жена Саики размышляла: “Она такая красивая женщина, а он ни разу о ней не вспомнил. Что же говорить обо мне, если долгие годы и месяцы он даже не подумал поехать в столицу. Полагаться на столь бессердечного мужчину просто стыдно!” Она решила, что примет постриг, станет монахиней. У этой простодушной и решительной женщины было доброе сердце. Она сказала мужу:

— Тебе нужно поскорее встретить гостью, ведь она приехала из столицы по твоему приглашению.

Саики ушел в новый дом. Жена обрезала волосы, оставила их вместе с письмом и ушла из дома. Женщина из столицы узнала об этом: “Какая добрая! Все, и знатные, и простые люди, должны завидовать ее решимости. Как можно такую добрую женщину оставить одну!” Пару раз она встретилась с Саики, но вскоре ее любовь к нему рассеялась, и она всей душой считала, что будь ее чувства так же глубоки, как у жены Саики, они ушли бы вместе. И вот она тоже остригла волосы и затворилась в той же хижине. Так они и жили.

Саики, оставленный обеими женщинами, решил, что и ему так жить не стоит, постригся в монахи, отправился на запад, поднялся на гору Коя44. Все это было делом Каннон из Киёмидзу. Она даровала спасение этим троим людям, каждый из них после смерти осуществил свое заветное желание, они стали Амида, Каннон и Сэйси45 — стали тремя драгоценностями. Поистине, это достойно восхищения, это великое благодеяние.

ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ПРИМЕРА СЫНОВНЕЙ ПОЧТИТЕЛЬНОСТИ

Словно воины шеренгой на пахоту вышли слоны,И слетаются стайками птицы выдергивать травы.Вслед за Яо воссел на престоле Да Шунь император.И Небесное сердце тронуто верного сына нравом.

Да Шунь обладал истинным чувством сыновней почтительности. Имя его отца было Гу Coy, мать слыла твердой и вздорной женщиной, младших братьев считали заносчивыми, да к тому же бездельниками. А вот Да Шунь следовал исключительно сыновнему долгу. Однажды, было это в местечке под названием Лишань, во время пахоты, Да Шунь особенно почтительно думал о своих родителях. Неожиданно появились большие слоны, вспахали поле.

Потом прилетели птицы — помогли выполоть сорные травы. В то время властителем Поднебесной был Яо-ван. Он имел двух дочерей, старшую сестру звали Э-хуан, имя младшей было Нюй-ин.

Когда Яо-ван прослышал о том, как Шунь исполняет свой сыновний долг, он отдал дочерей ему в жены, а потом назначил Шуня императором и передал ему всю Поднебесную.

Это произошло оттого, что в сердце Да Шуня была настоящая глубина сыновнего чувства.