Любовь – это боль (ЛП) - Бэлл Шанна

Настоящее дерьмо начнется сейчас. Меньше, чем через час.

Он знал это. Пахан знал это. Все в этой комнате знали это, кроме его невесты, которая выглядела бледной. Катя болтала с Еленой, делая вид, что это был обычный день с обычной свадьбой, хотя все было совсем наоборот. Опять же, это была Катя — как только она объявит тебя частью своей жизни, то никогда не отпустит. Он обменялся взглядом с Кристоффом, схватил Елену за руку и вышел из комнаты под свист и улюлюканье.

Викингу не нравилось молчание Елены. Ему не нравилось, как дрожала ее рука или бледный цвет лица. Неужели Елена так сильно расстроилась от того, что вышла за него замуж? И почему его это вообще должно волновать? И был основной и самый важный вопрос в его мыслях — почему ему не наплевать на чувства Елены? Он должен легко отмахнуться от них. Викинг должен наслаждаться этим моментом, с обреченностью в глазах Елена выглядела так будто наконец, смирилась с тем, что ее судьба предрешена. Она знала, как и любая другая женщина в их мире, что это конец. Развода в Братве не существовало. Елена была привязана к нему до конца своих дней. Если она сбежит от Викинга, это будет означать смерть. Как только вы попали в их мир, выхода не было. Даже если бы он решил отпустить Елену, Кристофф не сделал бы этого. Так они защищали себя, потому что женщина, с которой ты развелся, легко могла превратиться в бывшую жену, ставшую доносчиком.

Проходя мимо коридора, ведущему к винному погребу, Викинг почувствовал, как Елена напряглась. Он еле удержался, чтобы не прорычать, что хотел бы бросить ее обратно внутрь. К сожалению, это больше не вариант.

Викинг был на распутье, понимая, что больше не сможет быть надзирателем Елены. В Братве жена считалась священной и заслуживающей уважения. Она была основой его семьи. Это означало, что Викинг больше не мог обращаться с ней как с пленницей. Между заключением случайной женщины и заключением женщины, носившей его имя, была огромная разница.

Дело в том, что Елена была кем угодно, только не традиционной женой мафиози. Она снова попытается сбежать. Она была тем, кем была и в чем преуспела — ведьмой.

По правде говоря, Викинг не был уверен, что, черт возьми, собирается делать со своей невестой. Он посмотрел на свои часы осталось всего сорок пять минут.

Он усмехнулся, ведя ее наверх, в прежнюю комнату.

Елена повернулась к нему, уперев руки в бока.

— Что смешного?

Викинг запер дверь и снял пиджак.

— Я уже подумал, что ты проглотила язык.

— Мне сказали заткнуться, — сухо ответила девушка.

— Когда ты делаешь то, что я тебе говорю?

Ее глаза превратились в крошечные пули. Викинг не понимал, почему затеял с ней еще один бой, но отчаянно нуждался в этом. Это могла быть их последняя ночь вместе, и, хотя он ненавидел Елену, тело не понимало этого сообщения. Оно хотело жестко трахнуть ее. Перегнуть через кресло и врезаться в нее так, чтобы весь дом услышал ее стоны. Викинг хотел бросить ее на кровать и вбиваться, пока Елена не начнет выкрикивать его имя на каждом толчке. Он хотел, чтобы этот ублюдок Василий знал, что никогда больше не сможет коснуться ее, потому что она была собственностью Викинга.

Елена не попалась на крючок, сев на кровать и скромно положив руки на колени.

Ему не нравился ее побежденный вид. Это была не та Елена, которую он знал. С другой стороны, Викинг никогда не знал ее по-настоящему, не так ли? Девушка, которую он знал, никогда бы не ударила ножом в спину. И все же ему не нравилось, что она просто сидела там, опустив плечи и смотря в сторону. Было время, когда Викинг представлял себе этот момент каждый день, как надевает ей кольцо на палец и переносит, одетую во все белое, через порог их дома.

Но вот они сейчас. На ней джинсы, облегающие формы, и простая белая блузка. Викинг не позволил Кате навестить Елену, чтобы подготовить к тому, что должно было произойти. В некоторой степени это было мстительной стороной Викинга — невежественного врага легче контролировать и манипулировать им. Отчасти потому, что парень боялся, что Елена найдет способ разорвать их брак.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скорее всего, Кристофф был прав. Судя по всему, она действительно была его криптонитом, потому что Викинг не мог по-другому объяснить тот факт, что ему нравилось владеть Еленой до конца ее жизни. Ни разу он не хотел обладать другой женщиной. До этого Викинг не терпел женщину рядом с собой дольше, чем на несколько часов, пока они трахались. Но он не мог лгать самому себе. Ему нравилась идея сломать Елену постепенно. Может, это было и к лучшему. Теперь он имел массу времени, чтобы поквитаться с ней.

Викинг снял пиджак. Никогда не любивший строгую одежду, он бы отказался от нее, если бы Кристофф не настоял на ней. Парень любил произвести впечатление на Пахана. Если бы их дело не было срочным, даже послал бы кого-нибудь за свадебным платьем.

Только вот дело Викинга было срочным. Настолько, что у него оставалось всего полчаса, прежде чем сможет вернуться к своей жене. Точнее, если выживет после ночных испытаний.

Технически это была их брачная ночь. На самом деле его жена смотрела куда угодно в этой комнате, кроме него. И это чертовски беспокоило Викинга. Потом Елена сделала еще хуже: встав с кровати, она зашагала прочь, даже не взглянув на него.

В два коротких шага Викинг настиг девушку и, встав позади, развернул к себе лицом.

— Что ты делаешь? — голос Елены звучал раздраженно.

— Смотрю на собственность, на которой только что написал свое имя.

Когда она подняла руку, он перехватил ее.

— Я никому не принадлежу! Меньше всего тебе.

— Ошибаешься. Ты вся моя, детка. До конца твоей жизни.

Елена фыркнула.

— Очевидно, кто-то никогда не слышал о разводе.

— В Братве нет развода. Только смерть может разлучить нас.

Викинг не знал, что на него нашло, но в следующий момент их губы соединились. Она попыталась его оттолкнуть, но Викинг проигнорировал это, слегка подавшись вперед, отчего они упали на кровать.

Ее глаза расширились от удивления, а затем сузились. Он не дал ей встать, упав на нее сверху.

— Отпусти меня!

— Нет.

Викингу нравилось там, где он был, прямо между ее ног. Схватив ее за колени, он раздвинул ноги. Елена ударила его, хотя он едва почувствовал удар крошечной руки. От гнева ее грудь приподнялась и тем самым привлекла к себе внимание Викинга. Рванув блузку, отчего пуговицы разлетелись во все стороны, он обнаружил черный кружевной бюстгальтер, едва сдерживавший идеальную упругую грудь.

— Боже… — Викинг не мог сдержать благоговения в голосе.

Чтобы сорвать лифчик потребовался лишь один сильный рывок. Горы идеальной плоти подпрыгнули перед лицом, и он вдохнул ее аромат.

Елена была напряжена и неподвижна, пока Викинг не лизнул ее соски и не начал их сосать. Когда ее стон заполнил комнату, и он понял, что Елена погибла. Ее соски были чрезвычайно чувствительными и моментально возбудили ее. Викинг хорошо помнил, как часами облизывал и прикасался к ним. Он месяцами целовался с Еленой на диване, удерживая себя от погружения в тугие глубины. Это не означало, что он не мог играть с ее грудью. Обхватив одну, едва умещающуюся в руке, он усыпал ее поцелуями.

У Елены перехватило дыхание, и она вскрикнула, когда Викинг прикусил сосок. Она не пыталась сбросить его с себя, и парень не был уверен, что сможет встать. Викингу нравилось считать себя более сильным, но не был уверен, способен ли отпустить ее.

Ее аромат окружал Викинга, напоминая о былых временах. Елена могла получить удовольствие только от игры с сосками. Переключившись ртом на другой сосок, он, проведя рукой по небольшому изгибу ее живота, потянулся к молнии на джинсах. Еще один рывок, и Викинг стянул их с Елены, обнажая ее естество. Его средний палец нашел влажную горячую киску, которая едва не обожгла его.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Елена вообще знала, что доверяется его руке? Что раздвинула ноги еще больше, и скрестила лодыжки за его спиной? Чувствовала ли она охвативший его и сводящий с ума жар? Песнь огня и льда, которая пела в сердце Викинга, рассеивая холод?