Верь. В любовь, прощение и следуй зову своего сердца - Камал Равикант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Вы этому учились в Африке?»
«Верно».
Тогда она замолкает, и я не давлю на нее. Солнце висит прямо над головой. Сюда не доносится ни дуновения ветерка, и мне приходится постоянно вытирать пот с лица. Мы доходим до городка и следуем по стрелкам мимо черной шипастой ограды парка к единственной современной церкви, которую я видел покуда: массивное прямоугольное здание высотой в несколько этажей; бронзовые статуи апостолов и Богородицы над дверями; высокий белый крест на площади.
«Хотите зайти?» – спрашиваю я.
Она качает головой. «Я предпочитаю старинные церкви. Всегда кажется, что они немного разваливаются на части, – смеется она. – Прямо как я».
Мы выходим из города по однополосной дороге, которая ныряет под шоссе. В туннеле темно, над головой шумит уличное движение. На другой стороне шоссе земля совсем плоская и по колено заросшая травой. Над головой парят стервятники. Больно щуриться на солнце.
Это страна сиесты, где люди днем остаются дома и спят. Опустив головы, мы следуем по желтым стрелкам до шоссе и идем вдоль ограждения. Трое паломников на велосипедах притормаживают, проезжая мимо нас.
Я указываю на шины: «Должно быть, здорово так спускаться вниз».
«Здорово, – говорит один из них, и на его лбу вздуваются вены. – Но сначала всегда приходится подниматься в гору».
Он переключает передачу, велосипед издает щелкающие звуки, и двое других следуют за ним, становясь все меньше и меньше, пока три точки не сливаются с голубыми холмами.
Мы останавливаемся, и Кэт опирается на свою трость, покрытую лаком темного оттенка красного дерева, с вырезанным набалдашником в виде головы орла. Слева от нас, за кустами, растет большое дерево с толстым сучковатым стволом. Тень под ним выглядит заманчиво.
«Давайте перекусим».
Наши ботинки поднимают пыль, которая застревает у меня в горле, вызывая кашель. Подойдя к дереву, мы тут же сбрасываем наши рюкзаки.
«Боже, – говорит она, тяжело дыша, – это была чертовски хорошая идея».
Мы спокойно сидим на рюкзаках, наслаждаясь простым удовольствием от тенистого дерева в жаркий день.
«Ну что ж, – она открывает свой пакет и достает авокадо, помидор, длинную красноватую колбасу, пакетик зеленых оливок, буханку хлеба и несколько салфеток, которые служат нам скатертью. Все, что у меня есть, – это брусок сыра и батончики мюсли. Я разворачиваю сыр, края которого становятся резиновыми в моих руках, и добавляю его в общую кучу. Она нарезает все, кроме оливок.
«Только взгляни, – говорит она, аккуратно раскладывая еду рядами, – у нас тут настоящий обед».
Мы едим бутерброды с авокадо, помидорами и сыром. Закусываем чоризо – испанской колбасой, толстой снаружи, жирной и маслянистой внутри. Просто вкуснятина.
«Обалденно, – говорю я, и мое настроение улучшается. – Спасибо».
Она ласково улыбается. Морщинки в уголках ее глаз разглаживаются.
«Итак, – спрашиваю я, – как вы стажировались в Африке?»
«На самом деле все довольно просто. Видишь ли, мой муж работал в Нигерии. Стоило нам только добраться туда, как через пять дней его руководство поинтересовалось, могу ли я поработать местным врачом. У предыдущего был нервный срыв, – она смеется, затем откусывает от своего сэндвича и задумчиво жует. – Я – врачом? Медсестры в мое время так не поступали. Они просто делали то, что им велел врач. Тогда я сказала, что не буду брать никаких денег, потому что боюсь кого-нибудь убить».
«Обучение без отрыва от производства, да?»
«Да, но мне повезло. Врач составила список самых распространенных заболеваний в этом районе. Двумя основными из них были гонорея и малярия, причем гонорея занимала первое место. Перед уходом она дала мне список и напутствовала меня: “Если больной скажет, что у него семейные проблемы, значит, это гонорея”. Когда они приходили с этим в первый раз, она давала им таблетки. Если они появлялись во второй раз, подцепив болячку снова, она делала им укол».
«Итак, в свой первый день я сидела в такой модной приемной, позади меня стояли пузырьки с таблетками, на столе лежали медицинские книги и мой французский словарь. На мне был элегантный белый халат, и я так нервничала, что мои колени стучали о стол. Первый пациент пришел и сказал, что у него семейные проблемы, поэтому я просто дала ему таблетки. Я не знала, как его осмотреть, я даже не знала, на что обращать внимание. Я никогда раньше не сталкивалась с гонореей».
Я смеюсь: «Не самое приятное зрелище».
Ее глаза слегка прищуриваются.
«Раньше я работал в отделении неотложной помощи, – поясняю я. – Много чего повидал».
«А-а-а», – говорит она, берет бутыль, делает глоток и прислоняет ее к ботинку.
«Итак, со списком все получилось?» – спрашиваю я.
«В самом начале да, – она кивает. – Часто я просто просматривала ее список и лечила пациентов по нему. Это было проще простого. На самом деле это мог бы сделать любой. Но постепенно я научилась. Я занималась, читая медицинские учебники и работая со своими пациентами, и когда мне что-то было не понятно, я везла их за сто пятьдесят миль к врачу и училась у него, – она делает паузу. – Ну, я не сбрасывала свои сабо».
«Что это значит?»
«Выражение, по-моему, с севера Англии. Раньше там носили сабо или что-то в этом роде. Это значит, что я не умерла и не совершила какой-то серьезной глупости». Она откусывает зеленую оливку: «Ох уж эти испанские оливки, они просто восхитительны».
Некоторое время она задумчиво жует.
«В любом случае то, чему я научилась, идеально подходило мне для работы в киноиндустрии, потому что там я занимаюсь диагностикой и лечением. Нас, медсестер, никогда не учили всему этому».
Она доедает бутерброд и вытирает крошки с губ.
«Сегодня все сильно отличается от того, как было раньше, когда я начинала. Это хорошо, но не всегда. Когда мы стажировались, нас учили делать такие вещи, как переодевать пациента или обмывать его».
Мне нравится, что она произносит «обмывать» как «обмыва-а-ать». Так очаровательно, так по-английски.
«Обмывание – это очень важно, – продолжает она. – Особенно для пациента. Ты такой уязвимый в больнице, и вот приходит кто-то, чтобы вымыть тебя, твои интимные места и все такое. Это был щадящий процесс, когда мы обмывали по одной части тела за раз, и это занимало некоторое время. Нас учили успокаивать пациента».
Она протягивает пакет с оливками, и я пробую одну. Она права. В солоноватой на вкус оливке в жаркий день есть что-то особенное.
«Мой младший сын –
