Буржуа - Вернер Зомбарт

Но, помимо этих нюансов, мещанство все же, пожалуй, со временем становится составной частью капиталистического духа. Потому что если бы оно не соответствовало этому духу, то как бы первые самые ранние его сторонники постоянно приходили к тому, чтобы проповедовать его теми же самыми словами? Не должны ли мы вывести отсюда заключение, что его основания лежали в природе вещей? Но этим вопросом я, правда, захватываю уже вторую большую проблему, которая будет нас занимать в этой книге: проблему причин возникновения капиталистического духа. Я лучше поэтому откажусь здесь от аргумента «естественности этого» и в качестве доказательства того факта, что широкие круги были охвачены духом мещанства, что девиз — бережливость, прилежание и умеренность — красовался над пюпитрами во многих конторах, приведу только то обстоятельство, что сочинения, в которых возвещались эти учения, принадлежали к наиболее читаемым в свое время.

Альберти, как мы уже видели, сделался классическим писателем для его времени; Дефо был одинаково известен в Старом и Новом Свете; Бенджамин Франклин в особенности получил такое распространение, как немногие писатели до него и после него. Если не желать признавать этого верным для предыдущих веков, то для XVIII столетия совершенно очевидно, что дух деда Леонардо проник в широкие круги. Убедительное доказательство этого представляет судьба франклиновских сочинений.

Квинтэссенция франклиновских учений мудрости заключена в «Poor Richards Almanac», который он выпускал ежегодно в течение десятилетий. Резюме опять-таки излагавшихся здесь воззрений содержит «Обращение отца Авраама к американскому народу на одном аукционе» в выпуске этого календаря на 1758 г. Это обращение было издано в виде отдельного произведения под названием «Путь к богатству» («The Way to Wealth»), и в качестве такового оно стало известным миру. Оно было перепечатано во всех газетах и распространено по всему земному шару. 70 изданий его вышло на английском языке, 56 — на французском, II — на немецком, 9 — на итальянском. Это сочинение было сверх того переведено на испанский, датский, шведский, уэльский, польский, гэльский, русский, чешский, голландский, каталонский, китайский, новогреческий языки и на фонетический способ письма (Phonetic writing). Оно печаталось по крайней мере 400 раз (169). В таком случае нужно все-таки признать, что, очевидно, имелась на- лицо общая склонность дать себя поучать этому человеку.

Быть хорошим деловым человеком — это значит не только держать свое хозяйство внутри в образцовом порядке, но это включает в себя также и особое поведение по отношению к внешнему миру: я называю относящиеся сюда правила и предписания деловой моралью, причем я вкладываю в это выражение двойной смысл. Именно деловая мораль означает как мораль в деле, так и мораль для дела.

Мораль в деле, значит, в ведении дел, следовательно, при заключении договоров с клиентами, обычно обозначается выражением: коммерческая солидность,т. е. благонадежность в исполнении обещаний, «действительное» обслуживание, пунктуальность в выполнении обязательств и т. д. Она также стала возможной и нужной только с образованием капиталистического хозяйства. Она принадлежит, следовательно, к тому комплексу «мещанских» добродетелей, о которых здесь идет речь.

Мы вряд ли станем говорить о «солидности» крестьянина, о «солидности» ремесленника (разве если бы мы разумели характер их работы, о котором мы, однако, не думаем, когда говорим об особой коммерческой солидности). Только с тех пор, как хозяйствование разложилось на ряд договорных актов, только с тех пор, как хозяйственные отношения потеряли свою прежнюю чисто личную окраску, могло возникнуть понятие «солидности» в разумеемом здесь смысле. Это означает, следовательно, в сущности: мораль верности договорам.

Она также должна была сперва еще быть развиваема в качестве личной добродетели. И в качестве таковой она была выработана теми же флорентийцами (или другими) — торговцами шерстью, которых мы только что видели как отцов экономического учения о добродетели. «Никогда (!) не было, — говорит Альберти, — в нашей семье никого, кто бы в договорах нарушил свое слово…» «Всегда наши при заключении договоров соблюдали величайшую простоту, величайшую правдивость, и благодаря этому они в Италии и за границей сделались известными как коммерсанты крупного масштаба». «При всякой покупке и всякой продаже пусть царствует простота, правдивость, верность и честность, будь то в сношениях с чужими, будь то в сношениях с другом; со всеми дела пусть будут ясны и точны» (170).

Эти причины впоследствии защищаются всяким, кто поучает делового человека. Во всех вышеназванных сочинениях они возвращаются вновь почти в тех же выражениях. Нет нужды вследствие этого приводить свидетельства.

Уровень коммерческой солидности не всегда и не у всех народов в разные времена был одинаков. В общем мы замечаем, что солидность с распространением капиталистической природы все увеличивается. Интересно, например, наблюдать, как английский деловой мир, который впоследствии рассматривался как образец солидности, еще в XVII столетии пользовался славой не чрезмерно солидного ведения дел. Мы имеем ряд свидетельств, сообщающих нам о том, что в те времена голландцы ставились англичанам в пример как образцы строгой солидности (171).

Однако выражение «деловая мораль» имеет, как мы видели, еще и другой смысл. Оно означает также мораль, которая преследует цель добывания деловых выгод; следовательно, мораль для дела, мораль из-за дела. И она становится составной частью «мещанских» добродетелей вместе с ростом капитализма. Отныне является выгодным (из деловых соображений) культивировать известные добродетели, или хоть по крайней мере носить их напоказ, или обладать ими и показывать их. Эти добродетели можно объединить в одном собирательном понятии: мещанская благопристойность. Следует жить «корректно» — это становится теперь верховным правилом поведения для хорошего делового человека. Следует воздерживаться от всяких беспутств, показываться только в приличном обществе; нельзя быть пьяницей, игроком, бабником; следует ходить к святой обедне или к воскресной проповеди; коротко говоря, следует и в своем внешнем поведении по отношению к свету также быть добрым «мещанином» — из делового интереса. Ибо такой нравственный образ жизни поднимает кредит.

У Альберти обозначение такого рода добродетельности, следовательно, того, что мы называем «мещанской благопристойностью», — onesta59. И эта onesta является в его моральном кодексе центральной добродетелью, от которой все остальные заимствуют свой смысл и свой свет; она должна нас постоянно сопровождать, как публичный, справедливый, практичный и очень умный маклер, который каждый наш поступок, мысль и желание измеряет, взвешивает и оценивает. Мещанская благопристойность придает всем нашим предприятиям последнюю отделку. Она искони была лучшей учительницей добродетелей, верной спутницей добрых нравов, достойной почитания матерью спокойной и счастливой жизни. И — самое главное — она нам чрезвычайно полезна. Поэтому — если мы постоянно будем стараться соблюдать благопристойность — мы будем богаты, восхваляемы, любимы и почитаемы… (172).

Почти в тех же словах это опять-таки звучит через все столетия: итальянская onesta становится французской honnetete, английской honesti — все понятия, которые показательным образом обнимают в одинаковой мере благоприличие и деловую солидность. Им всегда также присуще немного лицемерия, так как ведь — в деловых интересах — достаточно, если считаешься благопристойным. Быть им, во всяком случае, недостаточно, нужно также считаться им. Вследствие того Бенджамин Франклин и пришел к этому решению: «Чтобы усилить мой кредит и мое положение как делового человека, я заботился о том, чтобы не только быть в действительности трудолюбивым и трезвым, но избегать также всякой видимости противного. Я одевался поэтому просто; я не показывался никогда в таких местах, где устраивались пустые развлечения; я не ходил никогда ловить рыбу, охотиться (173) и т. д.».

Глава девятая

Отчетность

Так как крупную часть капиталистического хозяйства составляет заключение договоров о расцениваемых на деньги действиях и вознаграждении (покупка средств производства, продажа готовых продуктов, покупка рабочей силы и т. д.) и так как начало всякого капиталистического хозяйственного акта, так же как и окончание его, есть денежная сумма, то важную составную часть капиталистического духа образует, как это очень хорошо понимали еще в начальной стадии капиталистического хозяйства, то, что я уже раньше назвал отчетностью. Под последней надлежит разуметь склонность, обыкновение, но также и способность разлагать мир на числа и составлять эти числа в искусную систему прихода и расхода. Числа, само собой разумеется, суть всегда выражение величины ценности, и система этих величин ценности должна служить для того, чтобы привести, отрицательные и положительные ценности в такое соотношение друг к другу, чтобы можно было заключить из него, принесло ли предприятие прибыль или убыток. Обе стороны «отчетности» проявляются следовательно, в том, что ныне составляет две дисциплины учения о частном хозяйстве: в «коммерческой арифметике», с одной стороны, в «бухгалтерии» — с другой.